Книга Систематизатор - Эл Лекс

Спасибо за такой офигенный подгон, ничего не скажешь! Не знаю, что там происходит на улице или даже просто банально за дверью, но мне это уже нравится!

А ведь впереди еще самое интересное! Надо наконец разобраться с теми наградами, которые мне выпали!

Глава 3

Награды послушно дожидались меня на столе, продолжая манить фиолетовым сиянием. Ну, одна продолжала, а вторая и не начинала, она так и оставалась серой и скучной.

С нее-то я и решил начать, ведь сладкое всегда оставляют на потом, после гадкого невкусного супа, правильно? Правильно. Вот и сейчас я взялся за серую коробочку или шкатулочку, даже не знаю как назвать это творение повернутого на трехмерной геометрии шизика, и повертел ее в руках, соображая, как открыть. Логика подсказывала, что знак на моей руке поможет мне и в этом деле, раз уж все это — порождения одной и той же системы, но пока что это не работало. Я держал шкатулку в руках, и знак на моей руке совершенно точно соприкасался с ее поверхностью, но ничего не происходило.

Тогда я хохмы ради попробовал закинуть шкатулку в инвентарь, благо, по ощущениям она была совершенно невесомая, и у меня получилось. Одна из ячеек заполнилась, и доступный вес уменьшился на сто граммов. Убедившись на примере скучной и серой награды, что ничего с ней от попытки перемещения в инвентарь не случилось, она не исчезла, не раскрылась, или еще чего не произошло, я поместил следом за ней и фиолетовую тоже. Она появилась рядом и тоже уменьшила остаток доступного веса на сто граммов. Слишком точное совпадение, чтобы быть просто случайностью. Стало быть, каждая шкатулка независимо от ее тира весит сто граммов.

Что ж, остается надеяться, что награды внутри не на сто граммов, это было бы совсем грустно.

Снова достав серую шкатулку, я попробовал провернуть то же самое, что делал с вещами, когда запихивал их в инвентарь — взял ее в левую руку и отвел максимально далеко от тела. Не сработало. Тогда я шутки ради прочистил горло и торжественно сказал:

— Сезам, откройся!

Если что-то глупое работает, то оно не глупо…

Но я все равно чувствовал себя идиотом, глядя как через стыки плоскостей шкатулки пробивается голубой свет, поглощает ее полностью, и гаснет, оставляя висеть в воздухе несколько предметов, окутанных все тем же голубым сиянием. Точно как с инвентарем, с той лишь разницей, что в этот раз я вещи не выбирал.

Поэтому передо мной то, чего я уж точно не ожидал увидеть. В голубом сиянии на столе появились… продукты. Бутылка кефира, как гласила надпись на этикетке, почему-то всего одна половина батона и авоська картошки. Как будто мой обычный холостяцкий поход в магазин за едой.

Я взял в руки кефир, повертел его в руках, но нигде не смог найти ни наименования производителя, ни даты изготовления, ни штрих-кода. Вообще ничего, только лишь надпись черным «Кефир» на белой этикетке. И белое содержимое внутри.

Открыв бутылку, я понюхал жидкость. Пахло, закономерно, кефиром. Я чуть попробовал на язык, убедился, что на вкус это тоже кефир, и, недолго думая, ухнул в себя половину бутылки. Как раз уже проголодался, а в холодильнике из еды только повешенная мышь.

Батон и картошка тоже оказались без каких-либо опознавательных знаков, но зато и без каких-либо сюрпризов. Батон послушно крошился в руках и одурительно пах свежевыпеченным хлебом, а картошка даже посыпала мне стол землей, когда я поднял авоську, чтобы внимательнее ее рассмотреть.

Батон и остатки кефира я даже смог убрать в инвентарь. И не для того, чтобы сохранить на будущее, а для того, чтобы проверить, что с ними случится завтра. Остаток дня, если что, я и на картошке продержусь.

Настало время гвоздя программы — красивой фиолетовой шкатулки. Насколько я помню по всяким онлайн-играм, фиолетовый означает крутой, круче него только золотой и красный. Вот сейчас и проверим, что там такого крутого в этой шкатулке.

Я коснулся рукой шкатулки и на сей раз мысленно велел ей: «Откройся», и даже почти не удивился, когда шкатулка послушно засветилась фиолетовым, а не голубым, и пропала, оставляя вместо себя на столе целую кучу предметов.

Какая-то светящаяся фиолетовым карточка, кучка патронов неизвестного мне вида, но явно не для дробовика, еще одна карточка, но на сей раз — черная, даже будто бы излучающая черноту, страшно выглядящий черный нож, словно вырванный из кадра боевиков про Рэмбо, многократно сложенный кусок ткани, еще одна черная карта, налобный фонарик, маленький шарик, похожий на жемчужину, только золотой, и какая-то странная пластина из пористого камня в форме кривой звезды и размером примерно в мою ладонь. Все, сразу и в одном месте. Как будто кусочек музея современного искусства, с доставкой на дом.

Собственно, а чего я ожидал? Что тут тоже окажутся продукты, только круче и больше, типа хамона и сыра с плесенью? Хорошо хотя бы, что едва вообще выпадает, уже за это надо сказать спасибо. В принципе, это даже логично, что вся эта система снабжает людей едой — ведь, если везде на улице то же самое, что я видел из окна, то и магазины, очевидно не будут работать. А так как их разграбят в первую очередь, то буквально завтра еды не будет уже нигде. И как питаться в таких условиях? Очевидно — никак. Ну, то есть теперь-то есть как, это хорошие новости.

Взяв оставшиеся продукты в руки, я дошел до холодильника в кухне, попутно переступив через тело зомби, и убедился, что электричество не отключили за то время, что я разбирался в ситуации, и холодильник исправно фурычит. Повесившаяся мышь, правда, куда-то исчезла, но зато теперь ее место торжественно заняли нормальные продукты.

Вернувшись в комнату, я первым делом осмотрел патроны, которые так и остались для меня загадкой — на них не было ни маркировки калибра, ни даже капсюля, словно они вообще не были предназначены для стрельбы из огнестрела. После этого я осмотрел нож, который, кстати, появился почему-то без ножен. В общем-то, понятно, почему, есть же инвентарь. Зачем ножны, если есть инвентарь, правильно? Правильно.

Нож был страшный. Черный, обоюдоострый, причем одна половина заточена под серрейтор и по нему, если присмотреться, бегают всполохи фиолетового пламени, словно там в глубине металла проходит концерт Раммштайн. Опять же — никаких маркировок, никаких надписей. Ничего, что могло бы рассказать, откуда он и что из себя представляет.

Точно