Книга Чистый nonsense - Эдвард Лир

Словно перс или мидянин,Он трудился, неустанен,Чтобы жить среди Холмов —Детям знанья отдавая,Временами завываяИ недужным продаваяГруды разных порошков.

IV

Как-то на прогулке раннейУглядел квадратик странный —На земле билет белел;Дядя Арли встрепенулсяИ поднять его нагнулся,Тут Сверчонок подвернулся,Прыг – и на нос Арли сел.

V

Так они и задружились —Пили, ели, спать ложилисьНеразлейные дружки;Пел Сверчок не умолкая,Вкусу дяди потакая,Арли нравилась такаяЖизнь (хоть жали башмаки).

VI

Сорок три зимы и летаОн бродил по белу свету,Башмаки стирая в прах;И пришёл – то напевая,То молча, то завывая —На порог родного края(В жутко жмущих башмаках).

VII

Ночью на копне ячменнойУмер Арли незабвенный,Погребён в тени ольхи;С ним Сверчок его надёжный,Шляпа, железнодорожныйТот билет пустопорожний(Жали жутко башмаки).

* * *

But Ah! (The landscape painter said.)A brutal fly walks on my headAnd my bald skin doth tickle;And so I stop distracted quite,(With itching skin for who can write?)In most disgusting pickle.

* * *

Ах! (Пейзажист зашёлся аж).Ползёт по голове букаш,И плешь свербмя свербит;Терпеть не в силах адский зуд,Бросаю кисть (попишешь тут?),Унижен и убит.

* * *

It is a virtue in ingenuous youth,To leave off lying and return to truth,For well it’s known that all religious moralsAre caused by Bass’s Ale and South Atlantic Corals.

* * *

Ведёшь себя достойно, молодёжь,Когда не лжёшь, но к истине идёшь,Всяк знает: суть религий и моралиВся в Пиве Басс и в Атлантическом Коралле.

* * *

When “Grand old men” persist in folly In slaughtering men and chopping trees,What art can soothe the melancholy Of those whom futile “statesmen” teaze?

The only way their wrath to cover To let mankind know who’s to blame-o —Is first to rush by train to Dover And then straight onward to Sanremo.

* * *

Когда старьё по глупой волеНа молодых срывает зуд,Излечит что от меланхолииТого, кого они грызут?

Есть способ гнев, излитый сдуру,Смягчить, коль воспринять смиренно —На поезде умчаться к Дувру,А там уж прямиком – в Сан-Ремо.

* * *

Saith the Poet of Nonsense“Thoughts into my head do comeThick as flies upon a plum.”

* * *

Молвит Нонсенса Поэт:«Мысли у меня в умеКишат, как мухи на хурме».

And this is certain (His Garden)

And this is certain; if so beYou could just now my garden see,The aspic of my flowers so brightWould make you shudder with delight.

And if you voz to see my rozizAs is a boon to all men’s noziz, —You’d fall upon your back and scream —‘O Lawk! O criky! It’s a dream!’

И это правда (Его сад)

И это правда; коли так,Тебе не миновать никакМой сад, который бы исторгДрожь восхищенья и восторг.

Увидя сад, где ярки розыМужчинские пленяют носы,Ты, навзничь пав, издал бы стон:«Мой Бог! Неужто! Это сон!»

The Children of the Owl and the Pussy-Сat

(An incomplete fragment of a sequel to ‘The Owl and the Pussy-Сat’)

Our mother was the Pussy-Сat, our father was the Owl,And so we’re partly little beasts and partly little fowl.The brothers of our family have feathers and they hoot,While all the sisters dress in fur and have long tails to boot. We all believe that little mice For food are singularly nice.Our mother died long years ago. She was a lovely Сat.Her tail was 5 feet long, and grey with stripes, but what of that?In Sila forest on the East of fair Calabria’s shoreShe tumbled from a lofty tree – none ever saw her more.Our owly father long was ill from sorrow and surprise,But with the feathers of his tail he wiped his weeping eyes.And in the hollow of a tree in Sila’s inmost mazeWe made a happy home and there we pass our obvious days.

From Reggian Cosenza many owls about us flitAnd bring us worldly news for which we do not care a bit.We watch the sun each morning rise, beyond Tarento’s strait;We go out – – – – – before it gets too late;And when the evening shades begin to lengthen from the trees– – – – – as sure as bees is bees.We wander up and down the shore – – – – —Or tumble over head and heels, but never, never moreCan see the far Gromboolian plains – – – – – —Or weep as we could once have wept o’er many a vanished scene:This is the way our father moans – he is so very green.

Our father still preserves his voice, and when he sees a starHe often sings – – – to that original guitar.– – – – – – – – – – – – – —– – – – – – – – – – – – – —The pot in which our parents took the honey in their boat,But all the money has been spent, beside the ₤5 note.The owls who come and bring us news are often – —Because we take no interest in poltix of the day.

Дети Совёнка и Кошечки-Киски

(Незавершённый фрагмент продолжения «Совёнка и Кошечки-Киски»)

Нам Киска мама, славный Сов – наш папа дорогой,От части мы пернатые, пушные – от другой.Все братья в перьях папиных и ухают баском,А сёстры в шубках сереньких и с маминым хвостом.Мы все на том стоим всегда,Что мыши – лучшая еда.Она была прелестное кошачье существо:Роскошный полосатый хвост, да только что с того?В Калабрии, в лесу глухом, где скуден солнца свет,С высокой ветки сорвалась – и мамы больше нет.Внезапным горем папа был сражён и поражён,Но опереньем хвостовым отёр слезинки он.Большое дерево нашли, дупло во древе том,В лесной чащобе, – наш приют и милый сердцу дом.

Над нами совы стаями снуют туда-сюда,Мирские вести принося, не стоит и труда.Залив Таренто видим мы и солнечный восход;Выходим утром – – – скорей, чем тьма падёт;Когда под вечер тень дерев становится длинней,– – – – – как пчёлы – пчёлы, ей-же-ей.По берегу блуждаем мы – – – – —Иль кувыркаемся, резвясь, но больше никогдаРавнин Громбульяна не зреть далёких – – —Иль плачем, сценой скорбною разбередив сердца,Припомнив те страдания, рыдания отца.

Свой голос папа сохранил, сберёг гитару онИ с появлением звезды поёт под струнный звон.– – – – – – – – – – – – – —– – – – – – – – – – – – – —Горшочек тот, в котором мёд родители везли,Но деньги все потратили, 5 фунтов лишь спасли.Нередко совы-вестники – – – – – —Ведь нас ничуть не трогает смешная злоба дня.

The Scroobious Pip

1