Книга Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II - Петр Романов

Следует здесь учесть и еще один немаловажный момент. Николай Павлович – самодержец до мозга костей, сумел довести свою власть до абсолюта. Он и в этом был намного последовательнее своего старшего брата. Император говорил:

Мне понятна республика, это способ правления ясный и честный… мне понятна абсолютная монархия, ибо я сам возглавляю подобный порядок вещей; но мне непонятна монархия представительная. Это способ правления лживый, мошеннический, продажный, и я скорее отступлю до самого Китая, чем когда-либо соглашусь на него.

В связи с этим любопытен вывод известного русского философа Ивана Ильина:

Надо признать, что весь XVIII век в истории России прошел под знаком борьбы честолюбивых и властолюбивых вельмож и дворян за выгодное им престолонаследие… и только при Николае I власть государя упрочилась настолько, что «мнение меньшинства» могло быть утверждено его сыном и «великие реформы» шестидесятых годов могли быть проведены в жизнь.

Иначе говоря, без Николая Палкина не появилось бы и Александра Освободителя. Самодержавие при Николае не достигло еще стадии застоя. Упорно притормаживая Россию, оно на свой манер все же эволюционировало, медленно изменяясь и приспосабливаясь к ситуации.

Более того, согласно мнению некоторых авторов, самодержавие отнюдь не мешало развитию страны. Для объективности стоит процитировать современного историка Бориса Тарасова, составителя сборника архивных документов времен царствования Николая I:

Если по отношению к революционным идеям император вел изоляционистскую политику, то материальные изобретения Запада привлекали его пристальное внимание. Господство самодержавного строя совсем не мешало развитию хозяйственной жизни и новых экономических связей. На период правления Николая I приходится строительство половины всей сети шоссейных дорог, проектировавшихся в России до 1917 года, а также железнодорожного сообщения от Петербурга до Царского Села и до Москвы. На Волге и Балтике появились первые пароходы, мануфактуры стали заменяться фабриками с современным оборудованием.

В результате объем промышленного производства удвоился, а сбалансированная финансовая политика привела к укреплению рубля на мировом рынке, хотя устарелые крепостнические формы требовали соответствующего реформирования.

Любопытно наблюдение известного французского экономиста… Моро-Кристофа, отметившего в своем фундаментальном исследовании пауперизма, что дело предупреждения нищеты при наименьших затратах казны поставлено в России лучше, чем на Западе (отношение количества неимущих к общему числу населения колебалось в европейских странах от 3 до 20 %, а в европейской России не превышало 1 %).

Утверждение о том, что самодержавие в Николаевскую эпоху являлось эффективным двигателем прогресса, по меньшей мере спорно, хотя Николай Павлович и вправду оказался не таким уж дурным хозяйственником. Но старательно залатанные Николаем I российские башмаки, возможно, и могли бы еще какое-то время послужить для неторопливой загородной прогулки, однако, конечно, не годились для длительного и тяжелого военного похода.

Россия смогла успешно бороться с отсталой Персией и рассыпавшейся на глазах Османской империей, но когда пришло время противостояния с могучей коалицией западных государств, русский царь внезапно обнаружил, что бос.

Испытание одиночеством. Россия ставит себя в «изолированное, но почтенное положение»

Наследство, полученное Николаем в области международной политики, оказалось богатым, но непрочным. Новый император унаследовал и немалый авторитет России в Европе, где еще помнили победителей Наполеона, и ряд острейших проблем.

Главными были две: нараставшее на континенте революционное движение и так называемый Восточный вопрос. Или, иначе говоря, вопрос влияния основных европейских держав в Средиземноморье и на Балканах – регионах, где уже давно царила нестабильность. Османскую империю то и дело, как в малярии, трясло от приступов национально-освободительной борьбы.

В отличие от других политических игроков, задача России здесь многократно усложнялась. Решая Восточный вопрос, она постоянно чувствовала себя морально обязанной учитывать не только свои собственные национальные интересы, но и интересы ряда близких ей по крови или религии народов, находящихся под турецким гнетом, в частности греков, сербов и армян. Это ставило европейские державы в неравное положение. Не раз и не два сначала Александру Павловичу, а позже и Николаю Павловичу приходилось на дипломатическом поле фехтовать со связанными руками, что не могло, конечно, не сказываться на эффективности российской внешней политики.

Александр I пытался решать обе международные проблемы (революция и Восточный вопрос) в рамках созданного им Священного союза. Однако к моменту его смерти потенциал союза был практически исчерпан, да и сама по себе кончина общепризнанного и влиятельного на континенте политического лидера лишила Россию едва ли не главного ее козыря в сложной игре.

Европейские революционеры, турки в Константинополе и партнеры по Священному союзу прислушивались к Петербургу все реже. Таким образом, следовать заветам старшего брата, то есть «поддерживать власть везде, где она существует, подкреплять ее там, где она слабеет, и защищать ее там, где на нее открыто нападают», новому императору становилось практически невозможно.

Вынужденная корректировка прежнего курса происходила в Николаевскую эпоху медленно, но неуклонно: политика в отношении турок была постепенно ужесточена, требовательность к союзникам повышена, а на революции в Петербурге стали в конце концов смотреть избирательно. К концу своего царствования убежденный контрреволюционер Николай Павлович понял, что не все европейские революции противоречат российским интересам, следовательно, вовсе не обязательно «поддерживать власть везде».

Свое внешнеполитическое кредо Николай I попытался сформулировать на пятый год пребывания у власти. В 1830 году в подготовленной им собственноручно записке, озаглавленной «Ma confession», то есть «Моя исповедь», российский император писал:

Географическое положение России столь счастливо, что оно делает ее почти независимой, когда речь заходит о ее интересах, от происходящего в Европе; ей нечего опасаться; ей достаточно границ и ничего не нужно в этом отношении, поэтому она не должна бы никому доставлять беспокойства. Обстоятельства, в которых заключились существующие договоры, относятся ко времени, когда Россия, победив и уничтожив неслыханную агрессию Наполеона, пришла освободить Европу и помочь ей свергнуть удушающий ее гнет. Но память о благодеяниях стирается скорее, чем об обидах…

Далее император, упомянув многочисленные претензии России к неблагодарным союзникам (Австрии, Пруссии и Франции), заявлял, что Священный союз, созданный когда-то его братом, трещит по швам, поскольку главная идея договора регулярно попирается самими же участниками, действующими не исходя из принципов легитимизма, как следовало бы, а исключительно из своих корыстных интересов.