Книга Терпкий запах тиса - Анна Жилло

Выслушав меня, она только плечами пожала:

«Говновопрос. Заведи любовника».

«Марин!» - неприятно поразилась я, даже не самому совету, а тому, с каким выражением это было сказано. Как будто было пропущено хорошо читаемое слово «наконец». Как будто прожить с мужем десять лет, не изменяя ему, - это какая-то дикость.

«А что? – она удивленно вскинула фигурно выщипанные брови. – Ты посмотри на себя. Бледная, унылая, как рыба-сопля. Сколько вы уже не трахались? Учти, после тридцати регулярный секс – залог женского здоровья и сохранения молодости. Ты точно уверена, что у твоего Вадика никого нет? Я же не предлагаю тебе разводиться. Дети, квартира, это все понятно. Но поставить на себе крест в тридцать лет? Как на женщине? Время летит быстро. Еще пять, десять лет – кому ты будешь нужна? Не хочешь любовника – ладно. В конце концов это не единственный способ получить вполне пристойный оргазм. Можно просто слегка влюбиться для тонуса. Чтобы было для кого покупать новые платьюшки и делать прическу».

«Платьюшки я покупаю в первую очередь для себя, - возразила я».

«Оно и видно, - Маринка выразительно посмотрела на мой клетчатый сарафан с голубой водолазкой. – Скучная офисная моль. Может, в этом все дело?»

Некоторые слова – как яд. Пытаешься пропустить их мимо ушей, но даже капли хватает, чтобы отравиться. Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. И правда – что-то пыльное, унылое. На работе было полно молодых мужчин, но никто даже в шутку не пытался со мной флиртовать, как с другими женщинами, которые по внешним данным мне и в подметки не годились.

Я разделась, открыла шкаф, вытащила облегающее фигуру бирюзовое платье, надетое всего один раз, туфли на каблуке. Распустила подобранные на затылке волосы. Лучше не стало. Все равно рыба-сопля, только в красивом платье.

И тогда я решилась. Нет, не на любовника, конечно. И даже не влюбиться для тонуса. Решилась на еще одну попытку как-то все исправить. Совершенно глупую. Каждый раз, когда я потом вспоминала об этом, мне становилось так неловко, что хотелось скулить от досады. Классический фейспалм.

На следующий день я ушла с работы пораньше, надела то самое платье и отправилась в салон красоты, где оставила чертову уйму денег за ассиметричную стрижку на длинные волосы, окраску, макияж, маникюр и еще кое-какие не слишком приятные процедуры. Вызвала такси и – вся из себя такая красивая – поехала в кафе на Невском, где мы с Вадимом были, когда только начали встречаться. Уже потом я узнала, что он ночью ходил разгружать фуру с мороженой рыбой на каком-то складе, чтобы меня туда пригласить.

Еще по дороге я отправила смску: где именно его жду. Первый час смотрела на дверь. Потом – на телефон: он мог не увидеть сообщение сразу, но, может, в таком случае позвонил бы или написал? Уж не знаю, почему я решила, что после месяца холодной войны он по первому свистку сорвется и побежит на рандеву, высунув язык. Позже выяснилось, что в тот день он забыл телефон дома и смску увидел, когда вернулся, в половине первого ночи. Я в это время делала вид, что сплю, глотая злые слезы. Эти три часа ожидания стали для меня последней каплей. Особенно взбесило то, что весь вечер ко мне клеились какие-то типы, видимо, принимая за женщину легкого поведения.

На следующий день ко мне в кабинет постучался новый сотрудник, я даже имени его еще не знала. У нас он был на испытательном сроке и готовил свой первый проект, который принес мне на рассмотрение. Вообще это была не моя работа, но его непосредственная начальница ушла в отпуск, и я временно взяла на себя ее обязанности. Мальчик год как закончил институт, пиаром раньше не занимался, ничего не умел, но амбиции у него были ого-го. И самоуверенности тоже не занимать.

Я раздраконила его проект по косточкам и думала, что он будет обходить меня за версту. Но Гриша – так его звали – вдруг начал за мной ухаживать. Я его не поощряла, но и не обламывала, словно принимала этот интерес как нечто само собой разумеющееся. Когда заказчик проект все-таки принял, Гриша пригласил меня в ресторан. Поколебавшись, я согласилась. И даже купила новое платье – вспомнив при этом слова Маринки.

Мы сидели, что-то ели, что-то пили, о чем-то разговаривали. Гриша смотрел на меня горящими глазами и как будто случайно касался моей руки, все смелее и смелее. И, похоже, рассчитывал на продолжение банкета в более интимной обстановке. А мне было скучно и противно. Этот распаленный щенок не вызывал у меня никаких чувств, кроме раздражения. Может, конечно, он и хотел меня как женщину, но не было никаких сомнений, что в первую очередь я для него начальница, которую нужно нагнуть из карьерных соображений.

Я оплатила половину счета и вызвала такси. Гриша был явно обескуражен. К счастью, испытательный срок в агентстве он не прошел и никаких проблем мне больше не создавал.

Выйдя из такси, я остановилась у парадной, посмотрела на окна – в спальне горел свет. Наверно, впервые в жизни я не почувствовала, а прочувствовала, что значит «щемит сердце». И подумала, что так дальше продолжаться не может. Или мы сейчас во всем разберемся и вместе решим, что делать дальше, или…

Набираясь смелости, я подошла к декоративному кусту, цветущему крупными темно-розовыми кистями, сорвала одну – полностью распустившуюся, пахнущую то ли ванильным мороженым, то ли сливочным ликером. Она была почти под цвет моего платья, чуть светлее. Я нервно крутила ее в руках, поднимаясь в лифте. Постояла у квартиры, несколько раз глубоко вдохнула, открыла дверь. И вздрогнула.

Прихожая у нас была крохотная и тесная, но она переходила в просторный холл с мягким диванчиком, аквариумом, ползучими растениями на стенах. Это было мое любимое место в квартире. Я часто устраивалась на диване почитать, повязать или просто понаблюдать за рыбками в аквариуме.

Сейчас на диване сидел Вадим – ждал меня. Я остановилась у двери.

Он встал, подошел ко мне, взял цветок. Провел им у меня под подбородком, посмотрел, остался ли след от пыльцы.

«Похоже, ты ни в кого не влюблена», - сказал он, положив розовую кисть на тумбочку.

«Это же не одуванчик», - возразила я.

«Что мы делаем, Лера?»

Он положил руки мне на плечи, посмотрел в глаза. Молнией вспыхнуло раздражение. Захотелось говорить что-то обидное, злое, ядовитое, обвинять его во всем. И вдруг все исчезло. Я уткнулась ему в грудь, слезы полились сами собой, смывая то темное, что накопилось за последние месяцы.

В тот вечер мы больше ни о чем не говорили. Сначала он просто обнимал меня, шептал на ухо что-то непонятное, бессвязное. Потом мы целовались, долго-долго, прямо там, в прихожей. Потом занимались любовью на маленьком диванчике, совершенно неудобном. Это была радость с привкусом горечи. Облегчение, когда боль отступает, но еще не веришь, что она ушла окончательно.

Мы взяли неделю отпуска и уехали на турбазу в Карелию. Домики, разбросанные по берегу лесного озера так, чтобы создать иллюзию полного одиночества. Небо с огромными звездами – они падали, и мы едва успевали загадывать желания. Вкрадчивый, осторожный запах воды, особенно на рассвете и закате, когда над озером стелется туман и рыба играет, ловя зазевавшихся мошек. Валуны, оранжевые сосны – как вытянутые ввысь языки пламени. Зеленый бархатный мох, боровики, алые брызги брусники.