Книга Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд

– Мать умерла, когда мне было два года, и я совсем ее не помню. – Леонард говорил спокойно, чуть отрешенно, безо всякой жалости к себе. – А отец был яростным проповедником на кафедре, но не выказывал эмоций дома. Он считал, что мальчиков нужно закалять духом, и к пяти годам отправил меня в пансионат.

Леонард взял другую руку, глядя ей в глаза.

– Понимаешь, если я кажусь холодным, то лишь потому, что у меня никогда не было физической близости… До сих пор.

– Что ты имеешь в виду? – Она вопросительно заглянула ему в лицо.

Его губы раскрылись и снова сомкнулись, словно он боялся высказать то, что лежало на сердце. После долгой паузы он произнес:

– Я всего лишь хотел чувствовать себя… любимым… Ты смогла бы?.. Или я слишком многого прошу?

Глава 27

Неделю спустя

Агата прижала к себе Джеймса и похлопала по спинке. Нэнси лежала в постели с закрытыми глазами. В коридоре послышались шаги, и вскоре в дверях появилась Кэтрин.

– Все нормально? – произнесла она одними губами.

Агата указала на ящик, служивший кроваткой, затем мотнула головой в сторону двери. Кэтрин сразу все поняла. Зайдя в комнату, она забрала ящик и вынесла в коридор; Агата последовала за ней.

– Не хотите подержать его немножко? Почти заснул.

– Лучше не тревожить зазря – такой умиротворенный, – прошептала Кэтрин.

Агата кивнула. Вряд ли Джеймс стал бы возражать против иной пары рук – он был слишком мал, чтобы различать руки матери и чьи-то еще. За последние несколько дней она заметила перемену в Кэтрин: та была готова выполнять любую работу по уходу за ребенком, лишь бы не прикасаться к нему, словно боялась того, что сама привела в этот мир.

Кэтрин явно не хотела обсуждать эту тему – равно как и положение дел с Леонардом. С момента рождения Джеймса с ней произошли небольшие, но довольно заметные перемены: она меньше командовала, стала тише и, пожалуй, мягче. Агата больше не боялась входить в комнату, ожидая, что ей сейчас устроят допрос третьей степени.

– Я вас оставлю, ладно? – Кэтрин опустила ящик на ковер. – Вы, наверное, тоже захотите соснуть?

Агата кивнула.

– Попросите Селима подогреть молочко на всякий случай. Не надо беспокоить Нэнси до ужина.

Кэтрин вышла. Агата положила Джеймса на кровать, затем опустилась на колени, осторожно переложила его в ящик, поддерживая головку, и подоткнула одеяльце. Малейший «хнык» – и Нэнси тут же за ним примчится.

Агату сильно беспокоила Нэнси – она почти ничего не ела, к тому же приобрела какую-то нездоровую бледность. Она изо всех сил пыталась кормить сына грудью, но каждый раз это давалось с трудом, и Агата частенько заставала ее в слезах. В итоге решено было дополнить диету малыша козьим молоком. В отсутствие бутылочки процесс оказался не из легких: требовалось закрутить кончик муслиновой тряпки в жгут, окунуть в миску и засунуть ребенку в рот.

Завтра приезжает доктор. В последний визит он объявил новоиспеченную мать совершенно здоровой, а также поздравил Агату с принятием родов, уверяя, что и в больнице Нэнси не была бы в лучшей форме. Однако Агату терзали сомнения. Каждую ночь, ложась спать, она мысленно перебирала в памяти произошедшее. Все случилось очень быстро… Она даже не успела вымыть руки, а ведь перед этим только вышла из воды – бог знает какие опасные бактерии попали на кожу. А пуповина!.. Агата послала Кэтрин достать из-за дерева ее туфли, вытащила шнурки, перевязала пуповину возле животика и на пару дюймов подальше и перерезала ножом, которым Кэтрин чистила апельсины для пикника.

В сотый раз Агата пожалела, что взяла Нэнси с собой в Ур. Если бы та осталась в Багдаде, то в положенный срок легла бы в больницу, и все прошло бы иначе. Кстати о сроках: Джеймс вовсе не был недоношенным – в этом она не сомневалась. Ну, может, родился на пару недель раньше, не более. Значит, его зачали в конце апреля, в медовый месяц. Нэнси настаивала, что ребенок не от мужа, но откуда такая уверенность?

Агата закрыла глаза. Что толку переживать? Самое главное – чтобы Нэнси поправилась, вернулась в Багдад и наладила более-менее стабильную жизнь.

Постепенно она задремала. Ей приснилось, что она плывет – не в реке, а в озере с Максом. Он смеется, держит над водой маленького Джеймса, окунает его пяточки, подбрасывает в воздух и ловит; но когда она подплыла ближе, то увидела, что это не Джеймс: у него было лицо Макса и ее светлые волосы…

– Агата! Агата!

Из-за двери послышался встревоженный шепот Макса. Агата поспешно сползла с кровати, стараясь не задеть ящик – Джеймс все еще крепко спал.

– Что случилось? – спросила она, потирая глаза.

– Можно я зайду на минутку? Я его не разбужу, обещаю.

Они присели рядом на кровать. Судя по выражению его лица, это был не светский визит.

– Насчет Нэнси, – начал Макс. – Я получил телеграмму от друга из Багдада: объявился ее муж, едет сюда.

– Как… – охнула Агата. – Откуда… откуда он узнал?

– Должно быть, ему рассказал Хью Кэррингтон. Мне даже не приходило в голову, что он тут же помчится звонить Нельсону.

В дальнем уголке памяти вдруг всплыли слова Нэнси: «Он сказал: мое дело – родить ребенка, и все на этом. Не важно, мальчика или девочку, главное – родить».

О боже… Он заберет Джеймса…

* * *

– Надо их спрятать!

Кэтрин не могла стоять спокойно. Она протянула руку, чтобы дотронуться до мягкого темного пушка, словно хотела укрыть, защитить… И передумала.

– Но как, куда? – Агата переставила миску подальше, чтобы Кэтрин не опрокинула ее локтем. – Нэнси очень слаба, вряд ли она осилит дорогу.

– Да, на поезде, конечно, не осилит, но ведь есть и другие места!

– Какие?

– Деревня бедуинов всего в пяти милях.

Рука Агаты зависла на полпути между чашкой и ротиком ребенка.

– Вы серьезно? Оставить неокрепшую мать с новорожденным в шатре посреди пустыни…

– Мы же их не бросаем! За ними присмотрят. Бедуинки тысячелетиями ухаживают за детьми в таких условиях, они куда опытнее нас.

Агата задумчиво взглянула на лоскуток муслина с капающим из него молоком.

– Что ж, может, вы и правы. Сперва надо спросить у них…

– Нет времени, – покачала головой Кэтрин. – Сегодня из Багдада приходит только один поезд, и если друг Макса не ошибся, Феликс Нельсон приехал на нем. Значит, у нас осталось меньше двух часов.

* * *

Макс открыл дверь, потирая глаза; волосы торчали в разные стороны, словно ершик трубочиста.

– Сам не заметил, как задремал, – пробормотал молодой человек. – Как Нэнси восприняла новости?