Книга Время кометы. 1918: Мир совершает прорыв - Даниэль Шёнпфлуг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Махатме Ганди пришлось ждать осуществления своей цели еще два года: независимость Индии была провозглашена в 1947 году. Однако вместе с ней приходит и раздел страны, которого Ганди пытался избежать. Так возникают преимущественно индуистская Индия и преимущественно мусульманский Пакистан. Через несколько месяцев после основания государства, ради которого он трудился всю свою жизнь, 30 января 1948 года, в семидесятивосьмилетнего политика попадает пуля убийцы Натхурама Годзе. Индуистский экстремист возлагал на Ганди ответственность за раздел Индии и был убежден в том, что Махатма предал интересы индусов.
Вальтер Гропиус, как Шёнберг и Грос, вынужден бежать от национал-социалистов, которые атакуют Баухаус как «храм марксизма». Через Англию он попадает в США, где становится профессором архитектуры в Гарвардском университете. Только в 1950-х годах Вальтер Гропиус вновь начинает курировать архитектурные проекты в Германии. Девятиэтажный блочный жилой дом с вогнутым фасадом в берлинском районе Ганзафиртель был вкладом Гропиуса в Международную выставку Баухауса в 1957 году. Гропиус умирает в 1969 году в Бостоне.
Бывшая супруга Гропиуса Альма Малер в это время уже пять лет как умерла. В последний период жизни, когда ее былая красота поблекла под натиском возраста и алкоголя, многократная вдова живет в Нью-Йорке. Родную Вену они с Францем Верфелем покинули незадолго до аншлюса Австрии с нацистской Германией в 1938 году. Любовь к Верфелю подвигла ее на то, чтобы пройти весь путь эмиграции вместе с ним. Через Пиринеи они уходят в Барселону, потом дальше в Лиссабон и оттуда в Лос-Анджелес, где к тому времени уже образовалась колония беженцев. Альма Малер хранит верность Верфелю до самой его смерти. В 1951 году вдова переселяется в Нью-Йорк, где проводит последние годы своей жизни.
После Второй мировой войны Рихард Штумпф живет в Тюрингии, в Хайлигенштадте, в советской зоне оккупации. По окончании той, первой войны он прежде всего находит работу, потом женится и становится отцом четверых сыновей. После первой пробы пера в войну, когда он писал дневник, Рихард продолжает писать и в послевоенное время, публикуя очерки о военно-морском флоте и на политические темы. Когда проходят времена фрайкора, Штумпф снова сближается с умеренными левыми и выступает против крепнущего национал-социализма. Соответственно, начиная с 1933 года ему сложно найти приличную работу. Печатную версию его дневника времен Первой мировой, красиво изданную в годы Веймарской республики, нацисты жгут на площадях. Когда в 1953 году рабочие выходят на улицы, протестуя против режима ГДР, Рихард Штумпф — в их рядах. Так он попадает в тюрьму и отныне находится под подозрением как противник режима. Он умирает в 1958 году гражданином ГДР.
Элвин К. Йорк умирает в 1964 году в госпитале ветеранов в Нэшвилле. Основанная им школа становится между тем публичным учебным заведением штата Теннесси. До сего дня шоссе Теннесси-стейт-хайвей, 127, строительство которого когда-то начал ветеран, так и называется — шоссе Элвина К. Йорка. Сопротивляться тому, чтобы его подвиг был увековечен на экране, он в конце концов прекратил. В фильме «Сержант Йорк» (1941) главную роль сыграл Гэри Купер, который получил за нее «Оскара».
Луизу Вайс, в довершение всей ее жизни как журналистки и как борца за единую Европу, а также за права женщин, в 1979 году избирают депутатом от французских голлистов в Европейский парламент. К тому времени европейке первого призыва уже восемьдесят шесть лет. До самой своей смерти 26 мая 1983 года она остается почетным председателем Европарламента, здание которого в Страсбурге с 1999 года носит ее имя.
Воспоминания, слава богу, нельзя фотографировать. Нет, если честно: если бы даже у меня был перед глазами весь материал — заметки времен Первой мировой войны, письма, паспорта, семейные фотографии, любовные письма, то есть все, что в течение оживленной жизни оседает вокруг каждого, как ракушки на днище корабля, — даже тогда я не смог бы использовать это так, как от меня ожидают. Да, я люблю полутьму. И пожалуйста, не путайте полутьму с расплывчатостью или с размытостью.
Повествование в этой книге заканчивается взглядом Рудольфа Гесса назад, на содеянное им убийство в 1923 году. Но был ли это конец прорыва, конец тех лет, что начинаются яркой вспышкой кометы в 1918-м? Образуют ли они вообще отдельную эпоху? После которой в 1923 году наступает перерыв — так ли это? В пользу этой точки зрения говорит тот факт, что в последнее время некоторые историки, как, например, Роберт Герварт, чья книга вошла в прилагаемый список литературных источников, рассматривает годы с 1917 по 1923 как отдельную эпоху. Она берет отсчет с революции в России и заканчивается 1923 годом, когда после кризисов и переломов послевоенного времени во многих странах мира наступила определенная стабильность.
К человеку вроде Рудольфа Гесса образ канатоходца, приведенный в начале этой книги, на первый взгляд, наверное, не совсем подходит. Но даже если он не легконогий циркач, вдохновенно парящий над пропастью, параллели все равно есть: Гесс опьянен ранними вариантами тоталитарной идеологии и опытом смертоносного насилия, который он впервые вынес из своей солдатской жизни. В его поступках прослеживается развитие от обманчивого мира до диктатуры и войны. Вторая мировая война не только унесла, по сравнению с Первой, в три раза больше жизней, она стала также контекстом для систематического и массового убийства мирных жителей в таких размерах и в такой форме, каких в Первую мировую войну не существовало.
Но было бы неверно сравнить с хвостом кометы исключительно только всеобщее бегство в 1939 году. Позитивные представления о том, что ожидает мир впереди, которые породил 1918 год, тоже воздействовали на ближайшее и на далекое будущее. Даже если Веймарская республика, за которую боролся прагматик Маттиас Эрцбергер, была в Германии стерта с лица земли и сметена тоталитарными движениями, ее наследие осталось важным для строительства федеративной республики в послевоенное время — даже по принципу негатива, от которого приходилось отталкиваться. Даже если Лига Наций не смогла воспрепятствовать заострению международных конфликтов вплоть до новой мировой войны, ее деятельность накладывает отпечаток на мировую политику до сих пор, поскольку ООН в различных смыслах является ее наследницей. Равноправие народов, на которое чернокожие американцы напрасно надеялись после Первой мировой войны, во второй половине XX века завоевало решающие позиции. Надежды на свободу и независимость тех народов, которые до 1919 года еще не могли вскочить в этот поезд, такие как ирландцы, индийцы или вьетнамцы, наконец-то воплотились. Даже стиль жизни послевоенного времени стал образцом для подражания, особенно представления о свободной любви и сексуальности, которые провозглашала своей жизнью Альма Малер, или образ новой, равной мужчинам по рождению и равноправной с ними женщины, который освоила на собственном опыте Луиза Вайс.
Можно сказать, что это хоть в какой-то мере утешительная весть из 1918 года в наше смутное время — на сто лет позже. С 1989 года мир то и дело переживает полные надежд переломы и фундаментальные кризисы, а на небе высвечиваются как лучезарные, так и опустошительные очертания будущего. Но некое новое начало может завершиться и крахом, и может показаться, что по всему миру верх берут опасные, разрушительные силы — авторитарные режимы, популистские движения, терроризм, новые войны, все более разнузданный капитализм, — и все же особенно светлые моменты 1918 года учат нас, что все страшное нам не заповедано и не является неизбежным. Потому что в конечном счете в истории и в жизни всё и всегда находится в движении, любое состояние преходяще, и кометы — как это видно в изображении Клее — гонятся по кругу за своим собственным хвостом.
