Книга Реалити-шоу - Оксана Алексеева

И он почувствовал жар в ладонях. Рукояти ножей обжигали, разъедали кожу и мясо. Но Илья привык к боли — он привыкал к ней много лет. И потому не позволил себе слабости. Миновав нападавшего, он бросился прямо к этой паре. Как в замедленной съемке — он сам ощущал медлительность своих движений — воткнул оба кинжала в грудь первой. И съемка мигом ожила. Вторая ведьма умерла через полсекунды, после чего оружие стало держать намного проще. Только вот голова плыла от предыдущего удара, а еще один прилетел в плечо, после чего он никак не мог справиться с рукой.

Голос сзади завопил:

— Она меня ранила!

И сразу ответ:

— Убивай обоих. Что ты тормозишь? Хранитель больше не нужен!

Выходит, Алиса до сих пор справлялась, потому что с ней церемонились. Илье хватило взгляда, чтобы переоценить обстановку: Алиса, запыхавшаяся и с огромной ссадиной на лице, смотрела на свою противницу. Хранитель вздыбился, готовый придать силы ее рукам или ловкости, чтобы уклониться. Но со спины на нее летел демон — против двоих и хранитель не поможет. Илья просто откинул от себя кого-то и рванул наперерез. Схватил Алису и резко развернул в воздухе, уводя с траектории удара, швырнул ее в сторону. А в спину почти мягко вошли сложенные пальцы демона. Шарик снес с ног обоих и вгрызся врагу в горло.

Илья привык к боли. Вся его жизнь была наполнена ею. Но эта боль была другой, не сильнее и не слабее прочих, просто другой. Какой-то простой и понятной. Последней. Такая боль уже не оценивается привычными мерками, а сверхъестественная защита отключается, отдаваясь в голове громким щелчком. Задето сердце. Возможно, какой-то миллиметр, который сразу разграничил эту боль и все, что Илье пришлось переживать прежде.

Он упал на колени и замер на последнюю секунду. Это была самая долгая секунда в его насыщенной биографии. Он столько всего успел увидеть за короткий миг. Лицо матери — в тот день, когда она второй раз выходила замуж, спокойное, радостное. Лицо отца — перекошенное, пьяное. Лицо изверга и лицо глубоко несчастного человека, которого можно было остановить всего одним правильным словом. Двенадцатилетний Илья не знал этого слова, и потому совершил грех. Его грех был не в убийстве отца, а в том, что он просто не знал правильного слова… А теперь искуплено. Илья это четко ощутил, вместе с тем самым щелчком отключения защиты. Все, что он делал после, намного важнее, чем то, что совершил тот ребенок. Бесконечное самопожертвование — тяжелый путь. Илья был рад, что он закончен.

Сквозь бесконечные лица, меняющиеся с такой скоростью, что невозможно было распознать, Илья видел и две машины. Они неслись на полной скорости, а потом столкнулись бамперами. Из одной выскакивает Лайла. Она ранена, и откуда-то Хайш… тоже ранен. И гуль. Гуль подлетает в воздухе, а затем его буквально разрывают на части. Две кривые, смешные части. Он даже вскрикнуть не успел. Герой. Хороший гуль. Был. Как и Илья был.

Марина бежит к нему. А через вату в ушах пробивается крик. И все это за одну секунду, но Илье уже спокойно. Он наконец-то падает лицом в землю.

— Нет! Нет! — это голос девушки, которая умеет ждать именно его. Илья не помнит ее лица. — Нет!

Вата в ушах сильнее. Она дарит тишину.

* * *

— Почему не работает? Хранитель, я кого спрашиваю?

Пауза.

— Да я не ругаюсь! Просто спрашиваю… — и снова нервное: — Так почему не работает?

И другой голос — теперь мужской:

— Не хотелось бы никого отвлекать от истерики, но он дышит.

И третий — девичий, но перемешанный со слезами. Теперь хотя бы ясно, откуда капает.

— Илья, Илья, держись. Еще немного продержись, любимый мой. Я без тебя не хочу оставаться, слышишь меня?

— А это нормально, что его волосы темнеют? — снова мужской. — Он у нас теперь кто? Новый монстр? Я еще к старому привыкнуть не успел.

Илья с трудом открывает глаза, но лицо рядом расплывается, а светлые волосы неприятно щекочут шею. Но он все же умудряется выдавливать слова:

— Алис, не дави так, мне больно.

А она рыдает в ответ, как счастливая дура. Илья не может после этого не улыбаться.

Марина сидит на земле с другой стороны. И осторожно гладит его волосы. Хайш где-то рядом, сложно повернуть голову и удостовериться. Уже светает, или это красный нос Алисы освещает всю округу? Сколько же времени прошло после его… смерти?

— Подождите, разве я не умер?

— Почти, — Марина улыбается и, кажется, едва сдерживает слезы. Этого еще не хватало. Алисы вполне достаточно, чтобы обрыдаться за всех. — Почти, Илья.

— Не почти, — он уверен в словах. — Я четко ощутил, как отключилась моя защита. А без защиты я после такой травмы точно бы не выбрался. Гуля жаль. Даже не понимаю, почему так жаль его… Душа болит, — последнее он ощутил с полной ясностью. Болело, как будто душа его была огромной, больше, чем сам он.

Алиса, всхлипывая, вставила:

— Жив твой гуль. Но тварь оторвала ему руку. Он справится, как и ты. Хайш, как он там?

У Ильи появились силы удивляться:

— Гуль здесь? Я не вижу и не слышу его…

Марина, не обращая внимания на вопрос, нахмурилась:

— Хранитель, ну почему так долго? Да не кричу я, не кричу, прости.

В горле першило, хотелось раскашляться. Но кашлять еще больнее, чем говорить:

— Ты с моей прической разговариваешь?

— Ну да, — Марина улыбнулась. — Хранитель так любит Алису, что не мог допустить твоей смерти.

— Не понял, — Илья оторопел. — Он теперь на мне?

— Ну да, — повторила Марина и тихо рассмеялась. — Он вытащит тебя, но не так быстро, как ты восстанавливался раньше. Считай, это его способ самопожертвования, другого он не придумал. И поскольку ты его не слышишь, выходит, что ты теперь человек. Убедимся, когда окончательно поправишься. Кстати, он просит тебе передать, что теперь любит тебя. Но Алису рядом с тобой вполне готов вынести. Хочешь быть человеком, Илья?

Голос Хайша подхватил:

— Стремно, да? Не рассветник даже, а биомусор, какого на Земле уже семь миллиардов. Я б повесился. Хотя у тебя теперь хранитель, хоть что-то. Алис, а ты не хочешь теперь повеситься?

Илья смотрел в небо. Точно, уже совсем светло. А небо серое, не позволяющее закрыть глаза. И хочется смотреть еще. И жалко гуля, ему тоже несладко. И сыро от слез Алисы. И спокойно — возможно, это действие хранителя. И смешно от иронии Хайша. И радостно, что все закончилось. Оторваться от серости неба, закрыть глаза и уснуть — умиротворенно впервые с детства. Искупил.

Эпилог

— Хайш, ты издеваешься?! Сосредоточься!

Но противный гад даже сотовый от уха не оторвал:

— А я о чем? Лучшее качество на этом континенте! Гарантирую! Да, на других континентах я тоже все попробовал. Но это — вынос мозга. Прям в хлам, а мне есть с чем сравнивать!