Книга Начало пути - Николай Дронт

— У меня с собой таких денег нет, — отказываюсь и быстро покидаю поле брани.

Вслед летит предложение погодить, но я уже на улице. Только пройдя пару кварталов понимаю, что меня убедило не связываться. Морячок был в бушлате матроса. Рядового матроса! Какой настоящий мореман, тем паче загранплавания, сойдёт на берег в такой дешёвке? Где морской шик? Его приятели из экипажа заклюют. Это только в теории формы матросов-срочников ВМФ и матросов гражданских судов были одинаковы. В крайнем случае, при желании блеснуть перед девушками, он оденет сшитую в ателье из офицерского, а лучше генеральского, сукна парадку. Понятно почему лохам не дают времени подумать. Лишь далёкий от моря человек мог поддаться на такой развод.

Сюда я больше не ходок, в фотоателье стало слишком опасно. Коли меня сочли лохом достойным разводки, могут придумать что-нибудь ещё. Первый раз ушёл, второй рисковать не буду.

Остро встал вопрос свободного времени. Подарки в посёлок купил. На толкучку не хочу, делать там мне нечего, только на ерунду деньги тратить. Пойду в гостиницу, поем, а там может что придумаю.

Угу, придумал. Зашёл в номер, разделся, только настроился пойти пообедать, зазвенел телефонный звонок. Кто бы это мог быть?

— Костров? На месте? Ждёшь? Молодец! Через десять минут выходи, за тобой заедут.

Заехали. Волга, отнюдь не чёрная, а обычное такси. За рулём знакомый, тот который в прошлый приезд меня молотком назвал. Оказывается, сегодня на Алёнку вышли. Подошла та же бурятка, но назвалась Номин.

Начался разговор со стандартных фраз: “Ты откуда? Почему ты приехала, девочки радио не занимаются?” Комсорг её сразу на место поставила. Девочки и радио, и всё остальное делать могут лучше, чем бестолковые мальчишки. Затем незаметно перешли на дела поселковые. Обсудили пожар на рыбозаводе. Не на нашем, где-то в Оссоре. Но потом и наш пожар к слову пришёлся. Вспомнили Ли Аню, и что Лиана в Питер уехала, и что сидела с Костровым два года. Правда, на предположение о близких отношениях парочек, долго сидящих рядом, Алёна заявила: “Лёшик не такой!” Что плавно перешло в перемалывание косточек парням.

Алёнка не улетела со всеми, сейчас сидит в кабинете, как нахохлившийся воробушек. Видать, только поняла в какие взрослые игры мы стали играть. Подмигнул ей и сел рядом. Мне принесли кипу чуть влажных фотографий, и я без подсказки стал откладывать знакомые по прошлому разу лица. Таких и нашлось только три. Со мной быстро пробежались по ним — где видел и что говорили. Затем нас отпустили.

Покормил подругу, погуляли по городу. Ночевать она будет в интернате, в гостиницу перебираться отказалась наотрез. А в кафе она меня вдруг спросила:

— Тебе за перестрелку с диверсантами медаль дали?

Врать не хочется, правду говорить нельзя. Сказал:

— Давай не будем об этом. Я подписку давал.

— А когда-нибудь потом расскажешь? Я никому!

— Когда-нибудь расскажу.

— Они при мне про тебя разговаривали. Хвалили. Слышала, что на 23 февраля тебе вторую медаль вручат.

Секретчики, блин! Так перед девчонкой проколоться! Или они специально? Что на такое ответишь? Попросил:

— В посёлке ни слова, ладно?

— Лёшенька, миленький! Я всё понимаю! Конечно, буду молчать. С меня же тоже подписку взяли. Даже маме велели не говорить. Ты был ранен, да? Поэтому на физкультуру не ходишь? Бедненький!

Ну вот что она себе напридумывала, а?

5.02.73

Летим с Алёнкой в посёлок. Только сели в кресла самолёта, как эта хулиганка шепчет на ухо:

— Вот покажу маме, что ты мне надарил, она тебя убьёт. Такое девушкам до свадьбы не дарят.

— Мне сначала покажи. Я сам не знаю, что ты себе накупила.

— Какой ты хитренький! Только после загса. Подожди хотя бы до окончания школы.

Ну что на это скажешь? И поцеловать нельзя, кругом люди смотрят.

По итогам выставки меня с Алёнкой, как соавторов прибора, наградили значками “Юный радиолюбитель” и грамотами участников областной радиовыставки. Ну хоть призового места не дали, а то было бы совсем не прилично.

В посёлке нас встречала тётя Саша, мама Алёнки. Очень подозрительно на меня посмотрела и утащила дочку вместе с вещами. Что-то меня измена душит, вдруг действительно убьёт?

В кооперативе пополнение. Когда пришёл в столовку, тётя Даша рассказала. Два крепких мужика, лет до сорока. Фотограф, бывший моряк и мастер, тот слегка посидевший, но со снятой судимостью. Оба холостые, оба не вербовались, сами приехали. Они, кстати, во время разговора зашли. Что сказать? Впечатление производят. Особенно моряк. У него на запястье якорь, перевитый цепью и увенчанный черепом. Сразу видно идейного матроса. Руки в якорях, задница в ракушках. Ага, ага, уже верю. Хотя некоторые кинжал на этом месте набивают. А коли человек не совсем простой, то и змея вокруг кинжала положена. Про череп не скажу, просто не уверен, таки не сидел. Если человек завязал или сделал вид, что завязал, можно наколку дополнить. К кинжалу якорные лапы доколоть, а на змее цепные звенья. Ничего не напоминает?

Ваграмовна тоже зашла. Поздоровалась. Знакомить с новыми работниками не стала, позвала к себе в кабинет. Разговор пошёл про заказ. Каталог с собой она не даёт, но попросила до конца недели решить надо ли мне что и что надо. Второй вопрос с фотоаппаратом. Не нравится новому фотографу деревянный ФКД, ему хочется чего-то более современного, зеркального и с несколькими сменными объективами. Вы знаете? Я его понимаю!

Зенит не интересен, формат маленький. Любитель-2 подходящего формата, но годится разве только для пионеров и школьников. Словом, не посоветую ли чего?

Чего я могу посоветовать такой красивой женщине? Могу вернуть Экзакту, могу отдать приблуду для получения сразу шести снимков. Приблуду возьмут с благодарностью, от Экзакты Нури вежливо отказалась. Попросила подумать о продать-поменять мой Пентакон и все три объектива к нему. Со светофильтрами и блендами.

Что-то сомневаюсь я. Перейти на Бронику? Я ею ни разу не снимал. Придётся переучиваться. Нужны объективы. Широкоугольник и портретник… Нет! Портретник и широкоугольник, в таком порядке. С блендами. Ещё неплохо бы пентопризму, хотя её не обязательно. Но хочется. Не! Лучше оставить всё как есть. Я привык к Пентакону, знаю его от и до.

Начинаю вежливо отказываться и тут понимаю, что Ваграмовна ни разу не добрая фея, а очень злая волшебница. Говорит:

— Мой бывший себе купил, новому фотографу формат мал, а ты вроде интересовался, — и выкладывает на стол тёмно-золотую, с чёрными буквами коробку.

Вот для чего покойный фотограф увеличитель покупал! Шах и мат. Я проиграл сразу. Осталось сдать позиции с достоинством, раз этот тип фотоаппаратов преследует меня по всей Камчатке.

Пришлось отдать всё, кроме Лингофа. Ну… всё о чём знала Нури. О Бронике она не знала, Мамией не заинтересовалась. Весь кофр с техникой Пентакона без исключений ушёл основой обмена. Малый формат фотографу не нужен? Ну-ну… От двух Экзакт, деревянной камеры и довоенной Лейки Нури с пренебрежением отказалась. Зато легко и непринуждённо забрала ни разу не пользованные Практику с Фотоснайпером. На минуточку такая пара стоит около 800 рублей по госцене. Однако жаловаться грех. Мне достался Nikon F2 Photomic с призмой DP-1 и штатным объективом Nikkor 1:1.8 f=50 mm, а это круто. Это легендарный, профессиональный и просто великолепный фотоаппарат.