Книга Обретённая 2. Выжить назло - Ниизла Холлей

— Спасибо, — Арина отмерла и даже дернула уголком рта, обозначая улыбку, — Я расскажу сейчас. Если вы готовы слушать. Это ведь очень неприятно — слушать о плохом… А о малышах… Вы правда разрешите мне их увидеть?

— Не только увидеть. Но и поняньчить, и помочь нам их покормить и искупать, — улыбнулась я, глазами приказывая очень злому Наказующему сдержаться и не комментировать.

И тут, впервые мы увидели ЭМОЦИИ. Арина опустилась на колени, рядом с Аларом, и бережно поцеловав мою руку, прошептала:

— Вы позволите мне прикасаться к вашим детям?

Сдерживаться у меня не было сил. Пережитое этой девушкой душило меня, требуя выхода. Я вырвала руку у опешившей женщины, и обняв её за шею и притягивая к себе, горько разрыдалась. Судя по всхлипам, у маменьки тоже глаза на мокром месте.

— Ко. неч…но поз… волю…

Спустя несколько секунд, обнявшись, мы дружно плакали. Даже у Арины из красивых, шоколадно-медовых глаз, катились крупные, прозрачные слёзы…

— Всё будет хорошо, крошечки… — шептала Тиль, обнимая и гладя нас по рукам, — Мы ОТПЛАТИМ им всем! Я в лепешку расшибусь, но у тебя, Ариша, будет семья и малыш… и даже не один…

А вот теперь я, на месте обидчиков Арины, уже бежала бы куда подальше, роняя таки! потому что иметь во врагах Тиль — это хуже, чем Наказующего. Женская ярость и жестокость — она границ не знает и берегов не видит.

Нет, всё же у нас самые лучшие супруги во Вселенной. Дали поплакать, вытерли слёзки, помогли просморкаться, обцеловали… Меня и Тиль… поухаживали за Ариной… Платочек подали, по плечу погладили…

— Рассказывай, котенька… — деликатно промокая носик, попросила Тиль, — Мы сегодня закроем страницу кошмаров и завтра начнем все с чистого листа… И там всё будет хорошо…

Арина едва заметно улыбнулась.

— Спасибо… А дальше… Было больно. До сумашествия. Потом я узнала, что пробыла в ренегаре с максимальной мощностью три недели.

В себя пришла от того, что ничего не болело. Совсем. Открыла глаза и увидела стандартную палату. Я была зафиксирована на кушетке. Через некоторое время вошел корабельный врач. Убедился, что я живая. Не умертвие. И отправился с докладом к Уннару. Тот явился очень быстро. Осмотрел меня, словно лошадь на выводке и довольно ухмыльнулся:

— Всё даже лучше, чем я мог желать. Ты очень милая… сейчас стала. Такая юная… хрупкая… Вызываешь желание схватить и утащить тебя в укромное гнездышко… Покупатели не устоят! Хозяева барделей заплатят за тебя огромные деньги! Послезавтра ты сделаешь меня ОЧЕНЬ состоятельным!

Уннар ушел. Зато вошла худенькая женщина, с большими, темными, замученными глазами. То есть, это на фоне Уннара она была худенькой. А на фоне меня… Я кажусь рядом с ней девчушкой-подростком. Пугливо оглянувшись на камеру, робко предложила:

— Нэра, я вас сейчас освобожу. Не бейте меня… я не виновата…

— А почему вы думаете, что я вас буду бить? — опешила я.

— Ну… так всегда бывет. Господин поручает мне заботиться об элитных рабынях. Почти все они помнят о том времени, когда были свободными. И вымещают свое отчаяние, злость и протест против рабства на мне.

— Я не буду так себя вести. У меня есть ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ достоинство. К тому же, гадости в отношении вас мою судьбу не облегчат.

— Спасибо, нэра, — просияла женщина. — Меня зовут Иркри. Вот… я помогу вам присесть… не торопитесь… сейчас я дам вам тонизирующий напиток и отведу в ванную. Хорошо?

— Да. Спасибо Иркри! — с трудом удерживая себя в сидячем положении, поблагодарила я.

Иркри метнулась из палаты и уже через несколько минут, вернулась со стаканом. Я выпила гуть горьковао-мятную жидкость, моментально чувствуя, как проходит онемение и тело начинает слушаться.

Потом была длительная помывка в шикарном банном комплексе. Надо же! Уннар отдал для моих процедур свою ванную!

После ванной, высушив мои, отросшие до лопаток волосы, Иркри заплела их в косу и помогла одеться.

Мда… Молочно-белое платье, в стиле 1812 года… С овальным вырезом. Длинными рукавами, подхваченное под грудью темно-зеленым шарфом. выполняющим, к тому же, функцию бюстгальтера. Потому, как нижнего белья мне не дали. На мой вопрос — почему, Иркри сначала не смогла даже ответить. Потом, мучительно краснея, сказала:

— Вас собираются продать в элитный бордель… Те женщины… там… в этом заведениии… Они не носят белья… Простите, нэра!!!

— За что мне тебя прощать, — вздохнула я, чувствуя, как сердце сжимется от предчувствия грядущей беды, — Это не ты решила… А твой господин…

— Вы хорошая… как бы я хотела, хоть чем-то вам помочь! — прошептала женщина.

Секунду подумав, решилась:

— Нэра, рабыне, по традиции, разрешено оставить одну вещь, часто это украшение…. как память о былом… У меня есть универсальный ключ. Это артефакт ушедшей миллионы лет назад расы даргонов. О его свойствах знали я и мой сын. Сын погиб. Этот артефакт мне не нужен, а вам он может спасти жизнь. Он может открыть любую дверь, подчинить искусственный разум корабля, завести любой механизм. Вот… позвольте, я его вам надену? Он снимается только со смертью владельца.

Я протянула руку и Иркри надела мне тонкий браслет, на котором свободно крутилось несколько подвесок, похожих на земные шармики. Уколола мне палец и смазала браслет кровью. Замок исчез…

— Вот! Теперь он ваш. Я верю в то, что вы вырветесь из рабства и станете снова свободной. Чувствую это. Молю вас только об одном — помогайте тем, кому велит ваше сердце. И когда-нибудь, Звезды подарят вам счастье!

От этого пожелания я опешила.

— Я всегда стараюсь помогать, чем могу, — улыбнулась я, — Спасибо! Это бесценный подарок!

Иркри не успела мне ответить, как вошел Уннар, в сопровождении привычной свиты. Окинул взглядом всю меня. Остался очень доволен.

— Идем. Надо тебя заявить, как ценный лот. Чтобы до завтрашних торгов у всех потенциальных покупателей слюни текли рекой. Зейраш, — Уннар повернулся к врачу, — Она здорова?

— Да, нэр, абсолютно здорова.

— У их расы есть такое понятие, как девственность…

Я побагровела.

— Да, нэр. — Склонился врач, — Она снова девственна.

"Оба — твари!" — кипело у меня в голове.

— Нюл, — работорговец кинул взор на мелького, какого-то скользкого и невзрачного коротышку, которого, почему-то все отчаянно боялись, и расы которого я не знала, — Займись рекламой. Особенно делай упор на её уникальный генофонд, девственность и потрясающую репродуктивную способность. Так же, на спокойный, уравновешенный характер, терпеливость и некапризность. Всё. Иди! Живее-живее!

Нарезав подчиненным задачи на сегодняшний день, Уннар, наконец-то "почтил" и меня лично своим, "высочайшим", вниманием: