Книга Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская

– Примерно миллион рублей с учётом инфляции, возможны скидки, даже существенные. Но только, если я буду знать, зачем это делается, и соглашусь с подобной методикой. Понимаете, это очень сложный бизнес, я не стану вас утомлять, но нельзя браться за поручения, которые вызывают протест. Все равно ничего хорошего не получится, а клиенту можно повредить. К примеру, приходит кто-то к дантисту и требует удалить зуб, а доктор уверен, что зуб можно спасти. И будет настаивать, хотя и ему работы больше, и плата, возможно будет ниже.

– Я заплачу, сколько следует, и не бойтесь повредить, – решительно сказала Людмила. – Больше некуда. Она звонит сюда почти каждый день, иногда молчит, иногда говорит гадости, а я ничего не могу сделать. Когда происходит такой звонок, я теряюсь, потом плачу, уже боюсь телефона. Понимаю лучше вас, что меня выводят из равновесия, чтобы я устроила мужу скандал и показала, что я мегера, подозрительная и злобная.

– Вы хотите устроить ей пару приятных минут и создать репутацию среди соседей, я правильно поняла? – я прервала печальную повесть, не дожидаясь потока слез, они были на подходе.

– Да, именно так, может быть, звонки прекратятся. А если она пожалуется мужу, то будет еще лучше, он испугается. Не так легко начать новую жизнь в сорок с лишним лет. Уйти от своего ребенка и воспитывать чужого. Мне надо одно – чтобы звонки прекратились, вот и все.

Честное слово, неплохо придумала Людмила Мизинцева. В ответ на гадкие анонимные звонки продемонстрировать, что источник известен, и могут быть приняты меры. А главное, как хорошо она сориентировалась, как быстро сообразила приспособить случайный визит детектива для насущных семейных дел.

Я мысленно Людмиле поапплодировала и не нашла возражений против её плана. Не могла же я сказать, что за такие дела в принципе не берусь, если пришла в ее дом именно под этим предлогом!

– Хорошо, я согласна, – сказала я после недолгой паузы. – Но на основах взаимности. Вы тоже поможете с моим делом, постараетесь быть в курсе всего, что происходит в окрестностях и уведомите, если что-то покажется странным. Меня интересует любое необычное происшествие в ваших краях, а также слухи, сплетни и подобное прочее. Договоримся?

– Нет проблем, – согласилась Людмила. – Половину денег я заплачу вперед, сейчас дам фото мужа, адрес и телефон этой самой. Я давно достала, но не знала, как лучше использовать.

Людмила на минуту выплыла из гостиной и почти сразу вернулась, далее положила на журнальный столик стопку купюр и необходимую документацию.

Супруг Мизинцев выглядел на фотографии вполне достойно, был снят около дачного забора, а на втором плане выступало новенькое строение о двух этажах, сельская вилла или пригородный коттедж.

– Ваше имение? – кратко осведомилась я.

– Только что закончили, въезжаем потихоньку, – сообщила Людмила без гордости, скорее озабоченно. – Поверите ли, когда с деньгами было туго, все шло нормально, жили себе, как все. Деньги посыпались, и ведь честные, у него золотая голова, взяли в зарубежную фирму по конкурсу. Так вот, как появились деньги – пропал покой. И эта… Как хотите, а русскому человеку богатство противопоказано, хоть сгори оно всё, я не пожалею.

– Ну, это сложный вопрос, – я не стала вдаваться в отвлеченные понятия. – Я бы на вашем месте считала, что девушка нацелилась не на мужа, а на имущество. Притом, что человек слаб, особенно мужчина, таких тонкостей не понимает. Вы должны ему помочь, а не обижаться.

– Как вас зовут? Извините, – спохватилась Людмила, стала искать визитную карточку и не нашла. – Хорошо, Катя. Знаете, Катя, я зря вам не верила. Ещё раз извините, вы действительно разбираетесь. Я голову сломала, про себя то с ним, то с ней говорила, у меня уже невроз начался, я ведь медик, соображаю. А вы мне чуть-чуть уже помогли, честное слово. Как-то сразу полегчало.

– А вас как зовут? – неискренне спросила я. – Людмила, так вот Людмила, скажу честно, я сыском занимаюсь очень редко, а в основном просто утешаю. Но квалифицированно, чтобы женщины посмотрели на свои горести по-другому, не комплексовали, а могли себе помочь сами.

После установления взаимного доверия мы с Людмилой попили кофе, обсудили дальнейшее сотрудничество и наметили план действий. Она пообещала смотреть в оба на предмет Кости Рыбалова, также странных и необычных происшествий, а я в свою очередь заверила, что немедленно дам знать, как прошел визит к сопернице.

Ту женщину звали Натальей, фамилии не было, в записной книжке мужа она значилась на букву «С». Телефон стоял на квартире у Раисы Адамовны Белик, жили обозначенные женщины примерно в моих краях, около метро Динамо. Людмила собирала сведения по крупицам, мучилась, понимая, что это неправильно, и не знала, что делать с информацией. К её чести следует заметить, что Людмиле ни разу не пришла в голову мысль набрать ненавистный номер и произнести в трубку угрозу или гадость. Она смутно понимала, что тем уронит себя невозвратно. Понятное дело, что невроз женщина заработала честно.

Тепло простившись с новой клиенткой, я попробовала толкнуться к деду, но напрасно, дверь никто не открывал. За моей спиной ещё не ушедшая Людмила заметила, что старик отчасти глух и слышит только то, что ему надо.

3

День близился к полудню, когда я покинула обследованные пространства и пошла концентрическими кругами вдоль Веерной улицы, пытаясь охватить расспросами имеющееся население. Признаюсь, энтузиазм довольно скоро иссяк, я делала опросы механически и легко мирилась с отрицательнной суммой ответов. (Реплика в сторону. Просто не представляю, как подлинные профи по сыску переносят подобные разочарования, лично я слишком скоро впала в полное равнодушие и почти перестала интересоваться результатом.)

К четырем часам пополудни, оттоптавши ноги на высоких каблуках и впав в клиническое безразличие, я могла похвастаться следующими знаниями.

а) Через два дома от двора с горкой жители почти поголовно занимались отхожим промыслом: оставляли на ночь тачки с товаром для соседствующего вещевого рынка. Базарные точки в виде небольшого табора удачно примыкали к торцу дома, поэтому вечером, когда рынок закрывался, народ волок нераспроданный товар по ближним квартирам и оставлял до утра за небольшую мзду. Соответственно чему в этот дом и отчасти в соседний публика ходила, сколько хотела, и какая угодно, среди неё мог легко затесаться и динозавр, если он был с тележкой. К тому же, именно там криминальный фон резко возрастал по сравнению с другими домами, шлялись бомжи, трудные подростки и сомнительного вида тетки, рыбы-прилипали бойкой торговли. Шифр в моём блокноте обозначил указанный адрес, как «рынок-16-2». Кстати сказать, будь труп обнаружен на данном пятачке, то никто бы им не заинтересовался, тело могло лежать пару суток, сходя за мертвецки пьяного.

б) По другую сторону от двора с горкой в тихом, замызганном домике, на первом этаже размещалась частная картинная галерея. Живописные полотна в ней не выставлялись, а складировались, хранились за плотными шторами и металлическими дверями. Мне хватило одного взгляда, чтобы сообразить их ценность – самые модные шедевры социалистического реализма тянули на целое состояние ввиду их неповторимости. Будучи в курсе моды на живопись и плакаты 30-50-тых годов уходящего века, я знала, что товарищ Сталин в окружении счастливых детишек может потянуть на несколько десятков тысяч баксов. Товар, надо полагать, предлагался зарубежным любителям острых ощущений – свои пока не забыли и не успели перевести тему в эстетический контекст.