Книга Наследие Эдварда Гейна - Влада Ольховская

— Только потеряв их, я понял: семья нужна таким, как мы с вами, больше, чем обычным людям. Семья нас держит, семья — наш якорь! Выбирая такую профессию и постоянно сталкиваясь с безумцами, мы словно ныряем в штормовой океан. Если нет никакой опоры или хотя бы ориентира, нас просто уносит далеко от берега. Его уже не найти, и из потерянных людей мы превращаемся в акул, за которыми охотились. Чем мы, по сути, отличаемся от них?

— Всем.

— Да ничем, на самом-то деле! Точнее, ключевое отличие только одно: мы умеем чувствовать. Но что толку, если мы будем запрещать себе это делать?

В памяти мелькнул Леон. Она не была удивлена, она знала, почему.

— Можно любить на расстоянии, — заметила Анна. — Не втягивая никого в свою жизнь, не ставя под угрозу.

— Это будет не то же самое. Любить — это не то же самое, что пойти в музей да на картину полюбоваться. Любить — это и брать, и отдавать. Чувствовать все, получить причину спешить домой… причину не быть зверем. Он не убил меня в тот день, но он своего добился: я перестал жить. У меня осталась только охота, и постепенно я стал таким, как он.

— Вы не такой, как он.

— Моя участь куда печальнее, — согласился Кроутер. — Он движется туда, куда хочет. Я куда меня вынудили двигаться. Но оба мы — существа, которым не место среди нормальных людей, потому что мирной жизни для нас просто нет. Безумием тоже можно заразиться, Анна, как заразился я. Есть только одна защита: люди, которые не позволяют нам стать монстрами.

В его тоне было что-то странное, и оно катастрофически не нравилось Анне. Обычно люди, говорившие таким голосом, не были ее друзьями, поэтому она понятия не имела, что делать, как поступить.

Словно желая успокоить ее, Кроутер улыбнулся и протянул ей сверток.

— Возьмите, пожалуйста.

Анна, не ожидавшая такого, инстинктивно приняла подарок, а что делать с ним — не знала, ей только и оставалось, что растерянно крутить его в руках. Наощупь потрепанная упаковочная бумага была мягкой и очень тонкой.

— Что мне с этим делать?

— Оставьте себе. Я хранил эту вещь с тех пор, как напоминание о том, что я должен сделать. Но теперь все закончилось… и для меня тоже. Моя миссия выполнена, моя цель достигнута. А у вас еще все впереди, вы молодая… и вы лучше меня. Надеюсь, для вас все сложится по-другому.

— Так ведь и для вас еще не закончилось! — возразила Анна. — Он наконец-то пойман и будет наказан, вы можете начать новую жизнь!

— Дело ведь не в возрасте… Дело в том, чем я стал под его влиянием. Что же до наказания, то и это вряд ли. По крайней мере, оно будет не таким, как он заслуживает.

— Что вы имеете в виду? Его наверняка приговорят к смерти!

Смертная казнь в США практиковалась не в каждом штате, однако Кровавый Человек много где успел отличиться, он нажил серьезных врагов. Его наверняка будут судить там, где его судьба сложится предсказуемо.

— Да, его, скорее всего, приговорят к смерти, но, возможно, не казнят, — пожал плечами Кроутер.

— Почему это?

— Сначала будет долгий суд. Он отнимал жизни тридцать лет, то еще будет разбирательство! Потом, когда приговор все-таки огласят, его адвокаты подадут апелляцию, и будет новое заседание. Мы говорим не про месяцы даже — годы! Все это время ублюдок будет в центре внимания. Его имя узнают повсюду, он даст десятки интервью, он успеет написать книгу, про него снимут фильмы. Найдется идиотка, которая захочет выйти за него замуж и родить ему детей. Возможно, даже не одна, такие бесхребетные шлюхи на каждом суде появляются. Как вам такой вариант? Разве это наказание?

— Возможно, все сложится иначе, — предположила Анна.

Но у нее при всем желании не получилось изобразить должную уверенность. Она и сама знала, что такие, как Кровавый Человек, не испытывают раскаяния. Он будет греться в лучах славы, а родственники его жертв, наблюдающие за этим, — снова страдать.

— Если суд все-таки случится, этот выродок станет легендой, как и остальные твари до него, — задумчиво добавил Кроутер.

— «Если»? — повторила Анна. — Какие еще могут быть варианты, кроме суда?

— Не важно. Смотрите, вот и он.

Конвоиры доставили в лагерь пойманного убийцу. Он устал, да и по земле его повозили, но сломленным он не выглядел. И чудовищем — тоже.

На первый взгляд он казался нормальным, ничем не примечательным, среднестатистическим. Среднего роста, самой обычной комплекции — не гора мышц, не тонкий, опасный змей. Мягкие черты лица — пухлые губы, одутловатые щеки, скошенный подбородок. Не страшный. И только светло-голубые глаза выдавали, что скрывается внутри него — умные, злые глаза, с презрением разглядывавшие полицейских и следователей.

Впрочем, даже это было результатом обстоятельств. Здесь все знали его истинную суть, не было нужды скрываться. А ведь он это умел! Он работал учителем в начальных классах, добровольно помогал местной церкви по хозяйству. Он был не просто обычным — он был образцовым, таким, как он, доверяют.

Но ведь это, если задуматься, куда хуже, чем быть откровенным монстром.

Даже сейчас он не был подавлен своим положением. Мрачное предсказание Кроутера уже начало сбываться: Кровавый Человек не считал свою поимку трагедией. Он охотился много лет и получил от этого истинное наслаждение. Скорее всего, он давно принял свою поимку как необходимость. И его это не пугало! Если бы он боялся суда и тюрьмы, он бы не сдался живым, за то время, пока он убегал по серой равнине, у него был шанс убить себя.

Он и не собирался этого делать. Он воспринимал все, что происходило с ним теперь, как новый этап своего существования. Возможно, он уже продумывал вступление к автобиографии.

И он знал, что его давний противник не испытывает триумфа от своего успеха. Он ведь украл у Кроутера саму возможность радоваться!

На обветренных губах Кровавого Человека играла самодовольная ухмылка.

— А, агент Кроутер, какая встреча! Давно не виделись, но я знал, что вы придете на финал. Как вам? Не слишком ли быстро все закончилось?

— А все еще и не закончилось, — невозмутимо указал Кроутер. — Конец будем другим.

— Это каким же?

Убийца старался делать вид, что ему все равно, однако он занервничал. Он, как и Анна, почувствовал странную решимость собеседника.

А Кроутер не собирался больше разговаривать с ним. Он повернулся к Анне:

— Мы с вами похожи, но вы все-таки лучше меня. Постарайтесь не закончить так, как я.

Дальше счет пошел на секунды. Все с той же холодной, достойной статуи невозмутимостью Герберт Кроутер достал пистолет и выстрелил в стоящего перед ним Кровавого Человека — в живот, грудь, в шею, но не в голову, чтобы тот до последнего все чувствовал, понимая свою участь.