Книга Путешественница во времени. Грани настоящего - Анастасия Сычёва

– Но ведь ты, насколько я помню, переводчик с древнеирландского, – осторожно вмешался Мартин, который приблизился к камню и теперь с любопытством его изучал. – Однако разве это…

– Это не древнеирландский, – подтвердила я. – Это руны. Древнегерманская письменность, которая возникла ещё в первом веке нашей эры, а в одной провинции в Швеции использовалась вплоть до девятнадцатого века.

Пока я говорила, Мартин достал из рюкзака какой-то инструмент, напоминающий длинную иглу, и осторожно потыкал ей в одну из рун. Затем сковырнул немного краски, внимательно посмотрел на неё и понюхал. Очки съехали на кончик носа, и он нетерпеливым жестом водрузил их на место.

– Это сочинение явно появилось здесь не в девятнадцатом веке, – уверенно заявил он. – Краска свежая. Чем именно писали, пока не скажу, тут надо анализ проводить.

– Кровью? – с интересом предположил Алекс. Мы втроём оценивающе посмотрели на ряд чёрных значков, и он сам с видимым разочарованием ответил на свой вопрос. – Нет, не похоже…

– Посмотрим. Но это точно не краска из хозяйственного магазина, – Мартин закончил собирать образец в пробирку и обратился ко мне. – Джейн, а ты уверена, что это наш случай? Может, просто какие-нибудь любители скандинавистики развлекались?

Я подошла ближе, пристально вглядываясь в значки на камне, словно от этого они могли стать понятнее, и там сам бы собой появился перевод. Собственно, рун было не так много: всего восемь символов в ряд, вокруг которого находились ещё четыре – один сверху, один снизу и два по бокам.

– Пока не могу сказать. С одной стороны, это вполне может быть нашим делом, поскольку большинство магических ритуалов и заклинаний, как нам известно, возникло много веков назад, и записывали их на древних языках, которые когда-то были вполне живыми – латынь, древнегреческий, древнеирландский, иврит… Руническая письменность старше всех германских древних языков, даже готский возник позже. А перед нами ещё и старший футарк – самый старый из рунических алфавитов, насколько я могу судить. Так что это мог быть магический ритуал.

– Ты и в рунах разбираешься? – с уважением спросил Мартин.

Откуда-то сзади раздался взрыв смеха, и я на секунду обернулась. Шарлотта и прекрасный принц продолжали флиртовать. Спутница Фостера скучала рядом, и те двое не обращали на неё никакого внимания.

– На самом деле не очень, – честно призналась я, отвернувшись от них и возвращаясь к местной «наскальной живописи». – Что-то нам рассказывали в университете, о чём-то я читала сама.

– Но раз ты можешь даже определить, насколько древний этот алфавит…

– Потому что это довольно легко! Я определила только потому, что вон та руна, – я ткнула в один символ, – которая называется «Перту», не встречается в младшем футарке. Плюс, сами древние германцы для магических целей использовали только старший футарк. Руны из младшего алфавита использовали исключительно для мемориальных надписей. А прочесть и перевести я это сходу не могу, поскольку не все руны помню наизусть. Мне надо посидеть дома со справочниками. Но я могу ошибаться, и на самом деле ничего сверхъестественного здесь не произошло.

– Почему?

– Потому что руны нарисованы, а не вырезаны, – пояснила я. – Очень часто германцы их именно вырезали – на дереве, на костях, камнях, металле. Поэтому все руны состоят из углов и прямых линий – так их легче вырезать. Почему же здесь их написали?

Парни неопределённо пожали плечами, но я и не ждала от них ответа. Мы провели у центрального камня ещё минут десять. Мартин взял на анализ краску с ещё нескольких рун, я на всякий случай сфотографировала надписи на телефон. Когда время стало приближаться к десяти утра, Алекс решительно отправился возвращать Шарлотту с небес на землю. Шарлотта подтвердила, что её работа сделана, и что она готова ехать. Мужественное чело прекрасного принца омрачило искреннее огорчение, к которому не смог бы придраться и театральный актёр с сорокалетним стажем, и мы все вместе стали подниматься по склону к машинам.

– Вам удалось обнаружить что-нибудь, заслуживающее внимания? – непринуждённо обратился к нам Майкл, когда мы, достигнув вершины, принялись приводить в порядок обувь и убирать вещи в багажники.

– Увы, – развёл руками Алекс. – Помимо тех каракулей на плите – ничего. Зря прокатились.

– Не согласен, – энергично возразил Майкл, горящим взглядом глядя на Шарлотту. Она делала вид, будто ничего не замечает, но на губах проскальзывала довольная улыбка, которую ей не удавалось скрыть. – На мой взгляд, совсем наоборот. Это утро…

Что-то в его словах вдруг прозвучало на редкость фальшиво, словно у актёра, который вжился в роль и до этого великолепно её играл, но в какую-то секунду запнулся и выбился из образа. Это произошло так стремительно, что я решила – мне показалось. Захотелось послушать, что он скажет дальше, чтобы определить, была это игра или нет. Но ничего не получилось. Его молчаливая спутница, которая до этого держалась позади, вдруг негромко сказала:

– Майкл, нам пора. К полудню нам надо быть в Суррее.

– Конечно, – после секундной запинки произнёс тот. Мне показалось, что в его глазах на мгновение промелькнула настороженность, словно он пытался определить, не заметили ли мы что-нибудь подозрительное. Но ребята были заняты своими делами – Алекс протирал тряпкой лобовое стекло «Пежо», Шарлотта аккуратно убирала в кофр объектив фотоаппарата, Мартин что-то искал в салоне машины. Кажется, одной мне почудилось, что что-то не так. Затем Майкл снова засиял голливудской улыбкой во все сто тридцать два зуба.

– Ты совершенно права, Роуз. Господа, – он кивнул Алексу и Мартину. – Прекрасные дамы, – этот поклон адресовался только Шарлотте. – Я был рад с вами познакомиться. Надеюсь скоро с вами увидеться, Шарлотта.

Неразговорчивая Розмари не проронила ни слова, и они вдвоём сели в «Ягуар». Судя по печальному лицу Алекса, он отчаянно переживал, что не может попроситься с ними. Утробно заурчал мотор – Алекс вздохнул ещё печальнее – и роскошный автомобиль неторопливо, словно перебирая колёсами, стал отъезжать. Я с удивлением отметила, что на водительском месте сидел сам сказочный принц. Значит, нелюбезная тётка не водитель. Тогда кто? Вооружённая до зубов личная королевская охрана?

– Да, утро прошло весьма плодотворно, – с глубоким удовлетворением сообщила Шарлотта, едва «Ягуар» скрылся из виду.

– Ты бы поосторожнее, – посоветовал Алекс, строго глядя на неё сверху вниз. – Он, конечно, очень любезный и воспитанный, да ещё на такой тачке, но ты же, надеюсь, не поверила, что он влюбился в тебя с первого взгляда?

Пожалуй, я знала пару девиц, которых этот вопрос оскорбил бы до глубины души, да и, наверное, любая женщина почувствовала себя уязвлённой, если бы ей в лицо заявили, что в неё невозможно влюбиться с первого взгляда. Но Шарлотта совсем не обиделась.

– Ну конечно нет! – спокойно отозвалась она. – Даже если бы и влюбился, мне пришлось бы его разочаровать, поскольку для меня любовь – понятие очень эфемерное, я в неё почти не верю. Но он очень образованный собеседник, и его заинтересовало моё видение мира как фотографа. В частности, всего этого, – она махнула рукой в сторону низины, где остались камни.