Книга Дух северного волка - Ксения Викторовна Мирошник

многих, кто относился ко мне как к человеку. Он не разделял взглядов дочери генерала, но и не унижал нас. Я была частой гостьей здесь и успела привыкнуть к его теплым заботливым рукам и мягкому участливому голосу. Когда была младше, приходила просто поговорить, Бриан никогда не отказывал мне, и даже угощал иногда сладостями. Но он жил в своем мире трав и мазей, и не знал, в какую передрягу я угодила.

– Спасибо, господин Бриан. Я разберусь.– Не стоило рассказывать старику, что все мои усилия здесь, обернулись прахом. Не нужны ему лишние расстройства. – Вы были очень добры ко мне. Всегда.

Я повернулась к большому зеркалу и не узнала себя. Отражение в нем было пугающе не похожим на то, что мне приходилось видеть прежде. Я не высокого роста, даже ниже среднего, но хорошо сложена. Фигура стройная и гибкая, не лишенная женской привлекательности. Волосы густые и немного волнистые, цвета темного каштана с двумя абсолютно белыми прядями, которые обрамляли лицо, если их распустить, однако, почти всегда они были затянуты в тугую косу или в две. Эти две уродливые пряди я заработала в ту ночь, когда Брай и Дейт изнасиловали меня за казармами. Мне было тринадцать. Ужас той ночи выбелил мои волосы и было ощущение, что эти два урода пометили меня. Я ненавидела свои волосы, они стали напоминанием о моей слабости и беспомощности. Глаза мои, черные как ночь, сегодня были бесцветными и тусклыми. Я заметно осунулась и как будто уменьшилась вся разом. На меня смотрела совсем другая девушка, словно та, другая я, осталась на гвардийских равнинах. Передо мной стояла орсийка, обреченная на позор и унижение, к которым привела себя сама.

Через час я снова вошла в комнату Аарона Норда. На этот раз, он сидел за столом, перебирая ворох бумаг. Даже сидя за столом, Старший инструктор, казался просто огромным.

– Проходите, – не поднимая глаз от документов, пробормотал он.

Конвойные тоже вошли и встали по обе стороны от меня, напустив на свои лица суровый вид. Если бы не мое нынешнее положение, я бы не упустила момента вдоволь посмеяться над ними.

– Вы свободны, – сказал им Волк с севера, и парни вышли, оставив меня наедине с тем, кто решит мою судьбу.

Прошло несколько минут, но Старший инструктор даже не посмотрел на меня. Может, он вообще забыл, что я здесь? Не то что бы мне не терпелось выслушать обвинения и узнать приговор, но и стоять здесь мне не хотелось. Наконец, он встал и посмотрел на меня, и как будто, впервые, увидел.

– Судя по тому, как вы вошли и по синяку на скуле, ваши вчерашние приключения не закончились. Что еще кроме глаза и руки повреждено? Ребра? Почки? – обыденно, словно мы встретились на светском вечере, спросил инструктор. А так же, я обратила внимание, что он перешел на «вы», что немного меня смутило.

– Ребра, – едва слышно пробормотала я. Он заметил, что меня били уже после нашей встречи в лесу, это плюс его наблюдательности, но моего положения это не изменит.

– Я читал ваше личное дело. Вы лучшая на своем курсе, хорошо соображаете и прилежно учитесь, но поведение ваше не безупречно. Множество дисциплинарных наказаний, постоянные драки и непослушание…

– Нелегко быть экспериментом. Вам в голову не приходило, что новичкам здесь тяжело? – огрызнулась я, специально не сказав «девушкам», чтобы не выделять себя по половому признаку. Это было дерзко, но страх перед возвращением домой и позорным изгнанием был сильнее здравого смысла.

– Я вижу, что определения «необузданная и неуправляемая» здесь упоминаются не зря, – хмуро сдвинув брови, проговорил инструктор.

Любой из полутора тысяч рекрутов мечтал увидеть этого человека и попасть к нему в ученики. Окончив рекрутскую школу те, кто получает распределение ко двору, проходят через его руки, прежде чем попасть на место назначения. Как Старший инструктор, он снова тестирует рекрута и определяет его дальнейшую судьбу. Учеников он никогда не брал, но перенять его опыт хотели все, снова и снова напрашиваясь в его команду.

– Итак, рекрут Аддарио, теперь вы не сомневаетесь в моем праве задавать вопросы? – присаживаясь на край стола, поинтересовался Норд.

– Нет, сэр.

– Тогда продолжим. Что вы делали в лесу ночью и как получили травмы?

– Я просто гуляла.

– Я не идиот, рекрут.

Ни на минуту не усомнившись в его словах, я попыталась объяснить, что без таких вылазок я бы никогда не узнала этот лес и не смогла стать лучшей. Что это не только способ побыть одной, но и тренировка для меня. Я самая маленькая в школе и должна хотя бы как то компенсировать недостаток физической силы. Это не оправдание, конечно, но чистая правда. Мои слова звучали как детский лепет, однако других объяснений у меня не было.

– Вы знаете, что отношения с Гвардией у нас осложнились? Они никогда не были безмятежными, но сейчас участились случаи шпионажа и попыток вербовки. – Неожиданно, сменил тему инструктор.

Я понимаю, что это не государственная тайна, но все же это не тот разговор, который ведется с рекрутом. Шпионаж? Вербовка? Мне ничего не известно об этом, к чему он клонит? Может Старший инструктор забылся? Но тут я сложила два и два, и догадка поразила меня. Норд пристально следил за моей реакцией.

– Вы что же, решили, что я шпионка Гвардии? – Даже подумать об этом было страшно, а уж произносить вслух тем более.

– А это не так?– Поднимаясь, спросил он. Волк с севера подошел вплотную ко мне и посмотрел в глаза. Мое сердце пропустило удар. Он смотрел так пристально, что я почувствовала себя голой, совсем незащищенной. Этот человек мог вывернуть меня наизнанку одним взглядом, но мне нечего было скрывать, сам вопрос был нелепым.

– Это абсурд. – Я дерзко выплюнула эти слова ему в лицо. Мое возмущение было столь невероятным и всепоглощающим, что удержать себя в руках не получилось. – Как можете вы обвинять меня в столь гнусном преступлении? Ваша работа искать шпионов, вот и ищите. Только не надо клеймить всех без разбора. Я лучший рекрут среди своих товарищей, и не давала повода усомниться в моей преданности…

– Но ведь им и требуются лучшие, – совершенно невозмутимо перебил меня он. – Не считаете это логичным?

Казалось, моя бравада лишь позабавила его. Он не позволил себе повысить голос или оскорбить меня как-либо, но голос его и интонации подавляли меня. Разговор этот, похоже, был для него просто скучной рутиной. Но как же так? Ведь решается моя судьба. Я пришла сюда получить