Книга Предатель - Владимир Махов

Вместо этого девушка вернулась, неслышной тенью (как ей показалось) скользнула в баню. Метнулась в угол, присела на корточки, отрывая доску от пола. И в то же мгновенье в перестук сердца, шумом отдающийся в ушах, вклинились негромкие голоса, прозвучавшие за спиной.

– Это ищешь, девушка?

– Да рюкзачок свой заныканный. Чего ей еще там искать?

Кира обмерла. Не оглядываясь, она знала, что там, у входа, вальяжно расставив ноги, стоит Тимур, держа в руках ее рюкзак, а рядом, выглядывая из-за его плеча, злорадно ухмыляется Лерка. Та еще гадина.

4

«Редкий вид казни существовал в древней Руси, на который обрекали пойманных за побег крепостных. Человеку, соблюдая осторожность, чтобы он не умер от потери крови, надрезали живот и доставали толстый кишечник. Затем прибивали его конец к дереву и заставляли преступника ходить по кругу. До тех пор, пока он не отдавал Богу душу.

Волны подмывали низкий берег, оголяя корни деревьев. Закатное солнце красило багрянцем мокрые, вылизанные приливом до блеска ветви, лишенные листвы. Крутой песчаный откос, занавешенный сетью переплетенных лиан, бороздили глубокие норы.

Из темноты углубления высунулась черная, лоснящаяся морда с круглыми, немигающими глазами. Помогая себе когтистыми лапами, тварь выбралась из логова. Она пригнула голову, принюхиваясь к ветру, который принес прилив. Что-то встревожило чудовище. Тварь осторожно подалась вперед, выверяя каждое движение. Слишком светло для охоты, но голод не стал ждать наступления ночи. Широкая пасть, полная острых зубов, приоткрылась, впуская внутрь воздух. Пахло свежей кровью. Однако будоражащий аромат перебивал отвратительный запах, к природе не имеющий отношения. Добыча, испускавшая столь противоречивые запахи, лежала на отмели лицом вниз. Тварь утробно рыкнула, опустив морду к самому песку.

Человек. Худшее из того, что могла приготовить сегодняшняя ночь. Двуногие крайне опасные существа, особенно когда пускают в ход стальные когти и молнии, прожигающие насквозь. Лоснящуюся шкуру пробила дрожь. Тварь помнила, как это было. Память сохранила боль, мучительно долго заживляющую две раны в боку.

Чудовище оскалилось, навострив маленькие уши. Человек лежал неподвижно и признаков жизни не подавал. Отступать было некуда. Обычно тварь предпочитала свежую добычу, теплой живительной кровью заполняющую нутро. Голод лишил ее выбора. Каждое уходящее мгновенье приближало немощь, отнимало силы, ослабляло слух.

Осторожно погружая когти в мокрый песок, готовая сорваться и броситься на добычу, тварь приближалась к человеку. И в тот момент, когда опьянение от близости еды толкнуло вверх гибкое тело, человек повернул голову и открыл глаза.

Менять что-либо было поздно. Тварь распластала в полете длинное тело с бугрящимися под кожей мышцами…

Дикарь открыл глаза. Тьма, затопившая сознание, расступилась ровно за секунду до того, как стремительная тень накрыла его. Он не видел, что падало сверху. Инстинктивно, не отдавая отчет в своих поступках, он откатился в сторону. С шорохом острые когти вспороли в песок в том месте, где он только что лежал. Молниеносно рука мужчины скользнула за пояс, в одно из гнезд, пытаясь отыскать там оружие. Но ячейки оказались пусты. Стиснув зубы, Дикарь успел приподняться на одно колено, когда атакующая тень, оттолкнувшись от песка, бросилась на него снова.

Дайвер вскинул руку, стремясь перехватить чудовище за горло. Он разглядел огромные глаза, в которых мелькнул огонь заката, ощеренную пасть с кипящей на клыках слюной. Тварь оказалась слишком тяжелой. Пальцы скользнули по гладкой шкуре, лишь задержав нападение. Острые когти рванули предплечье, царапая эластичную ткань гидрокостюма.

На счастье Дикаря, материал, из которого был сделан костюм – предмет вожделения капитана яхты – натиск выдержал. Или почти выдержал… Длинные порезы на ткани разошлись в стороны, однако стальные когти кожу не задели. В противном случае кровь, хлещущая из ран, лишила бы его надежды на благополучный исход схватки.

Дайвера обдало зловонным дыханием. Лапа полосовала когтями воздух, пытаясь задеть добычу. Однако Дикарь не собирался ждать, пока гибкая тварь опомнится. Одной рукой удерживая рвущуюся к его горлу пасть, мужчина взмахнул левой рукой, метя в круглые глаза. В последнее мгновение тварь дернулась, но было поздно. С отвратительным чавкающим звуком Дикарь проткнул пальцем глазное яблоко, разрывая сетчатку.

Зверь коротко взвыл. Черное тело подалось назад. Обагренная рука Дикаря проткнула воздух: залитая кровью пасть отпрянула, подвижное тело отскочило в сторону, оставляя на песке темные брызги. Еще секунда и гибкая тень метнулась назад, скрывшись под сенью оголенных, раскидистых корней.

Тяжело переводя дыхание, превозмогая тупую, ноющую боль в груди, Дикарь поднялся. Дышать стало не в пример легче, прошла резь в сердце, словно оттуда вынули гвоздь. В закатном тумане таял горизонт. Даль была чиста. Ему удалось уйти живым с «Санта Клауса». И что самое удивительное – и новых дырок в нем не добавилось, хотя стрелял капитан на поражение. Более того, судьба благоволила к дайверу настолько, что позволила доплыть до острова. Как он умудрился не утонуть, будучи без сознания? Этот вопрос занимал Дикаря недолго. Он не помнил, кто он, как оказался в море и откуда взялись в нем дыры от огнестрельного ранения. Так стоило ли озадачивать себя очередным вопросом без ответа? Так случилось. И точка.

Превозмогая ставшую привычной тупую боль, дайвер нагнулся, окунул испачканную кровью руку в воду. Где-то внутри, на уровне подсознания отчетливо сформировалась мысль, внушающая спокойствие: все идет, как надо. И еще. Что это далеко не все вопросы, на которые ответов не будет. Жив – вот, что должно стоять на первом месте. А память… Что ж – хитрая мерзавка вернется, когда найдется чем ее приманить.

Догорал закат. На остров опускалась ночь. Темное время суток выгонит на охоту не один десяток тварей и ему, еще не оправившемуся от ранения, безоружному, следовало подумать об укрытии. Тяжело переставляя ноги, дайвер побрел вдоль берега в ту сторону, где берег пологим плесом обрывался у самой воды. Волны лениво накатывались на песок и отступали, оставляя пенные следы.

Темнело. Дикарь шел, с досадой отмечая, как стремительно остров накрывает ночь. Людоеды, о которых говорил капитан, вряд ли способны видеть в темноте, но вот твари всех мастей… Подтверждая его мысли, пустынный берег наводнили звуки. Издалека прорвался одинокий вой волка, ему вторил другой. Коротко и угрожающе всхрапнуло в кустах. Дайвер вскинул голову – в сумерках среди деревьев размытым пятном мелькнул чей-то силуэт и задрожала листва. Мужчина нахмурился, вглядываясь в будто притаившийся в засаде лес.

«А может, ну его, этот берег? – мелькнула предательская мысль. – Море уже спасло меня, раненого, так вполне возможно позволит и ночь пережить?»

За излучиной в пологий берег вдавалась бухта. На миг Дикарь зажмурился: ему показалось, что у него потемнело в глазах. Песок в лагуне, подступающий вплотную к невысоким деревьям, был черным. Ночь, вступая в свои права, несмело зажгла на небе бледный диск луны. В мертвенном свете складывалось впечатление, что песок на мелководье, накрытый мелкой рябью набегающих волн, двигался.