Книга Копья и пулеметы - Александр Бушков

Теперь мы вернемся в Англию – уже окончательно. В 1802 г. там в рамках развития гуманизма произошло знаковое, выражаясь современным языком, событие: с Лондонского моста убрали железные колья, на которых вплоть до этого времени торчали головы казненных. Что примечательно, против этого громче всего протестовали не какие-то тупые лавочники, а интеллектуалы высокой пробы – Сэмюэль Джонсон и его биограф доктор Босуэл. «Высоколобые» полагали, что такая «наглядная агитация» служит нравоучительным целям и, как сказали бы мы сегодня, профилактике преступлений (в чем оба глубоко и добросовестно заблуждались – во многих странах давно подметили, что наибольшее число карманных краж совершалось в толпе, собравшейся поглазеть на очередную казнь, в том числе и на то, как вешают карманника)…

К слову: в «отсталой и варварской» России колья, на которых выставляли головы и руки-ноги казненных, убрали с городских площадей еще в 1729 г. Но все равно по уровню гуманизма мы далеко отстали от цивилизованной Англии (так считают иные отечественные либералы, но убедительно прошу автора этих строк к ним не причислять).

Однако казни за государственную измену происходили и в начале XIX в. в строгом соответствии с процедурой, применявшейся еще лет шестьсот назад. В 1807 г. полковника Деспарди и нескольких его друзей казнили по средневековым правилам: подвесили не до смерти, сняли, выпотрошили, отрубили головы, а тела четвертовали. Вся их «государственная измена» состояла в том, что они то ли за бутылочкой, то ли в нетрезвом виде вели разговоры, признанные судом «антиправительственными». И только! Не то что заговора не замышляли, но и листовки не собирались печатать…

Только в 1837 г., когда на английский трон взошла юная королева Виктория, убрали с площадей позорные столбы и колодки. Как с явной иронией комментирует написавшая об этом Екатерина Коути, «под ропот горожан, которые недоумевали, что же теперь делать с гнилыми овощами и фруктами». И далее она упоминает, что в некоторых глухих уголках (как случается не в одной Англии) эта процедура еще не один год была в ходу. В корнуольском городке Труро местная газета писала в номере от 4 октября 1844 г.: «В прошлый понедельник мы стали свидетелями омерзительного зрелища: двух старух, печально известных пьяниц, на шесть часов оставили в колодках на Боскавен-стрит перед рыночными воротами. Одна из них спокойно сидела на рассыпанной соломе, подперевшись подушкой, и вязала, не обращая внимания на собравшуюся толпу. Зато вторая старуха, у которой не нашлось подушки и которая вдобавок страдала от болей в ногах, не прекращала рыдать».

Ну что же, смягчение нравов (говорю это без малейшей иронии) налицо: газетчик уже называет подобное зрелище «омерзительным». А четыре года спустя такому же наказанию подвергли уже не старуху, а молодую девицу, некую Элис Мортон, тоже любительницу заглянуть в бутылочку. Чтобы не платить штраф за пьянство, она сбежала из города, но потом неосмотрительно вернулась – и по приказу мэра, явно ретивого борца за трезвость, ее тоже выставили в колодках на всеобщее обозрение на несколько часов. Газеты возмущались и осуждали мэра, но его это, похоже, нисколечко не трогало…

(Пользуясь случаем, хочу представить Екатерину Коути тем, кто с ней не знаком. Наша соотечественница, живущая в США. Окончила университет Колорадо по специальности «Английская филология» и магистратуру Техасского университета по специальности «Сравнительная литература». В последние годы я, к некоторому стыду своему, не имел о ней никаких сведений, но еще в 2013 г. она преподавала в американских вузах русский язык и вела популярный блог о викторианской Англии и фольклоре. Автор нескольких интереснейших книг по истории Англии и суевериях Викторианской эпохи. В книге с характерным названием «Недобрая старая Англия» обстоятельно знакомит читателя с «изнанкой жизни» и темными сторонами «оплота парламентской демократии и свобод».)

Правда, в XIX в. уже не применяли распространенную в прошлом столетии разновидность смертной казни, именовавшуюся «подвешиванием в клетке» – пожалуй, самая страшная разновидность английской «вышки». Даже казнь за государственную измену при всем ее зверстве была ограничена во времени и занимала в лучшем случае несколько часов. А эта растягивалась на несколько суток. Человека подвешивали в железной клетке высоко на дереве где-нибудь у большой дороги – видимо, опять-таки в целях «наглядной агитации». Клетка, правда, была не кубическая, как в известном фильме с Рутгером Хауэром «Плоть и кровь», – состояла из железных полос, не сплошных, повторявших очертания человеческого тела и головы. Руки оставались свободными, но пользы казнимому от этого никакой – клетка состояла из толстых, надежно склепанных железных полос. Подвешивали и оставляли так, предоставляя смертнику умирать самому от голода и жажды…

Последний известный мне (опять-таки благодаря Екатерине Коути) случай относится к 1777 г. Известного разбойника Джона Уитфилда за убийство на большой дороге путешественника на обочине такой дороги и подвесили. Дело было в области Камбрия, совсем неподалеку располагалась деревушка Уэзэрелл, и ее жители вынуждены были несколько дней слушать жалобные вопли умиравшего медленной смертью Уитфилда. В конце концов над ним сжалился кучер проезжавшей почтовой кареты. В те времена, когда на дорогах во множестве шалили лихие люди, кучера почтовых карет и дилижансов (да и кучера карет частных) были поголовно вооружены. Почтарь остановил лошадей и пристрелил бедолагу – на мой взгляд, вполне гуманный поступок.

Не применялось уже в девятнадцатом столетии и сожжение на костре, получившее широкое распространение в веке восемнадцатом – как, впрочем, и в столетия предшествующие. В основном эта казнь применялась к женщинам – тем, кого суд признавал «ведьмами» (к слову, это наказание, пусть и не применявшееся с наступлением XIX в., официальным образом было отменено только после Второй мировой), а также фальшивомонетчиц и мужеубийц. Последних, как правило, обвиняли в так называемой «малой измене». Государственной изменой считалась измена королю в любой форме, например, участие в мятеже, а малой – «убийство лица, которому виновная должна была хранить верность, то есть мужа. С 1702 по 1734 год в лондонском Тайберне, месте, где публично приводились в исполнение разнообразными способами смертные приговоры, были сожжены 10 женщин. Некоторых палач душил перед казнью специальным приспособлением-удавкой, а некоторых – нет. По всей остальной Англии с 1735 по 1789 г. (!) сожгли 32 («по меньшей мере», уточняет Екатерина Коути) фальшивомонетчицы и мужеубийцы.

Только в 1820 г. отменили публичную порку женщин, и лишь гораздо позже мужчин – как считается, весной 1831 г. И только в 1898 г. отменили широко распространенное в английских тюрьмах наказание – «ступальное колесо». Заключалось оно в том, что провинившегося ставили на ступеньку-плицу огромного колеса, похожего на то, что приводило в движение водяную мельницу. Под тяжестью тела плица опускалась, человек, чтобы не сломать ноги, вынужден был прыгнуть на следующую – и прыгал так несколько часов. В каждой тюрьме таких колес имелось несколько. Они ни с чем не были соединены и ничего не приводили в движение – просто наказание такое. А в некоторых тюрьмах это было не наказанием, а повседневной процедурой – каждый заключенный по полчаса в день прыгал на колесе.