Книга Край чёрных магнолий - Ольга Вешнева

– Хорошо. Я открою ворота, – Тихон не стал мне перечить, и не напомнил о том, в Волочаровске даже закоренелые преступники не бродят по ночным улицам, – и пойду восвояси.

– Тихон! Оставайтесь в доме до утра! – окликнула я его.

Что я сказала? То, что надо! Нельзя выставлять человека на ночную улицу, подвергать смертельной опасности.

Я загнала Козленка на спортивную площадку перед домом. На влажной газонной траве одиноко лежал футбольный мяч. В мыслях возникли призрачные силуэты отца и маленького сына, играющих в футбол.

Нелегко будет привыкнуть к тому, что место преступления временно станет моим домом.

– Вам помочь? – Тихон забрал у меня тяжелый пакет.

– Возьмите продукты. Остальное полежит в машине до утра. Незачем возиться с баулами поздней ночью, – я не подпустила его к арсеналу.

Но и оставить боеприпасы в Уазике не осмелилась. Прихватив спортивную сумку с оружием, я вошла в дом вслед за Тихоном, фиксируя внимательным взглядом каждое его движение.

– Тут был постелен коврик. Темно-синий, – я сравнила реальность с фотографией, запечатленной в памяти.

– Я свернул его и поставил в угол, – объяснил Тихон. – На нем лежала Ника.

Он печально вздохнул.

– Вы хорошо знали хозяев дома? – поинтересовалась я.

– Ломакины были нелюдимы и высокомерны. Общаться приходилось. Дружбы не было. Детей их особенно жаль. Ника была веселой, озорной девчушкой. Мечтала быть самой красивой на выпускном балу, похожей на принцессу эльфов. Ее бальное платье все висит в шкафу.

– Вам нелегко здесь находиться? – я заметила, что Тихону с трудом дается каждое слово о хозяевах коттеджа.

– Да, но… Разве мог я отказать в помощи Людмиле Андреевне?.. Признаться, я здесь вроде как в изгнании живу. Скрываюсь, – он потупил взгляд.

– От кого? – меня всю передернуло, как будто внутри сдвинули тяжелый рычаг и пустили ток. – Коллекторы достали?

– От житейских неурядиц. Вы проходите сразу на кухню. Там, если желаете, мы посидим, побеседуем, выпьем за упокой прежних хозяев дома.

Я не послушалась и медленно вошла в просторную гостиную. Включила перламутровую люстру с круглыми подвесками.

Основу интерьера составлял малазийский гарнитур из массива гевеи: высокий сервант и две угловых витрины с посудой и статуэтками, наборная секция для техники и книг, в ней стоял большой плоский телевизор, три высоких стула с красной обивкой, плетеное кресло-качалка, журнальный стол, заваленный газетами. На широких белых подоконниках яркими заплатками пестрели цветочные горшки. В них что-то бурно зеленело, не цвело. Над диваном висели две картины. На одной был изображен летний сосновый лес, а на другой – освобождающаяся от ледяной корки река.

Запятнанный кровью коричнево-красный ковер с восточным орнаментом, на фотографиях лежавший на паркетном полу, теперь был свернут и приставлен к стене.

– Вы пока осваивайтесь в новом жилище, располагайтесь. Я спущусь в подвал за вином. Лев Андреевич был признанным мастером виноделия, – Тихон проводил меня на кухню, освещенную стеклянным абажуром. Сквозь матовое зеленое стекло виднелись поджарившиеся сверчки. – Здесь много сверчков. Постарайтесь не чесаться во сне, когда они будут по вам ползать. Кусаются как звери. Хуже всего, если вопьются в нос. А еще они стрекочут по ночам. Так что, привыкайте к соседству.

– Вывести их нельзя? Фумигатором или еще чем.

– Бесполезно. Новая партия прибежит с улицы.

Тихон ушел в подвал.

Чудесный городок! Местные сверчки – и те кусаются! Лучшее место на свете. Ага!

Я обыскала полки белого соснового гарнитура с цветочной росписью, выбрала пять десертных фарфоровых тарелок, чайник и две чашки с блюдцами, два стеклянных бокала, коробку с чаем и пачку салфеток. Расставив посуду по стеклянному столу, вскипятила воду на газовой плите и заварила чай.

В дороге я купила основательный запас готовой еды, но мало что из него уничтожила. Красиво, как перед новогодним застольем, я разложила по тарелкам мадридские пирожки с грибами и телячьей печенью, куриные шницели, сербские котлеты из форели и шоколадные “Картошки”.

Да уж! Романтичная получается обстановка. Ха-ха! Осталось включить неторопливую музыку, как в мелодраме. Еще надо поставить перо жар-птицы в вазу на буфете и выключить свет… Снять кобуру? Да, конечно. Это еще немного разрядит наэлектризованную донельзя атмосферу. Я убрала пистолет с кобурой в оружейную сумку, которую потом впихнула в свободную нижнюю секцию кухонного гарнитура. “На всякий случай” достаточно осинового кола.

Итак, мне предстоял ужин с мужчиной. Правда, мужчина был не в моем вкусе, да и не собиралась я вляпываться в трясину отношений в отстойном аномальном городишке.

В гражданском браке с Максом не было слюнявой романтики. Наш совместный ужин представлял собой безмолвное поглощение пищи на диване у телевизора.

***

Я решила обойтись без музыки.

– Как в ресторане! – восхитился Тихон, поставив на стол принесенную бутылку домашнего вина. – Перо жар-птицы! Добрый знак, – взглянув на сияющее перо в вазе, он обвел бесстрастным взглядом еду.

Воспоминания об убийстве Ломакиных начисто лишили меня аппетита. Нужно было впихнуть в себя что-нибудь из мясных блюд. Потомственные охотники, как и оборотни, не могут обходиться без мяса. Иначе мы не только потеряем сверхсилу, но и вообще с трудом будем переставлять ноги. Вампирские гены требуют пищи, богатой животным белком.

Откупорив бутылку, Тихон наполнил два бокала и сел напротив, повесив снятую куртку на спинку стула.

Его руки не были дряблыми, как у хлюпика-интеллигента, за которого я приняла его вначале. Хорошо развитая мускулатура в сочетании с крестом из драгоценного камня на широкой серебряной цепочке, казавшейся золотой в свете пера жар-птицы, сделала его похожим на провинциального “братка”. Новый облик не вязался с плавной манерой речи и благородными чертами лица.

– Светлана, надеюсь, вы не возражаете против перехода на “ты”, – улыбнувшись, навязчиво предложил Тихон. – Чувствую, так нам будет проще наладить конструктивный диалог… Понять друг друга.

Мое внимание привлек необычный крест на его шее. Фигурка распятого Христа была выточена из белого с ярко-красными прожилками камня, по ней будто стекали кровавые струи. Меня слегка покоробило.

“Спокуха”, – приказала я себе.

– Я не возражаю. Но понимать меня не нужно. Не люблю, когда мне лезут в душу, – нервно выпалила я.

– А вот лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы немного душу приоткрыть интересному собеседнику. Рискну начать первым эту болезненную процедуру. Я намерен предложить тебе посильную помощь в расследовании.

– Мне не нужны помощники.

Нужны еще как! Но только не такие!