Книга Ведьма - Анна Никода

В начале июля, когда самое жаркое за последние годы лето достигло апогея в виде сорокаградусной жары, я перебралась через мост, минуя изрядно обмелевшую реку, и отправилась за коровами. Теленок уже подрос, а внесенная хозяину плата добавила заботы и необходимой откормки. Внимательно выслушав наставления, я взяла корову с теленком и отправилась обратно. Чувствовала я себя на редкость мирно — и это чувство так мне нравилось, что даже глупые животные не реагировали на оборотня как положено, лениво топая следом. Весь прошедший месяц выдался на редкость спокойным — или же это было обычное состояние для нашего хутора — жить текла лениво и по одному и тому же распорядку. Я невольно к нему подключилась, вместе со всеми на рассвете выгоняя на улицу цыплят под бдительный надзор кота, и часов до одиннадцати проводила в огороде. Потом становилось слишком жарко — я переползала в дом, перекусывала чем придется и уходила в лес. Пешком и в человеческом обличье — под взглядами дружно сплотившихся против меня соседей. Как интересно еще кресты на заборе не стали рисовать?

В лесу было… хорошо. По крайней мере, в той его части, что не относилась к заповеднику, а это почти десять километров вдоль и поперек. Дальше я заходить не стала — заповедники хороши только для людей. Да и то не для всех. Девственно чистая, нетронутая человеком природа означала еще и полную власть животных. Волчице вроде меня там не место — лес никогда не отталкивал меня, но и не принимал полностью. Впрочем, все же лучше, чем среди людей.

Хотя большую часть времени занимало собирание ягод и грибов, я все же прихватывала и травы — то тут, то там. Притаскивала их домой, перебирала и раскладывала на крыше курятника — подвяливать на солнце. Часть ягод я сразу засыпала сахаром и отправляла в банки и в погреб, часть засушивала вместе с травами и ссыпала в мешочки, подвешивая под потолком. Грибы тоже частью засолила — лук уже поспел, хоть и был еще невелик, соль и сахар я закупила заранее. Бочка пошла под засолку грибов, хотя там пока и было всего до середины. Ничего, осенью еще добавлю. Остальные грибы тоже засушила — идеальный способ сохранить их в неизменном виде. Из-за грибников приходилось уходить все ближе к заповеднику, я даже косилась на запретные территории — там явно можно было найти гораздо больше грибов и ягод — но так и не решилась. Этот чужой лес мне не нравился, он был темным, густым и недобрым. Ничего, проживу и так.

Иногда я сталкивалась с мелкими ребятишками из соседнего, заречного, села — они смотрели на меня круглыми глазами и прыскали в разные стороны, если я подходила ближе. Нечеловеческим слухом можно было уловить шушуканья — «ведьма», говорили они. Я хмыкала себе под нос. Будут держаться подальше.

В июле темнеет поздно — возвращаясь в пятом часу, я обычно успевала разобрать все, что принесла и раскладывала приготовленные для сушки травы, ягоды и грибы по подносам, расставляя их на печи. В итоге, когда я начинала готовить ужин — обычно это была яичница (куры неслись исправно) или ягоды, которыми я наедалась в процессе готовки — на улице уже было темно. Кот питался самостоятельно — по крайней мере, у меня ничего не просил. С наступлением темноты я обычно уже ложилась спать, хотя иногда и зажигала свечу — нагреть в печи воды, помыться или постирать вещи, хотя обычно делала это в реке, но ведь и мне хочется временами погреться в горячей воде. Или приготовить месиво для теленка.

Хотя я и не общалась с соседями, но когда пригоняешь скотину с общего пастбища, невольно видишь остальных. Машка та и вовсе у моего забора поселилась, несмотря на подсолнечник, вымахавший выше штакетин. И заходить не стеснялась, совершенно умиляя кота. Я иногда перебрасывалась с ней парой слов и потом вздыхала — нельзя помочь. Она такой родилась, даже оборотень тут ничем не поможет. Дружки-алкоголики со мной старались не встречаться, а столкнувшись на улице, усиленно расшаркивались.

Начало августа выдалось прохладным — уже в конце июля погода испортилась, заставив меня прекратить походы в лес. Огород тоже пришлось забросить — в редкие дни без дождя влажная земля не успевала высыхать. Температура опустилась градусов до пятнадцати — даже в курятнике стало ощутимо холоднее, а ведь у меня только-только сели наседки. Пришлось сделать очередной рейд в лес, набрать мха и, высушив его на печи, еще раз законопатить все щели. Как только потеплеет, нужно будет заняться заготовкой сена. Я с тревогой думала о том, что за добычей пропитания для себя совсем забыла о пропитании для телят и кур. Нужно было закупить корм на зиму, заготовить сено, подумать о создании печки в сарае — а для этого нужно часть сарая выложить камнем, чтобы сделать на нем закрытую печь иначе любая искра сожжет мой сарай вместе с его обитателями до тла.

— Хозяева! — за помощью я как обычно обратилась к соседям. Их дети частенько встречались мне в полях. Петр и Мария — Машка, как говорили судачившие у центрального колодца бабки. Эта самая Машка была из тех, что могла и коня на скаку остановить. Во двор я не заходила, оперлась на локти о забор. Машка сидела на ступенях, с руганью пытаясь заставить свою дочь сидеть ровно, и заплетала ей косички.

При виде меня она молча кивнула, неодобрительно дернув губой. Я это проигнорировала.

— Не подскажете, где у вас тут камней можно набрать? Лучше покрупнее.

Петр в этот момент вышел из сарая в облаке куриных перьев и с дохлой курицей в руке.

— Нет, ты посмотри! Опять, зараза, нору прорыла! И капкан, сволочь, обошла!

— Куница? — полюбопытствовала я. Мужик, раздраженный ночным визитером, не обратил внимания на личность спросившего — ему хотелось излить душу.

— Она, зараза! — хлопнув дохлой курицей перед ошалевшим от такой радости котом, он оперся на покосившиеся перила крыльца. — Уже пятерых передавила! Эдак нам к зиме ни одной не останется!

— Жир медвежий помогает, — посоветовала я, умолчав о своей моче. — Натрете доски понизу — она ваш сарай будет за милю обходить.

— Где я тебе жира возьму? — огрызнулась Машка. Девчонке прилетел подзатыльник, и та с ревом отправилась в дом. В окне я увидела вихры мальчишки и насупленный нос, упиравшийся в стекло. Кто-то будет мстить… — еще бы барсучий…

— У меня есть немного, могу позаимствовать, — ответила я, отлепляясь от забора и направляясь в дом. Снова зарядил дождь — мелкий и моросящий, словно туман. Я старалась экономить дрова, но к зиме все равно нужно заготовить больше. Гораздо больше. Когда все это успеть? Проклятый дождь.

Двухлитровая банка с медвежьим жиром, уже порядком испортившимся, нашлась в погребе — почему я ее не выкинула, ума не приложу. Но теперь пригодилось. Я набрала в кружку и притащила к соседям. Петр был скептичен, но все же отправился к сараю — мало ли?

— Так что на счет камней? — снова спросила я. Машка покосилась в сторону соседского двора, видимо, боялась, не упадет ли ее авторитет в глазах остальных, если она ведьме поможет.

— Лом есть в заповеднике. Только не близко, с головой надо договариваться, на том берегу.

— Окей… — пробормотала я, возвращаясь к себе. В заповеднике. Не хотелось мне туда. Вот никак не хотелось. Но куда деваться?