Книга Савойская терция - Чёрный Лев

Франция выбиралась из этой войны на карачках, с разбитой в кровь мордой, но для него главное было сохранить престиж. И на последние деньги, перед лицом собравшихся гостей – представителей иностранной знати и послами, устраивались различные увесиления – карнавалы, празднества, карусели и турниры.

Король Генрих блистал, был победителем во всех схватках, пока не сошёлся на ристалище с графом Габриэлем де Монтгомери.

При первом столконовении копьё графа сломалось об кирасу короля, но Монтгомери не отбросил его прочь, как того требовали правила, а нанёс обломком копья, удар королю прямо в лицо сквозь забрало шлема.

Окровавленный король Генрих свалился с коня. Осколки копья пробили ему лоб, пронзили глаз, вошли в мозг. 10 июля он скончался. На престол вступил его 15-летний сын Франциск II, находящийся под полным контролем и управлением герцогов де Гизов.[142]

Возвращение из плена Анна де Монморанси и Гаспара де Колиньи, пошатнуло позиции Гизов. И в угоду этим противоборствующим группировкам, борющимся за власть, Франция была ввергнута в хаос гражданских и религиозных войн. И на долгие 40 лет была выбита из борьбы за гегемонию в Европе.

Габсбурги торжествовали! Испания победила!

Альваро де Санде, получив известие о заключении Като-Камбрезийского мира, запил. Он всегда редко и мало пил вина, но в эти дни, его маленький, ветхий домик на окраине Милана, был полностью забит и заставлен бутылками и бочками.

Война закончилась… И в этом году, ему исполнилось 70 лет. 70 лет! Срок не малый, при любой жизни! И из этих 70 лет, 50 лет, он в строю! Практически постоянно на войне, и всегда, не жалея и не щадя себя! А чего он достиг? Уже 47 лет, как он застрял, застопорился на должности маэстро-дель-кампо. А в последние годы, вообще, полководец без войска и должности. Другие получают титулы, чины и награды, а он, что получил он, за 50 лет службы? На деньги полученые им в этой войне, его жена Антония, купила в окрестностях Неаполя раскошную виллу, и чуть ли не каждую неделю, устраивает там былы и приёмы, загоняя его, в ещё большие долги. И по слухам, собирается ехать в Испанию.

Альваро налил себе полный стакан и выпил.

Теперь война закончилась, возраст давал о себе знать, и о дальнейшем продвижении по службе, не могло быть и речи. Взгдяд его упал на заряженный пистолет, лежавший рядом на столе. Он задумался. Надолго.

Может быть надо было либезить, и гладко вылизывать зады власть имущим?

Альваро презрительно сплюнул.

Он всегда был солдатом, в монастыре и армии, и всегда честно исполнял свой долг! Шёл туда, куда ему приказывали, делал то, что должен был делать, и всегда с честью, до конца!

Де Санде снова осушил стакан вина.

Жалел ли он, грызла ли его обида, что другие получили из рук монархов земли, почести и титулы, доходные придворные должности? Стали кавалерами орденов Сантьяго или Золтого Руна? А он, за все годы своей беспорочной службы, был лишён всех этих милостей.

Об этом, Альваро де Санде ни словом не обмоливлся в своей хронике.

И бальзамом на душу пролилось, то, что ЕГО ДЕТИЩЕ, ЕГО САВОЙСКАЯ ТЕРЦИЯ, за заслуги в войне, получила большую честь – сопровождать возвращающегося в Испанию короля Филиппа II.

«Значит, всё было не зря! Значит жизнь, не напрасно прожита!»

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Недолго ему пришлось прозябать в забвении. Воинская труба зазвучала вновь, призывая его в строй. Ведь Испания, едва вытащив ноги из одной войны, как надо было продолжать другую. В конце 1559 года она заключила союз с папой римским против османов,[143] присоединились к нему и подвластные Испании – Тосканское герцогство, Генуэзская республика, рыцарский орден Святого Иоанна с Мальты. Флотом в 200 кораблей командовал Джованни Андреа Дориа,[144] армию в 12 тысяч солдат поручили Альваро де Санде.

Узнав об этом, под знамёна Альваро де Санде встало много давно отслуживших свой срок ветеранов, которые так и нешли под мирным небом верного заработка, применения своим умениям и способностям. Альваро мог всецело полагаться на испытанного и преданного Рамиро Менасальбаса. Приковылял из Фландрии и лишившийся левой руки под Тионвилем Луис Муньес.

– Терция…ушла… без меня…

Он был сыном шлюхи, отцом его был какой-то солдат, а родился он в обозной телеге под шум битвы. Терция вырастила и воспитала его, она стала для него родным домом и семьёй, она была для него ВСЕМ! И он не знал жизни, вне строя терции! Не знал, что ему делать и как жить, когда его уволили по ранению.

Альваро видел неоднократно, как это происходит. Сначала, все проявляют о раненном участие и заботу, почти ежедневненно приходят проведать его в госпиталь. Но потом, приходят всё реже и реже, более занятые своими неотложными делами. Инвалид получает причитающееся ему жалованье и особую плату за увечье…и всё… ты больше терции не нужен, и она уходит без тебя. А деньги скоро заканчиваются, и живи ты дальше сам, как знаешь.

И он, как никто другой понимал Луиса Муньеса. А когда увидел, как тот заплакал, словно ребёнок, размазывая своей единственной рукой слёзы по испитому, обрюгзшему, грязному лицу, заросшему клочкастой бородой лицу, подошёл, обнял, и крепко прижал к груди.

В январе 1560 года, практически все силы собрались в Мессине, и несмотря на зиму, на предложения отложить поход, двинулись на Мальте. Пока подтягивали тылы и отставших, пока спорили, куда идти дальше, прошло 2 месяца, в течение которых, на союзном флоте от эпидемии умерло более двух тысяч человек. Наконец-то цель была выбрана, и 10 февраля отплыли к Триполи. Удивительно, но Мальтийские рыцари, владевшие этим городом до 1551 года, хорошо знавшие его окрестности и в этой кампании выступавшие в качестве проводников, избрали отвратительное место для высадки. Для кораблей не было подходящих бухт, и их постоянно трепал шторм. Армия высадилась на песчаной, заболоченной низменности, почти с полным отсутствием источников пригодной питьевой воды. Эпидемия усилилась, к ней добавились цинга и дезинтерия, начались дожди, и все позиции войск, возводимые ими осадные сооружения, размывало водой. Тёплых вещей впрок не запасли, дров не было, и даже Великий магистр ордена Святого Иоанна Жан Паризо де Ла Валетт, вице-король Сицилии Хуана де Ла Серда, Альваро де Санде, страдали от холода и не могли просушить одежду.