Книга Сталинград - Даниил Сергеевич Калинин

когда тот пропал внутри панцера, рослый, крепкий старшина смело подбежал к танку и умело закинул поставленную на боевой взвод РГД-33 прямо в люк. Грохнувший внутри взрыв добил экипаж, зашипели поврежденные снаряды, и героический старшина бросился назад. Я также поспешил вновь спрятаться за спасительным изгибом хода сообщения.

Через несколько секунд вновь раздался взрыв, теперь уже гораздо более мощный и страшный. Куски человеческих тел и покореженные гильзы вылетели из открытого люка, а следом из него ударила тугая струя пламени. Загорелся щедро разлившийся по дну траншеи бензин, густая лужа которого медленно, но неотвратимо покатила в мою сторону. Плюнув на опасность, я выбрался из окопа, по-пластунски пополз обратно, в сторону пулеметного расчета Кости Малофеева: пока что меня надежно прикрывает черный густой дым горящей «тройки». Немецкие мотопехотинцы уже совсем близко, еще чуть-чуть, и ворвутся в окопы, а у меня из оружия только «тэтэшник» с одним запасным и еще одним, практически опустошенным магазином…

Из восьми танков, добравшихся до опорного пункта, поджечь пока сумели только две штуки. Один – я с бойцами, другой удалось остановить ротному политруку Ване Двуреченских. Он, в отличие от меня, умничать не пытался, пропустил танк фактически над головой и забросил бутылку с горючкой точно на жалюзи над двигателем, позади башни. Кто-то из бойцов бросил туда же вторую, а необычайно смелый политрук сколотил вокруг себя группу бойцов численностью до отделения и организовал на правом фланге узел обороны, опираясь на ручной «дегтярев» и собственный скорострельный ППШ, один из двух в роте. Остальные танки перемахнули первую линию траншей, поливая все ливневым огнем скорострельных пулеметов и давя людей прямо в ячейках…

Десантники германцев также должны были уже ворваться в окопы. Но сержант Малофеев выполнил мои указания в точности и открыл плотный огонь второго ротного «максима» в тот момент, когда танки уже прошли мимо, а пехота врага как раз пошла на рывок, в рост. Густые очереди станкача разом смели фланкирующим огнем с десяток фрицев, заставив залечь остальных, но тут же в ячейку пулеметчиков густо полетели удобные для броска «колотушки» с длинной деревянной ручкой.

Две или даже три гранаты практически разом залетели внутрь; второй и третий номера расчета успели выбежать из нее, а сержант, который уже не успевал спастись, зло сцепил зубы и дал последнюю очередь по залегшему врагу, прозвучавшую как прощальный салют по самому себе… Подорвались «колотушки», изрешетив осколками тело смелого парня, выросшего на берегах Волги и в последние мгновения жизни наверняка вспомнившего мать с отцом да обеих сестренок (с расчетом я успел познакомиться довольно близко, и Костя рассказывал о семье). Досталось и «максиму», словившему несколько крупных осколков, в том числе повредивших кожух, а я наконец-то добежал до вырытой в стенке окопа полки, на которой по-прежнему лежали гранаты…

– К бою, б…! Винтовку мою возьми, раз свою просрал!!!

Подносчик боеприпасов Тема Суханов, мелкий и щуплый парень, уставился на меня с широко раскрытыми от ужаса глазами – он оставил свою трехлинейку в ячейке, где ее наверняка повредило взрывом. А вот второй боец, помощник наводчика Женька Степанов, чуть полноватый светловолосый парень, мосинку в руках держит крепко и, кажется, готов включиться в бой.

– Огонь!!!

Бойцы высовываются наверх, хотя Суханов делает это неохотно: он откровенно боится. Не понимает, что сейчас наш единственный шанс уцелеть – это как раз драться с врагом, принять бой и заставить немцев попятиться, отступить… Хотя веры в то, что у нас получится это сделать, нет даже у меня. Однако без драки я сдаваться не намерен. Разжав усики и вырвав чеку, отпустил рычаг, после чего выждал целую секунду и только после метнул «лимонку» к фрицам. Рискованно, запал Ковешникова ненадежен, но вариантов нет… Следом полетела и вторая граната, взрыв которой прижал немцев к земле.

Схватив «эргэдэшки», я крикнул обоим бойцам:

– Уходим, сейчас «колотушки» в ответ полетят!

Мы побежали плотной группой вперед по извилистой траншее, спасаясь от действительно летящих в нашу сторону М-24. Немцы торопятся подавить спонтанно образовавшийся узел обороны русских… Сзади раздаются несколько негромких взрывов, уже не успевших нас достать. Но благополучно миновав один поворот хода сообщения, а следом и второй, мы буквально вылетаем на группу из пяти фрицев, уже занявших участок окопов.

– Граната!!!

Разгоряченный боем, я успеваю вовремя среагировать, метнув правой рукой одну из РГД-33 вперед, после чего бросился на землю. Ближний ко мне фриц, успев разглядеть летящую в его сторону «эргэдэшку», да еще и в оборонительной рубашке, бешено шарахнулся назад, сбив с ног кого-то из камрадов, и так же бешено, как и я, закричал:

– Granate!!!

Немцы дисциплинированно попадали на дно траншеи, а я в это время выхватил из кобуры верный «тэтэшник» и отрывисто скомандовал:

– Огонь!!!

Руки уже давно перестали дрожать, а расстояние, отделяющее нас от гансов, не превышает и пяти метров, так что в этот раз я практически не мажу. Две пули впиваются в спину ближнего противника, которого мне удалось так ловко провести, еще одна прошивает горло следующего за ним германца, попытавшегося было вскинуть карабин маузер. За спиной с разницей в пару секунд грохнули выстрелы обеих мосинок, а в ответ пророкотала короткая, расчетливая очередь немецкого унтера.

Над ухом раздался отчаянный вскрик, на щеку брызнуло что-то горячее, а оставшиеся шесть патронов я едва ли не залпом высадил по фельдфебелю. Первые две пули ушли в «молоко», так как бил быстро, навскидку, практически не целясь, но третья зацепила врага, а четвертая и пятая впились ему в грудь, отбросив на спину. Еще один раз я нажал на спуск машинально и остро пожалел об этом, увидев, как вскочил на ноги единственный уцелевший фриц, целящийся в меня. Но сзади вновь грохнула мосинка, и немец осел на стенку окопа, так и не выстрелив.

– Женя, спасибо, Женя!!!

Боец посмотрел на меня ошарашенными, изумленными глазами – скоротечная схватка, в которой он своими выстрелами сумел убить двух фрицев и спасти командира, еще не отпустила молодого парня. Ничего, сейчас придет в себя. Да, в первом бою так зачастую и происходит…

А Суханова догнала очередь унтера. На секунду задержав взгляд на съежившемся в позе эмбриона теле погибшего, я отстраненно подумал, что мне этот паренек никогда не нравился, больно трусливым он был, да еще каким-то лощеным, что ли. Но смерть принял в бою, не хуже, чем многие, гораздо более смелые, чем он, бойцы.

– Рядовой Степанов, приходи в себя! Нам гранаты нужно с фрицев взять!

Но, отвлекшись от бойца, взгляд которого стал уже гораздо более осмысленным, я с тревогой посмотрел