Книга Заклятие Химеры - Джулия Голдинг

— Может быть, чуть позже. Но к этой прогулке я подготовлюсь сама. — Теперь озадаченным выглядел Саймон. — Я должна тебе кое-что рассказать… — Она замолчала, почувствовав, что кто-то приближается к ним сзади. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это неслышно ступающий по земле посредник Громовой Птицы.

— Универсал, Совет хотел бы поговорить с тобой, — сказал Орленок.

— Потом расскажешь, — сказал Саймон, и они с Лиамом отошли в сторону, а Советник повел Конни в тишину амбара. За ними на некотором расстоянии следовал Страж.

Конни знала, что этот момент наступит — момент, когда ей придется отчитаться за победу над Каллерво. Но что она может сказать, если она даже не поняла до конца, что произошло? Как она сегодня обнаружила, ей понадобится долгое время, чтобы привыкнуть к своему новому дару, и она не без основания подозревала, что другим времени на это понадобится еще больше. Последние несколько лет она лицом к лицу сталкивалась в Обществе с предубеждениями против Универсалов: что же они будут делать, когда обнаружат, что она стала даже более необычной, чем раньше, вовсе вышла за пределы их разумения?

Действительно, во что она превратилась?

Вступив в круг Советников, в котором вместе с Нефрит, рядом с господином Чаном, сидел и Гард, Конни почувствовала, что душевное волнение в комнате нарастает. Морджик свернулся в тени, как грубо вырубленная зеленая гранитная скала. Только горящие рубиновые глаза показывали, что в нем пылает жизнь. Кинга сидела у него между передними лапами, держа на коленях его древнюю голову. С балок закаркала Громовая Птица, выделяясь черным пятном в темноте ночи. Ветер-Жеребенок сиял снежной белизной в западной части амбара, и его длинная грива искрилась, как пена водопада, сбегая по могучим плечам. Кайра, одетая в желто-оранжевое кикои, вносила яркий мазок в общую картину, составляя экзотический контраст рядом со своей напарницей. Советники от Стихийных — и бывший, и действительный — сидели неподвижно, как шахматные фигурки из игры, в которой перепутаны цвета противников: северная основательность Гарда, короля из шахматного набора с острова Льюис[9], контрастировала с господином Чаном и Нефрит, как будто попавших сюда с древней китайской доски, с очертаниями плавными и изящными, как у ивы. Несмотря на царящее в помещении молчание, Конни почувствовала, что Советники довольны и в то же время настроены подозрительно: счастливы от того, что Каллерво, похоже, побежден окончательно, но опасаются той, которая этого добилась.

Не дожидаясь приглашения, Конни выбросила вперед связующие нити для общего контакта и стала ждать, пока они придут к ней.

«Приветствую тебя, Универсал», — сказал Гард; он протопал через врата в ее сознание и остановился на пороге, с удивлением взирая на серебряный океан, который теперь плескался там.

«Привет», — просто сказала она. Поднявшись из волн, она приняла свой собственный облик и встала рядом с ним, склонив голову.

К ним присоединились остальные Советники, шлепая по щиколотку в воде, потрясенные изменениями, которые произошли в ее сознании. Морджик потрогал океан лапой, послав круги по воде в бесконечность. Он заворчал, впервые увидев и узнав океан, который почувствовал в ней давным-давно.

Когда стало ясно, что она больше ничего не собирается сказать, снова заговорил Гард:

«Ты ужасно рисковала, вызывая Каллерво на поединок».

«Да, это было ужасно».

«Расскажешь нам, что произошло?»

«Не уверена, что смогу объяснить. Я захватила его врасплох в момент слабости, и… и теперь он больше не представляет для нас угрозы».

«Так он исчез?»

«И да, и нет».

«Ты говоришь загадками, Универсал».

«Только потому, что я сама превратилась в загадку, даже для самой себя».

Наступило молчание: Советники обдумывали ее слова.

«Ты нарушила правила, Универсал. Нам следовало бы исключить тебя за это», — сказала Кинга, при этом улыбаясь Конни.

— И вы собираетесь меня исключить? — спросила Конни, не слишком напуганная такой угрозой. — В таком случае, должна заметить, что на моей стороне единодушная поддержка Группы Универсалов. И я действовала в ее интересах.

Орленок засмеялся, его голос эхом отразился от воды:

— Мы согласны на этот раз оставить тебя в Обществе.

— Универсалы всегда были сами себе законом и управой, — проворчал Гард. Он потер бровь, все еще пытаясь понять новый мысленный ландшафт, который она им открыла.

— Спасибо, — сказала Конни, — мне бы хотелось остаться в Обществе, если, конечно, вы считаете, что сможете со мной справиться.

«О, — сказала Кайра, полоща ступни в теплой воде, как будто это был Индийский океан. — Думаю, мы уже привыкли к тебе».

«О нет, вы ошибаетесь», — подумала Конни про себя.

Легким кивком призрачной головы Конни подняла из воды под ноги Кайре мягкую сушу с серебряным песком, на котором блестели ракушки, чтобы подарить Советнице праздничное настроение. Кайра от изумления открыла рот, наклонилась и подобрала изогнутую раковину. Приложив ее к уху, она улыбнулась Универсалу:

«Я слышу шелест волн моей родины!»

Посредник Громовой Птицы съежился у самого входа, мрачно глядя на воду. Конни чуть качнулась, и вокруг Орленка выросла высокая трава прерий, тихо шуршащая на ветру. Он погладил ладонью верхушки трав и вполголоса принялся напевать песню своего народа. Громовая Птица кружила над его головой, купаясь в тучах, набежавших на серебристое небо. Вспышки молний рассекали небесный свод острыми рубцами света.

«Что происходит, Универсал?» — восхищенно спросил Гард.

Конни чуть покачала головой, не желая тратить слова на объяснения, и вместо этого послала к нему поток расплавленной породы, обвивая его им, как вьющейся розой, и позволив потоку застыть фантастической каменной скульптурой. Гард сделал шаг назад из-под каменных цветов, оставив их изящно изогнутыми, наподобие арки. Нефрит и господин Чан подошли поближе, чтобы осмотреть скульптуру, восхищаясь ее хрупкой красотой.

«Этого так просто не объяснишь, — сказала Кинга, когда Конни наконец обратила свое внимание на Советников от Морских Змей, окружив их внезапно выросшим густым, первобытным лесом. Кинга провела рукой по шершавой коре дуба, корни которого зарылись в мох. Обернувшись к своим товарищам по Совету, она добавила: — Универсал стала чем-то таким, чего мы никогда раньше не видели в человеке-посреднике».

«Думаю, Универсал, что ты стала одной из нас, — проворчал Морджик, — мифическим существом. Или, лучше сказать, ты стала всеми нами».