Книга И печенеги терзали Россию, и половцы. Лучшие речи великого адвоката - Федор Плевако

Что же за удовольствие составить подложный вексель и хранить его у себя?

Очевидно, что это не подлог.

Вексель явлен. Значит, он записан в книге маклера и там еще раз подписан. Отчего же следователь не вытребовал этой книги? Тогда бы было видно, что маклер удостоверил личность векселедержательницы, и если вексель подложен, то следовало привлечь и его.

Но следователь чувствовал, что книга опровергнет обвинение, что маклер докажет самоличность Марьи Новохацкой и разобьет неосновательное обвинение.

Беспристрастие требует, однако, иного приема: оно требует стремиться к истине, а не отворачиваться от нее.

Не представляя доказательств, когда их можно достать и взвесить, обвинение само себя обрекло на недоказанность…

Вот очерк дела. И этих данных было достаточно прокуратуре, чтобы вторгнуться в семью Новохацких, разделить членов ее на злодеев и обиженных…

Спасите, воскликнуло оно, указывая на Марью и Константина, этих несчастных от подобных людей!

А на это обвинительное слово откликались слова матери подсудимых и будто бы потерпевших: я – мать их, все они одинаково дороги мне, одних другим я не дам в жертву, но по правде и по сердцу я уверяю, что подсудимые не виноваты, что они равно достойны любви моей.

Режет ухо жестокое возражение с трибуны прокурора, что мать изменила голосу природы и выдает одних детей на жертву другим.

Слабый и неразвитый брат, Константин, больная душой и телом сестра, Марья, каким-то чудом собрали свои последние силы и проговорили: мы любим братьев, прощаем обиды, отвергаем обвинение; а оно – это обвинение, – заткнув уши от этих из сердца исходящих криков, просило вас не верить им и засудить сидящих перед вами неповинно привлеченных братьев Новохацких…

В семью надо вторгаться осторожно, и осторожно обсуждать совершающиеся там явления. Многое, что кажется преступным, там не только дозволительно, но и обязательно. Кто смеет поднять голос и заметить мне о моей неправоте, когда я так или иначе распоряжаюсь своими собственными интересами? Но то же замечание из уст отца или матери я выслушаю благоговейно.

Преступно лишить человека свободы на день, на час, на минуту, но отцовская мера против непокорного не подлежит осуждению.

Не законами, писанными людьми, а иными, от века существующими в душе людей нравственными убеждениями обеспечена семья от распадения.

Пока семья не зовет вас на помощь, не трогайте ее покоя.

Любовь матери и ее оправдывающее детей слово – лучшая порука, что там не совершилось насилия.

Тысячами обвинительных речей не докажется, что подсудимые истязали и мучили своих единокровных, когда эти, названные потерпевшими, лица просят не защиты, не охраны, а мира, союза и неразрывного единения с оторванными от них членами их семьи.

Все усилия доказать, что мать в сообщничестве с одними теснит несчастную дочь, останутся напрасными перед одной из таких сцен, какую мы видели сегодня: обвинение обзывало мать злодейкой своей дочери, а эта дочь в это время покоилась на груди у матери…

Обвинение зовет подсудимых преступниками и просит вырвать у них сестру и брата, а они, эти обиженные, если вы осудите подсудимых, уйдут отсюда не с кликами радости, а с воплями отчаяния.

Правосудие вносит мир и господство права над неправдой, а обвинение подсудимых лишит потерпевших и мира, и сознания своей правоты.

Осужденные будут силою своих страданий мучить совесть тех, за кого они напрасно потерпели.

Проклятие, а не благословение услышат оставшиеся дома члены семьи из уст матери за то, что из-за них у ней отняли ее детей.

Зато поднимут голову те, кто из-за кулис начал всю эту историю, объявят свое имя авторы анонимных писем и вновь примутся за свои гнусные замыслы. Лишенные заступников, старших, опытных братьев, к кому, как не к этим проходимцам, в руки попадут нравственно слабые личности, Марья и Константин Новохацкие?!

Неужели же это – желанная цель дела?!

Отцы, мужья, братья! Вы лучше нас знаете мир семейных отношений!

Житейски благоразумно оценив поступки Новохацких, вы выделите из числа преступлений обычные неурядицы в семейной жизни средних по развитию людей, – тем паче вы откажетесь признать за проступки добрые намерения, имевшие в виду добрые цели, если эти намерения иногда воплощались в грубую форму первобытной дисциплины.

Ваше сердце научит вас обрести истину в массе переданных фактов, а тот, кого вы призывали, обещаясь рассудить дело по совести, наставит вас на путь правды.

Настоящее дело – поле для святой, всепримиряющей, миротворящей работы.

Тяжело, вопреки свидетельству внутреннего чувства, осуждать неизобличаемого, но легко и радостно снять с ближнего тяжесть незаслуженного обвинения.

Эту радость вы испытаете и теперь, когда своим «нет» прекратите долговременное и напрасное горе, тяготеющее на ожидающих вашего правосудного слова подсудимых!..

Дело Булах,

обвиняемой в причинении с корыстной целью расстройства умственных способностей Мазуриной

Господа судьи и господа присяжные заседатели!

Есть на свете больная и жалкая слабоумная девушка – А. В. Мазурина, Бог знает зачем коротающая ни себе, ни людям ненужную жизнь.

Есть на свете другая женщина – она перед вами – почтенного вида и преклонных лет, которой, казалось, не след и сидеть на скамье позора, на скамье отверженников общества.

А между тем судьбе угодно было связать общей нитью эти две противоположные натуры.

Замечательная энергия, завидная сила воли этой и бессилие и безволие той – дали место драме, реальностью ужасов и страданий превосходящей сотни созданий фантазии сердцеведов, по которым мы изучаем внутренний мир человека.

У этой драмы до сегодня недоставало только эпилога. Какой он будет – трагический или комический, с победой добра в конце концов или же с вакхическим смехом торжествующего и безнаказанного порока, – это досочините вы и напишите нам на том листе, который по окончании наших прений вручит вам руководящая вами и нами судебная коллегия.

Наша драма разыгрывалась во многих уголках России, но самый главный момент ее, на который вы обратили особое внимание, происходил в Ржеве. В этом городе есть два выдающихся благотворительных заведения, воздвигнутые на средства Мазуриной, но управлявшиеся Булах. В одном из этих заведений есть небольшая, сомнительной опрятности, комната, которую следовало бы сохранить как исторический памятник растления нравов. Знаете ли, что это? Это – единственное убежище, и то данное нехотя Булах Мазуриной, созидательнице этих домов, когда она, нищая и больная, постучалась у ворот, прося корки хлеба и крова для ночлега…

Главные деятели драмы вам уже названы. Отметим выдающиеся черты их.