Книга На десятом небе - Луанн Райс

Сара подала студенткам сидр и вернулась к Сьюзан. Кружки уже достаточно остыли, и можно было пить, не обжигаясь. Они сидели бок о бок и потягивали душистый напиток, в то время как на улице становилось все холоднее.

Студентки между тем выбирали себе одеяла на зиму. Это были клиенты, которые собирались потратить деньги, но Сара не отходила от Сьюзан. Как будто та была ее подругой – ее единственной подругой.

Ночью Сара стояла перед зеркалом ванной комнаты. Свет был ярким, и она выглядела как испуганная кошка. Желто-серые волосы торчали вверх, словно мягкие щетинки детской щетки. Весь вечер она думала над предложением Сьюзан обесцветить волосы. Но это означало радикальные перемены во внешности. Она никогда раньше не красила волосы, даже мысли такой не допускала. Она не любила макияж, а от помады чувствовала налет на губах и вечно их облизывала. Правда, делала это так выразительно, будто она намеренно привлекала к себе внимание. Нет, наводить красоту должны другие, более эффектные девушки, считала Сара.

Но сейчас, взъерошивая свои волосы, она хотела сделать что-нибудь. Она ненавидела свой вид. Со дня начала химиотерапии она едва узнавала себя: то выглядела очень старой, то слишком молодой. Волосы поблекли и поредели, вокруг глаз и рта появились морщины, встревоженный, постоянно удивленный взгляд делал ее похожей на переросшего ребенка.

Никто ей не говорил, как причудливо она сейчас выглядит. Ни друзья, ни медсестра Мэг Фергюсон. В больнице кто-то предлагал надеть парик, но Сара, попробовав, отвергла эту идею. С париком она почувствовала себя как с чулком на голове – было жарко и тесно. Сродни помаде на губах. Сара стойко преодолевала все этапы продолжительного лечения опухоли головного мозга, но абсолютно ничего не могла предпринять относительно своей внешности.

Со вздохом Сара вошла в спальню, где пела Энни Леннокс. Она поставила этот диск для моральной поддержки. Энни и Сара. И Сикрит. Интересно, поняла ли девочка, что своей прямотой заставила ее сделать первый шаг в решении этого нелегкого вопроса?

День благодарения. А что, если поехать? Помимо старой обиды на отца, страх вызывала одна мысль о том, что Майк увидит ее такой. Она не хотела, чтобы он испугался или почувствовал отвращение к собственной матери. И еще придется нанять помощника или закрыть магазин на долгий уик-энд.

Сара вспомнила свой первый магазин. Она была девятнадцатилетней студенткой колледжа в Бостоне. Ей было чуть больше, чем Майку! Где она потеряла свою уверенность, свои амбиции? Магазин был крохотным, состоящим из одной комнаты с кирпичной стеной и паркетными полами, но Сара наполняла его своими мечтами. Вот она продает одеяла тети Бэсс и становится преуспевающей деловой женщиной, открывает новые магазины, организует продажи по каталогам… Стараясь спасти ферму, сделать отца счастливым на земле и заставить мать гордиться на небе, Сара назвала свой магазин «Девятое облако».

Прислонившись к комоду, она вспомнила, как делала эскизы своего логотипа – золотую девятку на белом облаке, – накладывая на голубой овал пуховые перья, падающие вниз, как хлопья снега. Дэвид Уокер, резчик по дереву на острове Элк, изготовил ей вывеску. Выбор названия магазина доставил ей массу удовольствия, дал возможность поверить в себя. Она вновь испытала это чувство, когда родился сын.

Майкл Эзекил Лоринг Талбот.

Ей всегда нравилось имя Майкл. В нем была сила, и оно принадлежало архангелу, да и звучало поэтично. Это было имя лидера, который веселится и рискует.

Сара хотела дать сыну фамилию его отца, но получилось так, что «Лоринг» стал лишь ее составной частью. Майкл, как и Сара, был Талботом. Возможно, именно поэтому он упорно держался острова и был верен деду, старой ферме и родному дому.

Ее глаза наполнились слезами, но бесполезно плакать над тем, чего ты не в силах изменить. Майк принял свое решение. Она не могла даже сказать, что он убежал от нее, так как не скрывал своих планов. Однако ему лишь семнадцать, и он живет отшельником на острове Элк. И занимается поисками правды о своем покойном отце. Майкл возмутился бы, если бы узнал, что она все еще считает его ребенком, но это так и было.

Сев у окна, Сара сделала глоток травяного чая. Она теперь ела только здоровую пищу, каждый день гуляла, насколько позволяли силы. Раньше, до болезни, она занималась бегом, но доктор велел увеличивать нагрузки постепенно, и она прислушивалась к его советам. Она хотела жить. Она привела сына в этот мир и хотела видеть, что он уверенно идет по светлой тропинке жизни.

Элис фон Фроулич вошла в спальню дочери, чтобы убедиться, что та уже спит. Несколько шерстяных одеял и одно стеганое были стянуты к голове. Играло радио, но Сьюзан часто засыпала под музыку.

Лампы были выключены, но свет из коридора позволял кое-что увидеть, и Элис окинула комнату взглядом. Бесспорно элегантная, как и весь дом Джулиана, она совсем не была похожа на комнату, где живет подросток. Отметив это в очередной раз, Элис вздохнула.

Сьюзан нравилась Англия, поэтому Джулиан позволил ей выбрать две картины Гейнсборо из своей коллекции: маленькая девочка в голубом платье и два спаниеля на атласной подушке. Ее мебель и личные вещи тоже были английскими: кровать и столик королевы Анны, антикварное кресло-качалка с любимым цветом Сьюзан – розовым, серебряная расческа и дамское зеркальце. Джулиан подарил ей все это на прошлое Рождество вместе с серебряными рамками для фотографий.

Нагнувшись, Элис взглянула на фотографии. Сьюзан, конечно, очень любила отца: Уилл был на каждой из них. Вот они в кабине пилота его Малыша Пайпера, когда Сьюзан было четыре года. Вот она сидит на его коленях под зонтом в «Черной Жемчужине» – любимом ресторане их семьи в Ньюпорте. Вот она стоит на пристани, перед тем как он отправился на Средний Восток. Элис помнила, когда были сделаны все эти снимки. Затем взгляд упал на четвертую фотографию.

– Фрэдди, – прошептала она.

Вот он в свое последнее Рождество стоит вместе с Уиллом перед елкой. Ее долговязый ленивый мальчик со скобами на зубах, такой красивый, высокий. На этом снимке Фрэд был почти одного роста с Уиллом. Как же Элис не замечала этого раньше? Может, просто так снято? Его ноги не видны; может, Фрэд стоит на ящике или стопке книг?

– Мама? – спросила Сьюзан, ладошкой закрываясь от света.

– Милая, ты проснулась. – Элис села на край кровати.

– Тебя не было дома.

– Ты не слышала мое сообщение? – встревожилась Элис. – Я оставила его на автоответчике.

– Да нет, слышала.

– Мы пили коктейли с Дином Шерри, а затем несколько друзей Джулиана решили поужинать вместе. Поэтому мы пошли в дом к Мартину и приготовили индонезийскую еду, потом слушали, как Армандо исполнял новые произведения на пианино.

– Господи, какая скука, – сказала Сьюзан, хмурясь.

– Ты ела?

– Да.

Элис пристально посмотрела на Сьюзан, будто хотела понять, что у той на уме. Голос девочки звучал напряженно и мрачно, словно она пыталась заставить мать почувствовать за собой вину.