Книга Исчисление ангелов - Грегори Киз

– Скажи мне, ты действительно хочешь отправиться в это длительное плавание? – неожиданно спросил Нейрн, как-то даже беспечно, возможно, чтобы увести разговор с печальной темы.

Красные Мокасины устало кивнул, но все же улыбнулся:

– Я говорил, что немного знаю из истории. Я знаю о Колумбе и знаю, что он открыл Новый Свет. И меня вдохновляет мысль открыть для себя Старый.

Нейрн засмеялся, и они вместе направились к гостинице.

Часть первая

СУМЕРЕЧНЫЕ ВОЛКИ

Когда мы приблизимся к Закату Мира, будут бродить повсюду Сумеречные Волки

Коттон Мэтер. Чудеса невидимого мира, 1693 г

1

Der Lehrling

Неожиданный стук в дверь привел Бенджамина Франклина в полную растерянность. Он высунул голову из-под простыни и уставился на дверь, соображая, что же ему теперь делать.

– Катарина! – послышался мужской голос, и чей-то невидимый кулак с неистовой силой обрушился на дверь.

Это заставило Бена мгновенно прийти в себя. Он выпутался из обвивших его молочно-белых рук с таким же жаром и поспешностью, с какими в них совсем недавно запутывался.

– Это мой отец! – прошептала Катарина.

– А-а, ну, если это твой отец, – прошептал Бен, судорожно разыскивая свои штаны, – тогда попроси его, пусть позже придет! – Он выпрыгнул из постели и начал засовывать ноги в штанины, одновременно разыскивая остальные свои вещи и дорожный мешок.

– Катарина! – вновь заорал отец. – Открой дверь. Я знаю, что у тебя там мужчина!

– Я думаю, он меня не послушает, – прошептала Катарина.

Ныряя головой в рубашку, Бен успел бросить восхищенный взгляд на копну медового цвета волос, наполовину прикрывавших кругленькое и еще розовое от только что пережитых любовных утех личико.

– Что, может, мне с ним познакомиться? – спросил Бен, натянув рубашку и направляясь к камзолу, впопыхах заброшенному в угол. Он отметил про себя, что надо бы научиться раздеваться аккуратно даже тогда, когда охвачен безудержной страстью.

– Не надо. У него пистолет.

– Пистолет?

– Ну да. Он состоит в армии, у него офицерский чин.

– Да? А что ж ты мне раньше об этом не сказала?

– А что о нем было говорить, я думала, он уехал на целый день.

– Все ясно. Это окно открыто?

– Да. – Катарина села на постели, простыня упала, обнажив ее плечи и грудь. И Бен улыбнулся. И собственное лицо его, еще по-юношески округлое, обрамленное взлохмаченными каштановыми волосами, отразившись в большом, до пола, зеркале за спиной Катарины, улыбнулось ему в ответ.

– Прости, что так поспешно тебя покидаю, – извинился Бен, радуясь тому, как свободно он уже говорит по-немецки.

– Не забудь, ты обещал показать мне дворец.

– Не бойся, я не забуду. Жди моего письма.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, и в этот момент услышал, как заскрежетал всовываемый в замочную скважину ключ. Он успел лишь едва прикоснуться к ее губам.

– Не забывай меня, – бросил он, схватил свой мешок, метнулся к окну и, не раздумывая, распахнул его.

– Не думай обо мне плохо, – сказала она ему вслед. – Я не все время этим занимаюсь. Но я умею больше, чем тебе показала…

Но Бен уже не слушал ее, он глянул вниз, на мощеную мостовую, куда должен был приземлиться с высоты второго этажа. Прыжок не особенно пугал его, он доверял своему молодому, семнадцатилетнему телу, сильному и рослому – шесть футов. И он не сомневался в своем благополучном приземлении, но вот в том, что он уцелеет под пулями разъяренного папаши, он не был уверен.

Бен приземлился, и удар пяток о землю отдался в животе так, что вырвался изо рта громким «ух-х». Он тут же выпрямился, оглянулся по сторонам – никто случаем его не заметил? К счастью, улица была пустынной, но не успел он отойти на расстояние каких-нибудь пятидесяти ярдов, как за его спиной с грохотом отворилась дверь. Ноги сами пустились бежать прямо к реке Влтаве.

– Чертов ублюдок! – донеслось сзади, и что-то с визгом выбило искры из булыжников мостовой в двух ярдах справа от Бена.

– Вельзевул рогатый! – огрызнулся Бен и перепрыгнул через невысокую стену, что берегла Малу Страну от частых наводнений. Бен на мгновение остановился, но только для того, чтобы засунуть металлический ключ, болтавшийся прикрепленным к камзолу, в крошечный карманчик у самого пояса. Ключ скользнул змейкой и исчез.

Вместе с ключом исчез и Бен. «По крайней мере исчез для постороннего глаза», – отметил он про себя. Камзол служил ему эгидой, и среди прочих чудесных свойств он мог преломлять свет и тем самым делал Бена невидимым, но не абсолютно. Под определенным углом жаждущий мести папаша мог бы заметить беглеца, но если бы ему довелось посмотреть на Бена прямо, то сияние эгиды тут же обожгло бы ему глаза. Кроме того, эгида излучала особое поле, которое меняло траекторию движения таких неприятных предметов, как пули. Но, проведя несколько экспериментов, Бен установил, что его защита иногда дает сбои и оказывается не вполне надежной. И сейчас, не желая подвергать ее дальнейшим испытаниям, он начал осторожно спускаться вниз по песчаному берегу, обходя камни, к реке. У самой воды он остановился и, порывшись в мешке, вытащил оттуда пару башмаков, похожих на деревянные башмаки датчан, но только очень замысловатого вида – до смешного большие и по форме напоминавшие лодку. У него за спиной продолжали раздаваться крики, как ему показалось, довольно растерянные. Он надел башмаки.

Катарина была уверена, что ее отец до ночи не вернется. Но на самом ли деле она была уверена? Может быть, она таким образом пытается его на себе женить? Все-таки он завидный жених, а она – девушка с претензиями.

Не теряя драгоценного времени, он поставил на поверхность воды вначале одну ногу, потом другую и медленно заскользил по реке в сторону видневшейся Пражской Венеции. Крики за спиной становились все дальше и все глуше, и когда он окончательно убедился, что опасность ему более не угрожает, остановился и достал ключ. Эгида не только делала невидимым ее владельца, но также сужала и его собственное поле зрения. Казалось, он смотрит на мир через какую-то призму и видит только боковым зрением какие-то радужные разводы. Это было не вполне удобно, так же неудобно, как быть застуканным в постели молоденькой девушки ее отцом.

Наконец он поймал ритм движения, его ноги плавно скользили, будто он катился по льду на коньках. Хотя скольжение по воде было посложнее катания на коньках – требовалось больше усилий, чтобы удержать равновесие. Но чем дальше он двигался по реке в своих странных башмаках, тем увереннее себя чувствовал и наконец смог оторвать взгляд от ног, и как раз вовремя – еще мгновение, и он бы врезался в лодку. Бен успел заметить вытаращенные глаза человека в лодке, услышал его испуганное: «О господи!» Он избежал столкновения, прошмыгнув прямо перед носом лодки, опасно раскачиваясь на поднятых ею волнах.