Книга Моя голубка - Айрис Джоансен

Под руководством дяди певческая карьера Шины продвигалась семимильными шагами, и некоторое время спустя он вынужден был продать кафе, чтобы полностью посвятить себя работе в качестве ее менеджера.

Сначала Шина получала определенное облегчение, исполняя «Песню о Рори». Но постепенно боль перестала быть такой острой, и тогда она обнаружила, что исполнение песни словно заново бередит глубокую рану, возвращая боль. После выступления Шина чувствовала себя такой же разбитой и потрясенной, как после смерти Рори.

Этот вечер не стал исключением. Когда смолкли последние звуки, по ее щекам струились тихие слезы, а черные глаза были такими же вопрошающими и одинокими, как у брошенного ребенка. Шина продолжала сидеть на табурете, и мертвая тишина вдруг сменилась громом аплодисментов. Онемевшая от боли, она медленно встала и нетвердой походкой удалилась со сцены, на глазах постарев на несколько лет.

Донал О'Ши ждал за кулисами, и она направилась прямо к нему, словно сомнамбула. Но неожиданно она перестала видеть его перед собой. Дядю грубо оттолкнули в сторону, и Шину обняли сильные стальные руки, властно сжавшие ее. Ее лицо оказалось прижато к мощной мускулистой груди, и она почувствовала смутно знакомый запах. Челлон, в смущении подумала она, с готовностью прижимаясь к его уверенному сильному телу. Но что он здесь делает?

Судя по всему, не только она задавала себе этот вопрос, потому что, помимо стука его сердца, она услышала рев возмущенных голосов. Он, видимо, не обращал никакого внимания на эти протесты, потому что его объятие не ослабело, а рукой, лежащей у нее на затылке, он начал поглаживать ее по голове с нежностью матери, успокаивающей плачущего ребенка.

Прошло не меньше двух минут, пока он наконец отпустил ее. Заглядывая ей в глаза своими янтарными глазами, он заботливо спросил:

— Ну как? Полегче?

Шина неуверенно кивнула, не желая терять это внезапное и такое редкое для нее чувство полной защищенности.

— Отлично, — коротко сказал он и, вместо того, чтобы отойти в сторону, обнял ее одной рукой и повернулся лицом к ощетинившемуся Доналу О'Ши и не менее рассерженному Шону Рейли.

О'Ши воинственно выступил вперед и властно взял Шину за локоть.

— Идем, девочка, — сказал он, хмурясь. — Ты так расстроена, что не знаешь, что делаешь.

— Не трогай ее, О'Ши! — Голос Челлона был ужасен. Шина подняла на него взгляд, пораженная происшедшей в нем переменой. Янтарно-золотистые глаза не были уже сочувствующими и ласковыми, они светились яростью дикого зверя. — Ты позволяешь ей выходить на публику и рвать свою душу на части! — яростно проговорил он. — Я готов переломать тебе все кости!

О'Ши побагровел от гнева и выругался сквозь зубы.

— Только попробуй, парень! — прорычал он. Рейли мгновенно оказался рядом и торопливо предупредил:

— Донал, ты ведь не встречал раньше мистера Челлона? Рэнда Челлона?

— Мне наплевать, кто он! — завопил О'Ши. — Он не смеет так… — Вдруг он остановился, и в его глазах отразилось недоумение. — Рэнд Челлон?

— Никто иной, — холодно ответил Челлон. — Но пусть это вас не останавливает, О'Ши.

Шина почувствовала, как ее дядя делает усилие, чтобы овладеть собой, и, в конце концов, ему это удалось. Он даже выдавил улыбку.

— Боюсь, что у нас вышло небольшое недоразумение, мистер Челлон. Вы, кажется, думаете, что моя племянница стала чем-то вроде жертвы. Но она может сама подтвердить вам, что полностью понимает необходимость некоторых неприятных ощущений в ее работе и идет на это вполне добровольно.

— Она идет на это, потому что вы так промыли ей мозги, что она имеет не больше свободной воли, чем марионетка, — мрачно сказал Челлон. — Я чуть не заболел, глядя на нее сегодня из зала. Будь я проклят, если позволю вам манипулировать ею!

— Простите, но я не совсем понимаю, как карьера моей племянницы может касаться вас, мистер Челлон, — язвительно произнес О'Ши. — Кажется, мой помощник говорил мне, что вы впервые встретились с ней только вчера. С моей стороны было бы глупо относиться без должного уважения к такой важной персоне, но я вынужден настаивать, чтобы вы воздержались от дальнейшего вмешательства в ее жизнь.

— Черта с два я воздержусь! — Челлон крепче обнял тонкую талию Шины. — Она никогда больше не пройдет через сегодняшний ад.

Глаза О'Ши сузились, а губы сжались в жесткую линию.

— Ваши победы над женщинами широко известны, мистер Челлон, но неужели вы не видите, что Шина не принадлежит к тому типу женщин, с которым вы привыкли иметь дело? Почему вы не оставите девочку в покое? Шина вполне довольна своей жизнью. Она не хочет вашей помощи и не нуждается в ней.

— А почему бы не поинтересоваться у нее самой? — вызывающе спросил Челлон. — Я понимаю, что вы не привыкли это делать, но ведь речь идет о ее жизни?

— Почему бы и нет? — О'Ши с нежной улыбкой обратился к Шине. — Шина, ну что? — Он протянул к ней руку в молчаливом приглашении.

Шина изумленно покачала головой. Они хотят, чтобы она выбирала между ними, но у нее ведь есть лишь один выбор, так? Что она знает о Челлоне, кроме того, что он обладает физической притягательностью, которую она находит неотразимой? Она даже не знает, почему он преследует ее и что ему от нее нужно.

Она сделала движение, чтобы высвободиться из его объятий, и услышала негромкий, но торжествующий смех дяди.

Челлон выругался и развернул ее лицом к себе. Его грозно сведенные брови расправились, когда он разглядел растерянное, несчастное выражение на ее заплаканном лице.

— Бедная маленькая голубка, — мягко сказал он. — Все произошло так стремительно, правда? — он неохотно отпустил ее. — Улетай, птичка, мы еще встретимся.

О'Ши крепко взял ее за руку и отвел от Челлона.

— Теперь, когда все решилось, вам, наверное, лучше уйти, мистер Челлон, — сдержанно сказал он. — Шине выпало достаточно переживаний для одного вечера.

Челлон рассеянно кивнул, не отводя взгляда от Шины.

— Да, я ухожу. Вы выиграли этот раунд, О'Ши. — В его глазах вспыхнула ярость. — Но это удалось вам в последний раз.

— Время нас рассудит, не так ли, мистер Чел-лон? — с издевкой проговорил О'Ши. Он притянул Шину поближе.

Челлон заметил этот жест, но только пожал плечами и отвернулся.

— Празднуйте свою победу, — холодно бросил он и обратился к Шине: — Боюсь, что эта сцена положила конец моим добрым намерениям, дорогая. Я и так не самый терпеливый человек на свете, а сейчас чертовски рассержен. Должен предупредить вас, что с этого момента я не намерен выбирать средства.

Она посмотрела на него с недоумением.

— Не понимаю, о чем вы говорите?

Он улыбнулся с покоряющей нежностью.

— Знаю, что не понимаешь, голубка моя. Но скоро поймешь. — Он повернулся и твердой походкой зашагал к выходу.