Книга Обжалованию не подлежит - Анатолий Галкин

Сыщикам становилось ясно, что назревает провал. Каждого из названных Крымовой фигурантов надо подозревать, искать, проверять. А это не работа, а тихий ужас!.. Муромцев попытался зайти с другого бока.

– Скажите, Альбина, а все контакты покойной с мужчинами начинались в «Зеленой сове»?

– Если вы об амурных контактах, то да!.. Алла не меняла своих привычек… Она и меня водила в эту самую «Сову». Но – нет! Мужчины там были, но все не в моем вкусе.

– А вот вчера ночью у Бакуниной был кто-нибудь?

– Не знаю точно, но думаю, что был… Я позвонила ей около полуночи, а она в три секунды свернула разговор, сказав, что занята важным делом.

– Возможно, она статью писала?

– Не смешите меня, молодой человек! Таким дрожащим голосом статьи не пишут. Я вклинилась в самый разгар!.. Кстати, завтра я смогу проведать Аллу в морге?

– Вероятно… Но это к товарищу Кузькину. Он завтра утром едет на вскрытие, а мне предстоит встречаться с руководством «Зеленой совы»… Каждому свое!

* * *

Киллер назвал Бакуниной свое настоящее имя. Правда, не совсем настоящее, но то, которое он носил последние годы, и то, которое было у него в паспорте – Иван… С точки зрения конспирации, это была ошибка. Но Иванов в России – пруд пруди! Да и журналистка уже никому не скажет про своего ночного гостя.

Иван вспоминал эту ночь с двойственным чувством… Ему было противно, что он так близко и с понятным удовольствием общался со своим смертельным врагом… Но с другой стороны, обычный выстрел на улице был бы для нее слишком простой смертью. А тут получилась казнь с определенной изюминкой! Сначала он довел ее до экстаза, а утром успел сказать про Шадринск и успел насладиться ее страхом… Какие живые были у нее глаза, когда она смотрела в черное отверстие на срезе глушителя! Они менялись как кадры в клипе – от сонного блаженства до панического ужаса…

Иван включил свет и вошел в кабинет. Он был огромным и напоминал рабочее место академика. Мощный письменный стол, пухлые кожаные кресла и везде, где только можно – книжные полки до потолка.

Сам киллер совсем не был похож на академика. Внешность у него неприметная. Как у манекена. Всё на месте, но всё среднее – не за что зацепиться.

Он прошел по старинному персидскому ковру и выложил на письменный стол пистолет, а потом глушитель и запасную обойму. Предстояло приятное занятие – полная разборка и чистка оружия… Стол тоже был не очень похож на академический. Впрочем, если здесь работал ученый-механик, то все нормально… На столе стояли тиски и маленький гравировальный прибор. А еще – большая лупа, напильники, пинцеты и всякий такой инструмент.

В комнате было тепло, да и работа предстояла жаркая… Иван скинул рубашку и сел за стол.

Прежде всего он взял пистолет, вытащил обойму и начал аккуратно вынимать патроны. Киллер любовно протирал их, осматривал под лупой и ставил на светлое место… Вот они – пять боевых патронов, и на каждом яркая гравировка. Всего одно короткое слово – «Месть».

Теперь Иван начал вытаскивать патроны из запасной обоймы. Он ставил их отдельно, поближе к тискам… Они стояли ровно в ряд, их было восемь!.. Патроны были такие же, но не совсем. Медная пуля была чиста. А там непременно должно быть заветное слово. Обязательно!

Киллер аккуратно брал гильзу, любовно оборачивал в кожу и мягко зажимал в тиски. Затем подводил лупу и брал в правую руку бур, похожий на тот, которым работают зубные врачи…Буквы получались маленькие, но четкие – как в журнальной статье.

Он не спешил. На каждую букву уходило две минуты… Десять минут, и патрон готов… На всю обойму ушло полтора часа!

Иван усмехнулся, поняв, что осталось тринадцать патронов. Самая подходящая цифра для мести… Вот только может не хватить!. Особенно, если тратить на каждый объект по три пули… Надо купить еще коробочку «маслин». Сейчас это не проблема.

* * *

Вчера вечером Муромцев созвонился с руководством «Зеленой совы» и очень нахально, угрожая репрессиями, потребовал объявить полный «сбор труппы». Это значит, что сегодня в десять в баре должна собраться вся команда – от посудомоек до директора. И не только штатные сотрудники, а все внештатные – Альфонсы и Жигало.

И только сегодня в девять утра Муромцев узнал, что в полдень на базе, на вилле «Икар» всех собирает генерал Вершков. А это значит, что Павлу для беседы в «Зеленой сове» оставалось не более часа. Придется все скомкать, выбирая для беседы двух-трех самых важных свидетелей…

В зале ресторана собралось около тридцати человек… Директор бегал вокруг Муромцева со списками, уверяя, что пришли все или почти все… А еще он просил не сообщать прессе о том, что последние часы Бакунина провела в «Зеленой сове».

– Вы поймите, господин Муромцев, у нас специфический контингент. Наши клиенты могут подумать, что и им грозит опасность… К нам перестанут ходить. Мы можем остаться без дохода!

– Обещаю, что от меня журналисты ничего не узнают.

– Вот и спасибо вам, господин полковник!

– Я – майор.

– Это пока. Уверяю вас, что вы очень скоро станете полковником.

– Эх, ваши бы слова да генералу в уши… Итак! Все присутствующие берут бумагу и пишут признание: «Я такой-то, такой-то. Адрес, телефон… Далее – всё про Бакунину и ее связи».

В зале дружно загудели и Павел сразу понял причину смуты.

– А если кто не знает убитую журналистку, то пусть так и пишет – не слышал, не видел, и следствию помогать не хочу. Не хочу и не желаю!.. Но если я узнаю, что этот вот тип солгал, то сделаю его главным подозреваемым!

Зал опять загудел, но вяло и примирительно. А потом вдруг замолчал, ожидая дальнейших указаний… И тогда Муромцев продолжил.

– Вот и хорошо, что все всё поняли!.. Сейчас ко мне подходят те, кто в тот вечер общался с Бакуниной… А остальные – взяли бумагу, и писать!.. Даю тридцать минут. Время пошло!

Толпа бросилась к столикам, занимая места, доставая ручки и беря подготовленные листы бумаги… А к Муромцеву подошли двое – бородач в ливрее, чем-то похожий на Сусанина, и официант с улыбкой лакея.

Разговор начал Сусанин.

– Моя фамилия Дубов. Очень давно был капитаном милиции. Кое-что помню по части оперативно-розыскной деятельности.

– Отлично, капитан!.. Ну и борода у тебя!.. Ты в тот день Бакунину видел?

– Видел… Обычно она приходила к нам два-три раза в месяц. Знакомилась с кем-то из наших парней и с ними же уходила… Зачем – не знаю!

– Не так трудно догадаться… А в тот вечер, с кем она познакомилась. Вспоминай, капитан!

– Да я помню… Это был не наш парень. Он зашел через пять минут после Бакуниной, покрутился около бара, а потом она пригласила его к своему столику… Они сидели всего минут тридцать, а потом ушли.

– Как с фотороботом, капитан?