Книга Путь кинжалов - Роберт Джордан

Небесно-голубые, цвета зимнего неба глаза взглянули в глаза Верин. Стылое зимнее небо...

– Несколько превосходных рисунков и уйма всяких заметок о цветах и травах, – холодно отметила Аэрон. – Не вижу ничего, что имело бы отношение к вопросам, которые тебе велено было задавать. – И она скорее сунула, чем отдала книжку Верин.

– Благодарю тебя, Хранительница, – покорно сказала Верин, пряча книжку за пояс. Для пользы дела она даже еще раз присела в реверансе, не ниже первого. – У меня есть привычка записывать все, что вижу. – Не помешает как-нибудь расшифровать свои заметки – записными книжками забиты сундуки и шкафы в ее комнате в библиотеке Белой Башни, на целую жизнь хватит. Шифр непростой, а время для расшифровки, как надеялась Верин, наступит еще не скоро. – А что до... пленниц, то они на разный лад твердят одно и то же. Кар’а’карна нужно держать в Башне вплоть до Последней Битвы. А... дурно обращаться с ним стали потому, что он пытался сбежать. Но это вам уже, конечно, известно. Я, разумеется, обязательно узнаю больше.

Все сказанное ею – соответствует истине, если и не вся правда; она немало повидала сестер, рискнувших послать других на смерть без веской на то причины. Беда в том, как определить, когда риск того стоит. Похищение юного ал’Тора, причем посольством, присланным якобы для заключения соглашения, привело айильцев в неописуемую ярость, граничащую с жаждой убийства, но, насколько она могла судить, их почти не рассердило то, что она назвала дурным обращением.

Аэрон поправила темную шаль, загремели золотые и костяные браслеты. Она пристально смотрела на Верин, будто пыталась прочесть ее мысли. Кажется, среди Хранительниц Мудрости Аэрон занимает не последнее место, и хотя Верин порой подмечала улыбку на темном от загара лице, теплую и приятную, улыбка эта никогда не была предназначена Айз Седай. Мы никогда не думали, что ты окажешься среди тех, кто подвел нас, говорила улыбка. У Айз Седай нет чести. Дай мне только тень подозрения, и я задушу тебя собственными руками. Еще чуть-чуть, и я брошу тебя стервятникам и муравьям. Верин хлопала глазами, стараясь казаться покорной – нельзя забывать о покорности. Послушной и угодливой. Страха она не испытывала. Верин встречались и более суровые взгляды, в которых и намека не было на угрызения совести. Но... Пришлось немало потрудиться, чтобы расспросы поручили именно ей. И нельзя, чтобы столько усилий пропало втуне. Если б только по лицам этих айильцев можно было прочесть больше!

Вдруг Верин поняла, что в палатке они не одни. Вошли две золотоволосые Девы, они поддерживали под локти женщину в черном, ниже обеих на ладонь. Сбоку стояла Тиалин, долговязая и рыжеволосая, с мрачным лицом; ее окружало сияние саидар – она удерживала щит пленницы. Мокрые от пота локоны сестры свалялись в сосульки, недлинные, до плеч, пряди прилипли к лицу, такому грязному, что Верин не сразу узнала новенькую. Высокие скулы, нос с еле заметной горбинкой, легкая раскосость карих глаз... Белдейн. Белдейн Нирам. Она обучала девушку, когда та была послушницей.

– Если позволено спросить, – осторожно промолвила Верин, – то почему привели ее? Я просила другую.

Хотя Белдейн была Зеленой, у нее не было Стража – шаль она получила всего три года назад, а первого Стража Зеленые выбирают особенно придирчиво. Но если айильцы вздумают приводить кого угодно, у следующей может оказаться два-три Стража. Верин предполагала заняться сегодня еще двумя, но только если у них не будет Стражей. И она сомневалась, что у нее будет иная возможность.

– Кэтрин Алруддин ночью сбежала, – чуть ли не сплюнула Тиалин, и Верин едва не охнула.

– Вы позволили ей сбежать! – вырвалось у нее. Усталость не оправдание, но слова посыпались у нее с языка прежде, чем она успела его прикусить. – Как вы могли так глупо поступить? Она же – Красная! Не трусиха и в Силе сведуща! Кар’а’карн в опасности! Когда это случилось?

– Побег обнаружили только утром, – прорычала одна из Дев. Глаза ее походили на отполированные сапфиры. – Хранительница Мудрости и два Кор Дарай были отравлены, а гай’шайн, принесший им пить, был найден с перерезанным горлом.

Аэрон выгнула бровь, холодно глядя на Деву.

– Она разве с тобой разговаривает, Карагуин?

Обе Девы тут же занялись Белдейн. Аэрон просто взглянула на Тиалин, и рыжеволосая Хранительница потупилась. Потом взоры Хранительниц обратились на Верин.

– Твоя тревога о Ранде ал’Торе делает тебе... честь, – ворчливо заметила Аэрон. – Его защитят. Большего тебе знать не надо. И так много. – Вдруг тон ее стал жестче. – Но ученицам не позволено говорить подобным тоном с Хранительницами Мудрости, Верин Матвин Айз Седай.

Последнее было произнесено с презрением.

Подавив вздох, Верин вновь присела, сожалея о том времени, когда она была стройной – когда прибыла в Белую Башню. Ныне ей уже не с руки бить поклоны.

– Прости меня, Хранительница, – смиренно промолвила она. Сбежала! Если не айильцам, то ей все стало ясно по обстоятельствам бегства. – Дурные предчувствия дали волю моему языку. – Очень жаль, что не удалось наверняка подстроить Кэтрин несчастный случай. – Я постараюсь запомнить. – Лишь такая малость, как мановение ресниц, показала, что Аэрон приняла извинения. – Могу я принять ее щит, Хранительница?

Аэрон, не глядя на Тиалин, кивнула, и Верин быстро обняла Источник, принимая щит, который отпустила Тиалин. Верин не переставало поражать, как женщина, не имеющая способности направлять, так свободно распоряжается теми, кто наделен этой способностью. В Силе Тиалин немногим уступала Верин, однако косилась на Аэрон так же нервно, как и Девы, и когда те, повинуясь жесту Аэрон, торопливо выскочили из палатки, Тиалин отстала от них только на шаг. Шатающаяся Белдейн осталась стоять.

Однако Аэрон ушла не сразу.

– Ты не скажешь Кар’а’карну о Кэтрин Алруддин, – промолвила она. – Ему и так о многом приходится тревожиться. Незачем его волновать по пустякам.

– О ней я ему ничего не скажу, – быстро согласилась Верин. Пустяки? Красная с Силой Кэтрин – вовсе не пустяк. Возможно, нужно взять на заметку. Нужно обдумать.

– И попридержи язык, Верин Матвин, а не то взвоешь.

Ответа явно не требовалось, посему Верин снова угодливо и покорно присела в реверансе. Скоро от реверансов колени заболят.

Как только Аэрон ушла, Верин разрешила себе облегченно вздохнуть. Она боялась, что Аэрон решит задержаться. На то, чтобы добиться разрешения оставаться с пленницами наедине, ушло почти столько же сил и времени, сколько и на то, чтобы убедить Сорилею и Эмис в необходимости допросить пленниц, а сделать это лучше тому, кто близок им по Башне. Если Хранительницы узнают, что к решению их искусно подвели... Об этом тоже не стоит сейчас думать. Как и об очень многом другом.

– Здесь есть вода. Можешь вымыть лицо и руки, – мягко сказала Верин Белдейн. – И, если хочешь, я Исцелю тебя.