Книга Не гореть! - Марина Светлая

— И без чая справимся, — сказал Денис, осматривая шкаф, действительно, частично разобранный. — Вот без шуруповерта посложнее будет.

Впрочем, среди прочего в арсенале Натальи Игоревны оказалась отвертка с трещоткой, что значительно упростило задачу. И к приезду грузчиков шкаф, в котором, откровенно говоря, вполне можно было жить, а не только хранить одежду, был разобран и аккуратно сложен сообразно размерам стенок.

Однако к некоторому взаимопониманию с хозяйкой этого шкафа они успели прийти еще до того, как к подъезду причалил грузовой транспорт.

НаташенЬка, имени которой Маргаритой Николаевной был безосновательно присвоен абсолютно лишний уменьшительно-ласкательный суффикс, без суеты отдавала распоряжения, лишь периодически поглядывая на Дениса и обращаясь к нему исключительно по делу, без нелепых сантиментов. Пока, в конце концов, не сообщила прямо, когда подавала очередной ящик с уложенным туда набором кастрюль:

— С этим можно не церемониться. Не побьется. Я вообще ни разу ими не пользовалась. Готовить не умею. Убирать не люблю. Детей не хочу. Замуж не собираюсь. Против вашего визита настаивала, но безрезультатно.

На что получила не менее определенный ответ:

— Вы всерьез полагаете, что я здесь по доброй воле?

— Чтобы отказаться, надо было либо находиться при смерти, либо на другой планете? — вздохнула Наташа.

— В общем, проще согласиться, — подтвердил Денис.

— Похоже, вариантов у нас с вами обоих не было, — неожиданно устало произнесла она и потянулась за следующей коробкой. На сей раз с пылесосом.

Болтали они немного и все больше о текущем положении предметов в покидаемой квартире. Когда приехал грузовик, Наталья Игоревна переключилась на рабочих, лишь изредка вспоминая о Денисе, когда необходимо было что-то еще принести из недр необъятной двушки. Словом, они вполне поладили. Она не приставала, не блеяла, не выглядела беспомощной инфантильной дурочкой. И даже вполне могла бы ему понравиться — в его послужном списке вот только доцента и не хватало.

Но чувство противоречия было сильнее прочих.

Перетягать все вещи и въехать в квартиру «возле Дворца спорта» им удалось ближе к шести часам вечера. За это время они почти сроднились. С грузчиками тоже, но у тех служба, это у них с Наташей все по согласию от безысхода.

И когда последняя сумка коснулась пола, вполне закономерно прозвучало приглашение на «кофе».

— Пиво будешь? — спросила Наталья Игоревна, закуривая.

— Буду, но дома, — ответил Денис.

Именно так он и поступил, спустя час сидя на кухне перед ноутом и делая вид, что смотрит какой-то криминальный сериал. Вечер вполне мог походить на обыкновенный вечер выходного дня, если бы навязчиво не вспоминался Жора Каланча, позвонивший однажды с таким же обыкновенным: «Пиво будешь?» и получивший согласие Дениса.

Они ввалились в любимый паб, расположившись за дальним столиком и заказав для приличия по паре беконаторов, потягивали свежезавезенный эль, поглядывали на носящихся по экрану плазмы футболистов и обсуждали насущное.

В насущном совсем неожиданно для изрядно поддатого от первого же бокала и оттого очень активного Жоры, приятеля и соратника, пусть и не наделенного мощным интеллектом, но зато верного и во многом незаменимого, неожиданно обозначилась совершенно внезапная тема.

У темы была фамилия. Надёжкина.

И у темы было имя. Оля.

«Надёжкина Оля мной интересуется, — важно сообщил Каланча, но тут же смягчил свое утверждение неуверенным: — Есть такое мнение».

«Авторитетное?» — брякнул Басаргин, прежде чем подумал.

«Машкино», — подтвердил Жора. Впрочем, ему подошло бы любое. В настоящее время он пребывал в свободном плавании и, соответственно, в поиске. Планы его вот уже второй год носили матримониальный характер, но с бабами Жоре объективно не везло — одна хотела от него романтики, другая денег, третья — разговоров о Сартре. А где Жора — и где романтика, деньги и Сартр?

«Она меня рисовала в спортзале. Машка видела», — добавил Каланча, подкрепляя предположение доказательствами.

Надёжкина обожала рисовать. Мало кто на базе этого не знал. Невелика тайна.

«Видела, что рисовала, или видела, что рисовала именно тебя?» — занудствовал Дэн.

Разумеется, это миф, что мужики не трещат, как сороки, сплетничая и обсуждая баб. Им, конечно, и самим нравится казаться себе серьезнее и независимее представительниц женского племени. Но факт оставался фактом. Эль к тому только располагал.

«Ну не вали, профессор! — возмутился Жора, чувствуя в словах друга сомнение. — Ты же знаешь, как я к ней отношусь! — оп-па… что-то новенькое! — Даже если и не меня — смотрела-то на меня. Иногда вместе домой ездим. Ну, в смысле, она к себе, а я к себе, но мы две остановки на метро в одну сторону, и она не шарахается».

«Кажется, я что-то пропустил…» — не вдаваясь в причины, Дэн пытался сохранять хорошую мину. И его плохая игра определенно была бы заметна, если бы не тот самый, располагающий ко многому эль.

«Короче, — влив в себя очередную порцию этого замечательного напитка, горячо продолжал добивать его приятель, — я решил. Подкачу к ней, а там как пойдет. Скажи, она щас вполне того… ничего стала?»

Басаргин и без друга знал, что Оля стала «ничего». И ключевым было то, что она стала старше. Когда несколько лет назад она появилась в части, его внимание к ней не поддавалось никакой критике. К счастью, критиковать было некому. О метаниях и малопонятных ему ощущениях он, конечно же, никому не сообщал.

Детский сад штаны на лямках, еще и из близлежащего села — то, что Надёжкина живет где-то за городом, стало известно почти сразу. Да и внешний вид не выдавал столичную девчонку. Впрочем, она и сейчас не походила на столичную. Но и брови не рисовала, волосы не наращивала, в отличие от многих виденных им дорвавшихся до «культуры» провинциалок.

Основополагающим стал ее возраст. Становиться совратителем малолетних желания не было ни в каком смысле. Ломать голову, что с ней делать и как подступиться, — не входило в планы Дениса. Поэтому даже когда выпадал удачный случай проявить внимание, он обходил эту представительницу женской фауны стороной.

И в некотором смысле даже думать забыл о глубоком рассудифилисе, постигшем его несколько лет назад с приходом Надёжкиной. А вот поди ж ты! Каланча вознамерился заглянуть в Басаргинский огород, и Дэну это совсем не понравилось. Еще меньше ему понравилась вероятность того, что Олька может заинтересоваться Жориком. Пусть она и село, но не дура. В этом у Дениса за годы их знакомства сомнений не возникло.

В наличии у Надёжкиной некоторой доли разума он убедился почти сразу, когда на его день рождения в первый же год работы в части Оля подарила ему куклу. Настоящего фарфорового пожарного в форме столетней давности. Стилизация под винтаж. Дэн, конечно, за подарок поблагодарил, но, стремясь определить всё и для себя, и для нее, оставил этого парня на работе, где тот был наречен мужиками Савелием и очень скоро стал символом их отделения. Это был такой жирный намек со стороны Басаргина. Надёжкина все расценила верно и больше никаких попыток к дружбе не предпринимала, что в полной мере устраивало Дениса.