Книга Нежное свидание в Италии - Нина Милн

твой отец». Но ведь трагедия отца могла сломать и жизнь Лайма. В ней шла внутренняя борьба – желание поступить правильно и страх за себя. Но дело не в ней. Если она откажется, то не выполнит волю отца и не простит этого себе. Выбора не было.

– Ладно. Согласна. Я в игре, – сказала Эйва и ущипнула себя под столом, убедиться, что это не сон.

– Отлично, – с удовлетворением и благодарностью произнес Лайм. – Поднимем тост за нас.

– За нас, – подняла бокал Эйва, одарив его фирменной сияющей улыбкой. – Понимаю, почему выбор пал на этот ресторан. Нас должны увидеть здесь вместе и донести ЭйДжею.

– Не только ЭйДжею. Здесь часто бывают мои клиенты из бывших военных или связанных с военными. Это должно нам помочь.

Эйва пыталась осмыслить и смириться с тем, на что согласилась. Лайм улыбнулся ей, и она почувствовала, как потеплело на душе.

– Следующие три месяца будут не самыми легкими, – добавил он.

– Три месяца? – Эйва уронила вилку. – Это же четверть года. Три недели будет достаточно.

– Надо убедить всех, что это не игра.

– Но как мы сможем лгать всем так долго?

– Разве для тебя это проблема? Ты же бывшая модель и умеешь играть роль, имитировать чувства.

– Только перед фотокамерой. Кроме того, я изображала любовь к предметам: шоколаду, духам, а не к живому человеку. Кроме того, это длилось несколько минут, а не четверть года.

Лайм поднял руку:

– Я понял.

– Не думаю. Впрочем… – Она действительно всю жизнь изображала разные ипостаси Эйвы Кассевети: преданной дочери, подруги, знаменитости, модели, аристократки, наследницы. – А что же ты? Как справишься?

– Это моя проблема.

– Нет, это наша проблема. Если нас разоблачат, мы будем выглядеть идиотами. Общество нас осудит, и мы станем изгоями. Все должно выглядеть убедительно.

Помолчав, Лайм кивнул:

– Справедливо. – Он сделал глоток кофе. – Давай встретимся завтра и проведем мозговой штурм. За ночь подумаем над вариантами. Проведем встречу в офисе «Дольче», чтобы я привык к мысли, что встречаюсь с наследницей Кассевети.

Удивительно, но Лайм прислушивался к мнению Эйвы и считал его разумным.

– Меня это устраивает. Буду ждать тебя там.

Глава 4

Следующим вечером Лайм стоял перед главным офисом «Дольче», глядя на внушительный фасад с зеркальными окнами. Он помнил, как однажды отец привел его сюда, и несколько секунд двенадцатилетний Лайм почти не сомневался, что Терри Рурк ворвется в здание и учинит погром. Воспоминание было не из приятных.

Девятнадцать лет спустя, когда Терри уже ушел из жизни, его сын готов вступить в фиктивные отношения с Эйвой Кассевети. Одобрил бы отец такой шаг? Конечно да. Ведь это означает принуждение Кассевети к сотрудничеству. А как на это посмотрит его мать? На этот вопрос он не знал ответа. Отношения с матерью были сложными. Лайм любил ее, но не мог простить себе детского эгоизма, причинившего ей страдания.

В детстве отец был его кумиром, и он винил мать в крушении семейной жизни. Лайм не понимал, как тяжело ей переносить медленное погружение мужа в алкогольное помрачение, когда он терял работу, достоинство, здоровье и рассудок. Она боролась из последних сил, чтобы сохранить для семьи крышу над головой и иметь пропитание, но Лайм не замечал этого и ждал, что отец поправится и в дом вернется семейное счастье.

Когда Лайму исполнилось двенадцать, мать встретила хорошего человека – Джона Мейлона, водопроводчика из больницы, где она работала медсестрой. Они полюбили друг друга. Беа обрела счастье, собиралась оставить Терри и забрать сына с собой. Лайм все цеплялся за иллюзорную мечту. Он наотрез отказался уйти от отца, и Беа осталась ради него. Вина до сих пор терзала Лайма.

Появление Эйвы прервало его воспоминания. На секунду он замер в восхищении перед стройной, элегантной красавицей в сером брючном костюме от‑кутюр, вышедшей ему навстречу. Оба замерли, молча глядя друг на друга. Первой спохватилась Эйва:

– Привет, давай пройдем наверх.

Они прошли через мраморный холл с фотографиями Джеймса Кассевети, дипломами и рекламными плакатами к лифту и поднялись в просторный конференц‑зал с овальным столом, где на подносе были приготовлены чайные чашки и бисквиты. В центре зала стоял экран для презентаций, готовый для мозгового штурма.

– Думаю, нам надо сесть и для начала обменяться общей информацией, которую мы должны знать друг о друге, – положив портфель на стол, предложил Лайм.

– Я приготовила свое резюме, но с дополнительными фактами. Например, какой чай я предпочитаю. – Эйва раскрыла папку в кожаном переплете.

– Вот мой список основных фактов биографии. Признаюсь, не включил в него преференции по чаю. Важная деталь. Я люблю крепкий с небольшим количеством молока.

Эйва уже делала пометки в блокноте. Лайм с сожалением отвел взгляд от склоненной шеи.

– Давай прочтем бумаги и постараемся запомнить детали. Потом проверим друг друга.

Кивнув в знак согласия, Эйва протянула ему папку. Лайм наблюдал, как она свела брови, сосредоточившись на тексте, плотнее сжала губы… Он заметил, что лак на ногтях был иного цвета, чем вчера: вероятно, она подбирала его в тон одежде. Лайм поспешил одернуть себя и углубился в чтение, стараясь запомнить дату рождения, названия частных школ, высокие оценки, награды за успехи в танцах, университетский диплом с отличием и детали ее двухлетней модельной карьеры. Затем она ушла из модельного в семейный бизнес, работала в разных подразделениях до самой смерти отца шесть месяцев назад. У нее никогда не было домашних животных, она любит танцы и красивую обувь. Прочитав резюме, Лайм поднял голову и встретил внимательный взгляд Эйвы.

– Отлично. Думаю, запомнила главное: дату рождения, где родился и немного о семье. Твою маму зовут Беа, отчима – Джон, его сын – Макс, и ему четырнадцать. – Она остановилась, а Лайм нахмурился, вспоминая прошлое.

Спустя два года после того, как Беа осталась с мужем, Джон женился на другой. Лайм помнил страдания матери, когда она узнала об этом. Слушая ее сдержанные рыдания по ночам, он начал понимать, какую жертву она принесла ради него, но не знал, как все исправить. Лайм удвоил усилия, стараясь изменить отца, но понял, что это безнадежно. Ему исполнилось восемнадцать, и он принял решение пойти в армию, справедливо рассудив, что это освободит мать от обязательств по отношению к нему.

Беа снова начала встречаться с Джоном, который к тому времени развелся, у него подрастал трехлетний сын Макс. Беа и Джон поженились. Лайм был рад за них, но очень переживал, что лишил их возможности обзавестись собственными детьми. Чувство вины не давало покоя, и