Книга Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов

– Странно они построились… – задумчиво глядя на московскую пехоту, произнес Пьетро Риарио. – Швейцарцы, сильные пехотным натиском, строятся куда глубже.

– Да, – согласился командир миланского отряда. – У них тяжелая колонна получается. Неудержимая. Неистовая. А тут какие-то жидкие линии.

– Но как идут! – воскликнул представитель Неаполитанского королевства. – Как идут! Видите – какое равнение!

И все закивали. А потом, подавшись общему порыву, поехали сильно вперед, желая рассмотреть сражение как можно лучше. За ними двинулись и прочие всадники отряда. Итальянцы подход стругов заметили раньше, так что и изготовились в полном объеме. Так что со стороны для человека несведущего выглядело все так, будто тяжелая латная конница накопилась на пригорке и готовится к атаке.

Ваня их тоже заметил. Поэтому резко изменил планы. Он хотел изначально врываться в лагерь и резать противника нещадно. Сейчас же, встав в примерно четырехстах шагах, выкатил вперед дюжину «саламандр» и открыл по лагерю обстрел ядрами. На пределе скорострельности своих бронзовых орудий.

– Мне кажется, – произнес Джан, – Джованни нас заметил, и мы его нервируем. Может быть, отойдем?

– Нет, – резко и твердо произнес легат. – Я хочу посмотреть, на что он способен в такой ситуации. Кроме того, если он посчитал нас союзниками Казимира, то вряд ли поверит, что мы отошли. Скорее предположит, что мы его обходим. А так – пока мы на виду, он знает, где мы и какие действия предпринимаем… – произнес Пьетро и осекся, заметив, что в ряды всадников затесалась девица, забравшаяся верхом в седло в юбке. Да не женской посадкой, а вполне нормальной. Стыдоба! Как только посмела! – Ваше королевское высочество! Здесь может быть опасно!

– Пьетро, оставьте! – отмахнулась девица. – Я хочу посмотреть!

– Я настаиваю!

– Пьетро, ради нашей дружбы. Здесь решается и моя судьба. Не будьте таким жестоким.

– Хорошо… – после долгой паузы произнес Пьетро и вновь обратил свой взор к полю боя. А там орудия уже замолчали, перегревшись. Много ли им надо? Бронзовые стволы, выплевывая по четыре выстрела в минуту, уже к исходу третьей дошли до кондиции, подразумевающей тление свежих картузов. Это княжич заранее выяснил эмпирически, поэтому и приказал прекратить огонь и банить стволы.

Но и тех ста сорока четырех ядер, что дюжина «саламандр» успела отправить «в гости» к Казимиру, оказалось достаточно, чтобы наделать дел. Не столько в формате нанесения прямого урона, сколько как фактор деморализации. В лагере начались было бардак и паника. Однако обстрел прекратился. Еще бы несколько минут огня – и все войско Казимира обратилось бы в паническое бегство. От неожиданности. От непривычности к таким формам боевых действий. Но теперь, когда противник перестал стрелять и стоял в поле, всадники, кое-как удерживая лошадей, направили свой гнев и страх на них. Ведь их было так мало. Казалось – дунь, и ветер унесет эти жалкие ряды.

И вот, увлеченные не приказом, а каким-то общим порывом, из лагеря стали высыпать всадники. Кто в чем. Хватало и тех, кто не успел даже кольчуги надеть и был в обычном тряпье. Чего-то подобного княжич и ожидал. Поэтому-то и заставил банить стволы влажными банниками, стремясь охладить их хоть немного.

Беспорядочная толпа всадников общей лавой ринулась вперед…

– Бей! – рявкнул командир артиллерии, когда эта орда вышла на дистанцию примерно шагов в двести – двести пятьдесят.

Бах! Бах! Бах! – относительно слитно ударила дюжина «саламандр» тяжелой кованой картечью. И сразу же бросились перезаряжаться. Второй картечный залп совпал с первым пищальным. Три секунды. Смена линии стрелков. И новый пищальный залп. Еще три секунды. И новый. Еще три. И еще раз. Еще три. И новый удар картечью. Теперь уже ближней, мелкой, свинцовой.

А потом и стрелки, и артиллеристы бросились под прикрытие пикинеров, опустивших свои пики. На швейцарский манер, как отметили итальянские наблюдатели. Первый ряд упер пики в землю, готовясь принимать на них боевых коней. Второй и третий взяли ударным хватом. Стрелки же, отойдя за пикинеров, начали лихорадочно перезаряжаться.

Однако мощного кавалерийского удара не вышло. К пехоте вылетели лишь отдельные бойцы на неуправляемых лошадях. И тех очень быстро успокоили. Где-то приняв на пики. Где-то добив пищальным выстрелом.

Небольшая пауза, позволяющая пороховому дыму рассеяться, и пехота пошла вперед. Спокойно. Мерно. Под барабанный бой и игру волынок. Без лишней суеты, походя добивая раненых лошадей и людей. Главное – не спешить. Ваня совсем не рвался в лагерь Казимира, где эта «полевая отповедь» довела всю эту людскую массу до кипения. То есть до паники. И это явно обозначенное наступление московской пехоты стало триггером, оформившим всю эту нервозность в презренное бегство. Бросая все и вся.

Ваня же, не дойдя сотни шагов до лагеря, остановил свою пехоту и стал выжидать. Кавалерия под командованием Холмского сорвалась и двинулась с фланга, не давая противнику забиться в ближайший лес. Направляя его на Смоленскую дорогу. То есть туда, откуда он пришел, разграбив по пути почти все поселения.

– Мда… – констатировал увиденное Пьетро Риарио. – А почему его войска остановились? Почему они не входят в лагерь? Почему не устремились за своей законной добычей?

– Джованни им этого не разрешал. А порядок и дисциплину он очень высоко ценит.

– Не разрешал?! – удивился представитель Милана. Для него это звучало дико. Как и для всех других. Кто-то представлял из них классику феодального войска, кто-то наемников, но для всех из них добыча была краеугольным камнем военной кампании. И они не понимали, как войско может остановиться перед брошенным лагерем. Это же такой соблазн!

– Он не считает дело законченным. Смотрите, – произнес Джан Батиста и кивнул на поле.

И, словно в подтверждение его слов, со стороны группы всадников, ехавших за строем пехоты, донесся пронзительный звук трубы, явно привлекающий внимание. Потом один из всадников стал что-то махать флажками. А дальше произошло еще одно чудо, по меркам итальянских наблюдателей.

Зазвучал горн, и Даниил Холмский повел свою конницу в обход лагеря на указанную ему княжичем позицию. На фланг, создавая угрозу для итальянского отряда. При этом всадники не свалкой пошли, а перестроились в колонну и выдвинулись, удерживая строй. Не идеально, но очень крепко. Во всяком случае, эта эволюция из развернутого в две линии фронта в походную колонну с организованным передвижением произвела на итальянцев впечатление не меньше, чем сам факт «дистанционного управления».

Тем временем пехота также производила перестроения. Оставив заслон из новобранцев со стороны лагеря Казимира, Ваня развернул свои основные силы фронтом к новому противнику. Странному, но, безусловно, опасному. Даже отсюда были наблюдаемы латные доспехи. А значит, ребята очень серьезные, и пренебрегать ими смерти подобно. Он и так немало рисковал, атакуя лагерь неприятеля, подставляя под них свой фланг.