Книга Смыжи - Петр Ингвин

Милица непроизвольно прижалась к его плечу:

— Что происходит?

Ее лицо окаменело, кожа вспухла пупырышками.

— Я знаю не больше, чем ты. Думаю, сейчас нам все объяснят.

Не объяснили. Из-за перегородки люди в форме указали оружием на два узких цилиндрических отсека, судя по виду и размеру — медицинские капсулы.

Голос в шлеме обрел хозяина: перед глазами возник крепкий мужчина лет пятидесяти-ста, с гривой длинных волос — темно-серых, с прожилками проседи. Особенно удивили пышные усы с закрученными вверх уголками — так не носили уже лет двести, с начала двадцатого века. Вместо формы на мужчине была обычная рубашка в полоску, но личная информация сообщала о принадлежности к той же системе, причем на самом высоком уровне: «Координатор чрезвычайного блока Кривов Г.И». Возраст выдавали чуть округлившийся овал лица и взгляд: усталый и мудро-снисходительный к окружающим, которых повидал всяких и, на беду себе, насквозь, отчего даже самый отъявленный и закоренелый оптимист обычно погружается в пессимизм навечно. Этот взгляд бегло просканировал Андрея, замерев на миг, когда глаза встретились, и Андрей вздрогнул — ощущения походили на восстановление зуба с отключенной самоанестезией.

Координатор почесал нос и сказал всего одно слово:

— Дезинфекция.

Прозрачные люки отсеков открылись, внутри вспыхнул бледный голубоватый свет.

Глава 2

Гаврила Иванович
Немешарики, смыжи, дирижер

Чувствуя, что опять чешет нос, Гаврила Иванович резко отдернул руку. Дурная привычка пришла из детства: когда мозг сосредоточивался на чем-то, пальцы сами тянулись к носу. И никак не избавиться: ни самовнушение, ни помощь специалистов результатов не дали. Вот тебе и властитель Вселенной, венец природы — человек уже на освоение спутников дальних планет замахнулся, а отвыкнуть трогать свой нос не может.

Гаврила Иванович сидел за столом в домашнем кабинете — время для командировки к месту событий еще не пришло. Возможно, что и не придет. Хорошо бы, чтоб не пришло. За окнами — старинными, во всю стену, с обычными стеклами — гнулись под пронизывающим ветром замысловато изогнутые березы, покрытые мхом и похожие на ударенных током стоногих пауков. За ними, через продуваемый с моря утес, в укрытой между скал низине прятались посаженные отцом сосны. Настоящие сосны — прямые, плотно жавшиеся друг к другу, с шумящими в вышине кронами, а не кривые и укороченные, как все растущие здесь, на Рыбачьем, деревья. Дом Гаврилы Ивановича был единственным жилым сооружением на севере полуострова, в одну сторону раскинулось серое море, с другой окружали и уходили до самого горизонта цветные в это время года сопки. В небе вились горластые чайки, на западе в мрачной туче сверкало — где-то далеко, в Норвегии, бушевала гроза. Кабинет располагался на третьем этаже, сразу над спальней и террасой, выше — только крытый насест птерика и посадочная площадка дискара, причем сам дискар стоял за утесом, чтобы не портить живописный вид нелепой стальной искусственностью, а по вызову прилетал раньше, чем Гаврила Иванович поднимался к выходу по лестнице или в лифте. Птерик тоже не сидел на месте, его крылья то и дело мелькали среди внешне корявых, но таких красивых причудливых берез. Снизу поднимался одуряющий запах пирога — жена ждала на завтрак и нехитрым способом намекала, чтобы освобождался быстрее. Она ждала уже долго. Леночка — умница, понимает, что если он не спускается, то беспокоить не следует. Жена координатора — тоже ответственная должность, пусть и нештатная. Не каждый справится. Лена справлялась отлично, а кроме этого умудрялась еще консультировать в потоке по семейным вопросам и вести кружки североведения.

На миг задумавшийся о жене, Гаврила Иванович стер с лица блаженную улыбку и поочередно подкрутил большим и согнутым указательным пальцами пышные усы. Кстати, тоже глупая привычка, но, в отличие от чесания носа, совсем не детская. Но приятная. И со стороны, говорят, смотрится внушительно и серьезно.

— Чем занимался Центр Перспективных Разработок в настоящее время?

Вся информация была перед глазами, и если вопрос прозвучал — требуется личное мнение. Собеседник понял правильно.

— Я там уже не работаю, — ответил Андрей, — но за деятельностью слежу. Будущее — за сближением человека и природы, Максим Максимович выбрал два главных направления: модификация клонированных птерозавров для получения индивидуального транспорта в управляемом и беспилотном вариантах, и живое жилье. То и другое, как вы знаете, получилось.

— Оба осуществленных проекта имеют общие генетические корни?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да.

Гаврила Иванович добавил в голос жесткости:

— Ответ на этот вопрос имеет значение для безопасности человечества. Повторяю: вы уверены или вам кажется, что да?

— Уверен. — Андрей откинулся на спинку кресла.

Для содержания эвакуированных строить специальное помещение не стали, чтобы не доводить до разбирательств с экономическим блоком. Сейчас, пока проблема не решена, у чрезвычайщиков руки развязаны, полный карт-бланш, но позже, при «разборе полетов», им выпишут по первое число за каждую мелочь. Обидно. Когда нужно рисковать жизнями или принимать трудные решения, экономщики остаются в стороне, а когда опасность в прошлом — именно они оказываются главными. Задним числом указывают на огрехи и ухмыляются: вы, мол, у нас еще и не так попляшете.

Но сейчас дело касалось их координатора. Если на корабле что-то случается с капитаном, команда не ждет окончания расследования, она подключается к нему, потому что иначе не может. Любой из четырех блоков правительства — это именно такая спаянная команда. Значит, на этот раз контроль будет тотальным.

Обоих эвакуированных разместили за границей зоны в медицинских модулях-«излечебниках». Внешне медкапсулы походили на обычные транспортные, в которых люди без пересадок передвигались по планете всеми видами общественного транспорта: «жабами»-дирижаблями, «надводниками»-экранопланами, «страшилами»-стратошаттлами (впрочем, молодежь из-за обтекаемой формы называет их теперь просто «шило») и по подземным и подводным транспортопроводам, в просторечии — «трубам».

Анализы показали полную чистоту, но на всякий случай вывезенные из закрытой зоны объекты номер один и номер два прошли дезинфекцию и остались в карантине. Исключительная ситуация требовала исключительных действий. Допрос объекта номер два, как и, до того, объекта номер один, велся дистанционно, Гаврила Иванович видел Эндрю Сигала (в России — Андрея) целиком, помимо этого на очки выводилась каждая реакция мозга и тела собеседника с дешифровкой в понятные рекомендации.

— Немешариками засеяна уже половина планеты. — Гаврила Иванович снова подкрутил усы. — Как вы думаете, в них остались какие-нибудь недоработки?

Андрей Сигал — высокий голубоглазый парень двадцати двух лет, с чубом черных волос по последней моде и чуть хрипловатым голосом, над которым, видимо, дополнительно поработал — от природы таким не похвастаешься, защита организма при первом же проявлении сочтет за дефект и немедленно исправит. Снятые экзоскелет со шлемом лежали на полке, Андрей настороженно сидел рядом с «гробом» восстановителя в кресле для отдыха, где чаще находились не пациенты медицинских модулей, а переживавшие за них родные и близкие. Стоять в похожей на вытянутую цистерну капсуле высота позволяла только в центральной части, поэтому очень высокие люди, к которым в полной мере относился объект номер два, берегли головы и предпочитали сидеть.