Книга The Ride of a Lifetime: Lessons Learned from 15 Years as CEO of the Walt Disney Company - Robert Iger;

Лонг-Айленде под названием Оушенсайд. Я была старшей из двух детей; моя сестра на три года младше. Моя мама была теплой и любящей, сидела дома, пока я не пошла в среднюю школу, после чего она устроилась работать в библиотеку местной средней школы. Мой отец был ветераном ВМФ, вернувшимся с войны и игравшим на трубе с некоторыми "менее значительными" биг-бэндами, но он решил, что никогда не сможет зарабатывать на жизнь как музыкант, поэтому никогда не пытался заниматься этим на постоянной основе. Он специализировался на маркетинге в Уортонской школе Университета Пенсильвании, и его первой работой была работа в сфере маркетинга в компании по производству продуктов питания, которая привела его в рекламу. Он стал менеджером по работе с клиентами в рекламном агентстве на Мэдисон-авеню - вел счета Old Milwaukee и Brunswick bowling, - но в итоге потерял эту работу. Он несколько раз менял агентства, почти всегда переходя на другую сторону. К тому времени, когда мне было десять или одиннадцать лет, он менял работу столько раз, что я начал задаваться вопросом, почему.

Он всегда был глубоко вовлечен в политическую жизнь и имел очень сильные либеральные взгляды. Однажды он потерял работу, потому что твердо решил пойти на Марш на Вашингтон и посмотреть выступление Мартина Лютера Кинга-младшего. Его начальник не дал ему выходной, но он все равно пошел. Я не знаю, уволился ли он и пошел на выступление или его уволили за то, что он пошел после того, как ему сказали, что нельзя, но это был один из нескольких подобных случаев.

Я гордился его сильным характером и его политикой. У него было яростное чувство правильного и справедливого, и он всегда был на стороне отстающих. Но у него также были проблемы с регулированием настроения, и он часто говорил вещи, которые приводили его к неприятностям. Позже я узнал, что у него была диагностирована маниакальная депрессия, и что он испробовал несколько методов лечения, включая электрошоковую терапию, чтобы вылечить свою болезнь. Как старший ребенок, я несла на себе основную тяжесть его эмоциональной непредсказуемости. Я никогда не чувствовала угрозы от его настроения, но я остро осознавала его темную сторону и грустила по нему. Мы никогда не знали, какой папа придет домой ночью, и я отчетливо помню, как сидел в своей комнате на втором этаже нашего дома и по звуку, который он издавал, открывая и закрывая дверь и поднимаясь по ступенькам, знал, счастливый это папа или грустный.

Иногда он заглядывал ко мне в комнату, чтобы убедиться, что я "провожу время продуктивно", как он выражался. Это означало чтение, выполнение домашнего задания или занятие чем-то, что "улучшит" меня в каком-то смысле. Он хотел, чтобы мы с сестрой развлекались, но для него также было очень важно, чтобы мы разумно использовали свое время и целенаправленно работали над достижением своих целей. Я уверена, что моя бдительность (можно сказать, одержимость) в отношении управления временем - это его заслуга.

Я рано почувствовал, что моя обязанность - быть устойчивым центром нашей семьи, что распространялось даже на практические дела по дому. Если что-то ломалось, мама просила меня починить это, и я с раннего детства научился чинить все, что требовало ремонта. Думаю, отчасти отсюда и мое любопытство к технологиям. Мне нравилось пользоваться инструментами, разбирать вещи и понимать, как они работают.

Мои родители были беспокойными. У них обоих было ощущение, что скоро случится что-то плохое. Я не знаю, насколько это генетическая ошибка, а насколько - выученная реакция на их тревогу, но я всегда была противоположностью этому. За редким исключением в моей жизни я никогда не беспокоился слишком сильно о будущем, и у меня никогда не было слишком сильного страха попробовать что-то и потерпеть неудачу.

По мере взросления я все больше понимал, что мой отец разочаровался в себе. Он вел жизнь, которая не приносила ему удовлетворения, и был неудачником в собственных глазах. Отчасти поэтому он заставлял нас так много работать и быть продуктивными, чтобы мы могли стать успешными в том смысле, в котором он никогда не был. Его проблемы с работой означали, что если я хотел иметь хоть какие-то деньги на расходы, мне нужно было самому искать работу. Я начал работать в восьмом классе, чистил снег, сидел с детьми и работал кладовщиком в хозяйственном магазине. В пятнадцать лет я получил работу летнего уборщика в своем школьном округе. Это включало в себя чистку каждого обогревателя в каждом классе, затем переходили к нижней части каждой парты, чтобы убедиться, что они свободны от жвачки к началу учебного года. Уборка жвачки с тысячи парт может воспитать характер, или, по крайней мере, терпимость к однообразию, или что-то…

Я учился в колледже Итака и почти каждый вечер выходных на первом и втором курсах занимался приготовлением пиццы в местной "Пицца Хат". В средней школе я получал в основном четверки и несколько пятерок, но учеба никогда не была моей страстью. Когда я поступил в колледж, во мне что-то перевернулось. Я был полон решимости упорно трудиться и учиться как можно больше, и я думаю, что это тоже было связано с моим отцом - я никогда не хотел испытывать то же чувство неудачи, которое он испытывал по отношению к себе. У меня не было четкого представления о том, что такое "успех", не было конкретного видения того, как стать богатым или влиятельным, но я был полон решимости не жить в разочаровании. Какую бы форму ни приняла моя жизнь, говорил я себе, в мире нет ни единого шанса, что я буду трудиться в разочаровании и не иметь удовлетворения.

Я не несу с собой много боли из тех ранних лет, кроме боли от того, что мой отец не прожил более счастливую жизнь, и что моя мать тоже страдала в результате. Я бы хотела, чтобы он мог гордиться собой. Мы с сестрой никогда не были обделены любовью в детстве. У нас всегда была крыша над головой и еда на столе, но денег на многое другое практически не было. Каникулы обычно проходили в поездках в обычные места на машине или на пляж в нескольких минутах ходьбы от нашего дома. У нас было достаточно одежды, чтобы выглядеть презентабельно, но ничего лишнего, и когда я порвал пару брюк осенью, мне обычно говорили носить их с заплаткой, пока у нас не будет денег на замену, что могло длиться месяцами. Я никогда не чувствовал