Книга Второй сон - Роберт Харрис

Он снова взял подсвечник и перешел ко второму книжному шкафу, где его взгляд немедленно привлекла полка, заставленная небольшими томиками в светло-коричневых переплетах. Он поднес свечу к самым корешкам — «Записки и протоколы заседаний Общества антикваров» — и в тот же миг с него разом слетели остатки сна: он мгновенно узнал это название, хотя во время судебных процессов был совсем мальчишкой. Общество объявили еретическим, всю его верхушку бросили в тюрьму, публикации изъяли и публично предали сожжению, и даже на употребление слова «антиквар» был наложен запрет. Ему вспомнилось, как священники в семинарии разводили костер на главной площади Эксетера. Была середина зимы, и горожан равно поразили жар костра и фанатизм гонителей. Тем не менее по меньшей мере одно собрание трудов общества уцелело — и не где-нибудь, а в Эддикотт-Сент-Джордже!

Некоторое время Фэйрфакс в смятении смотрел на полку. Там стояли девятнадцать томов. На месте двадцатого зияла узкая щель. Какое значение это имело для его завтрашней миссии? Лэйси был еретиком: теперь в этом не оставалось никаких сомнений. Но можно ли, зная о таком, хоронить еретика в освященной земле? Может, следует отложить погребение, хотя труп уже начал разлагаться, и обратиться к епископу за новыми указаниями?

Фэйрфакс тщательно все обдумал. Это был молодой человек с практическим складом ума. Рвение его более юных собратьев-священников, со всклокоченными волосами и бородами, с безумным огнем в глазах, вынюхивавших богохульство столь же рьяно, как водяная собака — трюфели, было ему не по душе. Ему поручили сделать все быстро и аккуратно. Следовательно, разумнее всего действовать в соответствии с планом и сделать вид, что он ничего не знает. Ведь никто не сможет доказать обратного, а уж свою совесть перед Господом и епископом он как-нибудь очистит.

Придя к такому решению, он продолжил осмотр кабинета. Ложному учению были полностью посвящены еще две полки. А еще — труды о древних могильниках, об артефактах, о письменах, о памятниках… Его изумляла дерзость старого священника, который совершенно открыто держал у себя такие книги. Создавалось впечатление, что эта уединенная долина, где царило полное презрение к комендантскому часу, существовала вне времени и закона. На одной из полок обнаружился толстый фолиант, посвященный английским развалинам и озаглавленный «Antiquis Anglia», за авторством некоего доктора Николаса Шедуэлла, председателя Общества антикваров. Фэйрфакс быстро провел свечой вдоль корешков. Его подмывало задержаться на каждом подольше, но усилием воли он заставил себя не разглядывать их слишком пристально и перешел к шкафу-витрине в углу кабинета.

То был деревянный шкаф, высотой по грудь человеку, с застекленными дверцами. Стекло явно изготовили в старину — совершенно гладкое и прозрачное, без эффекта ряби, в отличие от современного. Поперек правого верхнего угла змеилась трещина. Полки тоже были из первоклассного стекла, и в свете свечи создавалось впечатление, будто предметы, которые стояли на них, волшебным образом парят в воздухе. Все это воспрещалось хранить у себя: монеты и пластиковые банкноты Елизаветинской эпохи, ключи, золотые кольца, ручки, стеклянная посуда, сувенирная тарелка, выпущенная в честь бракосочетания монаршей четы, тонкие металлические банки, пучок пластиковых соломинок, пластиковый свивальник с выцветшими изображениями аистов, несущих в клювах младенцев, белая пластиковая посуда, пластиковые бутылочки всех форм и размеров, игрушечные пластиковые кубики, плотно пригнанные один к другому, ярко-желтого и красного цветов, моток зеленовато-голубой пластиковой лески, телесного цвета пластиковый младенчик, у которого отсутствовали глаза. На верхней полке стояло, снабженное прозрачной пластмассовой подставкой, то, что, по всей видимости, было жемчужиной коллекции: одно из устройств, посредством которых древние общались между собой.

Фэйрфаксу уже доводилось прежде видеть фрагменты таких устройств, но целое, да еще настолько сохранное — никогда. Руки сами потянулись к нему. Не удержавшись, он открыл шкафчик и достал устройство — тоньше его мизинца, черное, гладкое и блестящее, сработанное из пластика и стекла. Оно легло в ладонь как влитое, оказавшись приятно-увесистым. Интересно, кому оно принадлежало и как оказалось у старого священника? Что за изображения передавало? Какие звуки производило? Он нажал кнопку на передней панели, как будто штуковина могла волшебным образом ожить, но глянцевая поверхность осталась совершенно черной и мертвой; он видел лишь отражение собственного лица, в свете свечи казавшееся призрачным. Фэйрфакс перевернул устройство. На обратной стороне красовался главный символ гордыни и богоотступничества древних — надкушенное яблоко.

Глава 4

Среда, 10 апреля. Непредвиденное происшествие на похоронах

Он задул свечу и, вернувшись обратно в постель, натянул стеганое одеяло до самого подбородка. Оказалось, что в темноте проще выбросить из головы многочисленные доказательства еретических взглядов старого священника. И впрямь, Фэйрфакс так устал, что, несмотря на все волнения сегодняшнего дня и вечера, неудобный диван очень скоро, казалось, растворился под ним, и его дыхание стало глубоким и размеренным.

Второй сон был наполнен сновидениями больше первого, хотя впоследствии он не смог вспомнить ни одного, кроме последнего — повторяющегося кошмара, который начался вскоре после того, как родители и сестра умерли от потницы, а его самого отправили жить к пожилому дяде. Снилось ему всегда одно и то же: он, босой, блуждал по незнакомой местности в поисках нужной улицы, нужного дома, нужной двери. И лишь когда после многочасовых поисков он находил ее — убогую развалюху в бедном квартале — и, взломав замок, врывался внутрь, перед ним вновь появлялись его родные. Они безмолвно протягивали к нему руки, и в этот миг Фэйрфакс неизменно просыпался.

Его глаза распахнулись. В комнате плавал серый рассветный сумрак. Где-то на краю сознания забрезжило смутное беспокойство, он повернул голову и различил расплывчатые очертания застекленного шкафчика с парящими внутри предметами. К нему мгновенно вернулись воспоминания прошлой ночи.

Он отбросил одеяло и опустился на колени рядом с диваном. Костяшки молитвенно сжатых рук побелели от напряжения. Благодарю тебя, Отец мой Небесный, за то, что позволил мне увидеть еще один день. Дай мне, молю Тебя, силы, дабы сопротивляться искусу, и благочестие, дабы служить Тебе к вящей славе Твоей сегодня и до скончания веков. Аминь.

Старательно отводя глаза от книжных полок и шкафа, он поднялся, раздвинул шторы и открыл маленькое окно. Воздух был прохладным и влажным, неподвижным, тихим. В конце переулка виднелась церковь с повисшим на шпиле флагом, за ней — деревушка, а еще дальше, вздымаясь, точно волны, уходили вдаль крутые склоны долины, где под низким хмурым небом там и сям белели кудрявые овцы.

На столике у окна для него уже были приготовлены кувшин с водой, таз, небольшое зеркальце, полотенце и кусок старомодного черного мыла, от которого разило поташом. Фэйрфакс не смог заставить себя воспользоваться им. При мысли о том, что от него будет весь день исходить этот едкий дух, ему немедленно вспомнилась семинария: промозглое утро, он, ежась от холода в одном исподнем, стоит в очереди к колонке, чтобы умыться…