Книга Криптум - Грег Бир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нехватка питания повлияла на работу систем жизнеобеспечения маленького «фалько». Хуже того, целостность нашей брони и даже ее защитные способности были нарушены противоречивыми инструкциями от Нищенствующего Уклона.
– Где мы теперь? – спросил молодой член Совета, выглядывая в единственный маленький иллюминатор. – Я ничего не вижу.
Слава Далекого Рассвета затихла в конце капсулы, как раненое животное. Впрочем, это было рядом, я мог протянуть руку и прикоснуться к ней. Все соединения ее нательной брони треснули. Одна нога и одна рука у нее были согнуты больше угла перелома… И все же она не хотела привлекать к себе внимание.
Не хотела показывать свою боль.
– Мы находимся среди обломков, – сказал я. – Недавно я видел звезды, очень далеко.
Мы пребывали в невесомости, дышали спертым воздухом. Все мы были ранены, а сильнее всех Слава. Никакой пищи в капсуле, конечно же, не было. Броня могла перерабатывать отходы нашей жизнедеятельности, но это не позволило бы нам протянуть долго в отсутствие другого сырья и при исчерпанном энергозапасе.
– Нищенствующий Уклон, – проговорил я.
Я не мог сказать, кто поднимает эту тему – Звездорожденный или Дидакт. Что-то сломалось в моем внутреннем барьере. Теперь я имел свободный доступ к большинству мудростей Дидакта, к его отпечатку, но только пользы от этого сейчас, казалось, было мало. И все же я… нет, мы хотели получить ответы на некоторые вопросы.
– Дидакт руководил работой по проектированию и созданию Соревнователя, присутствовал при введении в него ключа и оживлении. Но он был лишен возможности контактировать с Нищенствующим Уклоном тысячу лет назад. Что случилось после этого?
– Нищенствующий Уклон был использован магистром строителей в ходе первых испытаний колец Ореола, – сказал член Совета.
– Чарум-Хаккор, – сказал я.
– Да. Вскоре после этого Ореол вошел в гиперпространство, чтобы участвовать в запланированной миссии, и исчез. Нищенствующий Уклон находился на кольце. Это случилось сорок три года назад.
Сорок три года на первом Ореоле… в присутствии пленника? Общались ли они?
Может ли в этом быть какой-то смысл?
– Возможно, он вышел из строя, получая противоречивые инструкции: с одной стороны – от Дидакта, с другой – от магистра строителей…
– Маловероятно, – сказал я. – Нищенствующий Уклон был вполне способен действовать, получая противоречивые команды. Я никогда не сталкивался с анциллой более эффективной, более мощной, более тонкой… более преданной.
– Что ты знаешь о пленнике Чарум-Хаккора? – спросил член Совета. – Планировалось выяснить про него, когда Дидакт будет давать свидетельские показания против магистра строителей… Полагаю, ничто из этого теперь не имеет значения, но мне все равно любопытно.
– Я подозреваю, что пленник пробрался на кольцо или его перенесли туда.
– Но что случилось?
– Это неизвестно. Соревнователь, скорее всего, должен был доставлять любые необычные образцы на изучение.
– А мог ли Нищенствующий Уклон контактировать с пленником? Некоторые говорят, что с ним можно было общаться, используя некое приспособление, созданное людьми…
Я помнил это совершенно отчетливо, будто оно случилось вчера. И я отметил, что член Совета обращается ко мне так, словно я – Дидакт.
– Это было не совсем то, что мы называем разговором. И вряд ли такое общение можно было назвать удовлетворительным, – ответил я.
Смотрел на деактивированный часовой механизм, творение людей, стоя за пределами вторичной клетки, настраивая этот инструмент Предвозвестников, такой маленький и простой – всего лишь ровный овал с тремя зазубринами сбоку…
– Люди нашли способ активировать по меньшей мере один из артефактов Предвозвестников, – сказал я.
– И что это было?
– Устройство, которое могло избирательно и временно давать доступ к пленнику через клетку.
Видел эту огромную уродливую голову со сложными глазами, которые обретали новый блеск, по мере того как во сне сроком в пятьдесят тысяч лет пробуждалось сознание…
Он говорил на диалекте Предтеч, который я разбирал с трудом, на архаическом дигоне. Я отчетливо помнил, что он сказал, но чтобы контекст стал ясным, понадобилось некоторое время. Контекст на таком временном промежутке – это все. Он говорил мне о величайших предательствах Предтеч, о величайших из наших грехов.
Я сказал об этом только Библиотекарю… и ее исследования коренным образом изменились. Как изменился и мой план обороны Предтеч от Потопа.
– И теперь Соревнователь вернулся и взял под свой контроль столько колец, сколько смог… и только для того, чтобы направить их мощь на столицу. Он хочет уничтожить всех нас. Почему? – На его лице отразился ужас. – Неужели пленник – часть Потопа? Неужели Потоп теперь управляет Нищенствующим Уклоном?
– Неизвестно, – ответил я. – Но я так не думаю. Это было что-то другое… более древнее. И у нас нет возможности узнать, нанес ли удар тот ущерб Ореолу, который предполагался.
– Ответ наших кораблей был великолепен, – сказала Слава, и ее голос звучал слабее, чем прежде.
– Да, великолепен, – согласился я. – Но если Нищенствующий Уклон переманили на другую сторону, а домен заблокирован в постоянном режиме…
– То война, возможно, проиграна, – сказал первый член Совета.
– Никогда! – воскликнула Слава. – Никогда! Ты наследник Дидакта, пока он не найден, а если будет найден, то ты станешь его заместителем. В любом случае ты мой командир. Мы никогда не сдадимся. И это так, айя!
Я инстинктивно потянулся к ней. Моя броня сошла с моих пальцев, которые проникли за ее лицевую защиту, и я прикоснулся к ее лбу. Горячий. Ей было худо.
– Твое мужество вдохновляет меня. Спасибо, – сказал я.
Она закрыла глаза.
Мы заснули. Наша броня вышла из строя.
Мы спали. Все. Мне снилось только одно… а может, это была гипоксия.
Мне снились сверкающие глаза пленника.
Что-то скребло о корпус нашей капсулы, как ветки деревьев на неторопливом ветру, – тихо, осторожно. Я первым пришел в себя, подполз к иллюминатору, посмотрел на бескрайнее звездное поле – столько звезд и так далеко. Большинство из них я не мог различить.
Галактика. Я надеялся, это наша Галактика, а не какая-нибудь другая.
«Фалько» медленно вращался, а на фоне спиралевидного облака двигался какой-то сложный силуэт. Мне понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы разглядеть изящные формы, являющиеся частью этого силуэта и составляющие все вместе нечто похожее на широкую розетку. Я постепенно осознавал, что вижу еще один строй из шести колец, и каждое возникает из одного из лепестков громадного цветка.
