Книга Исследование истории. Том I - Арнольд Тойнби

Второе положительное создание, возникшее в результате испытания заморской миграцией в ходе Völkerwanderung [переселения народов], относится не к литературной области, но к политической. Этот новый вид формы правления основан не на родстве, а на противоположном принципе.

Возможно, наиболее прославленными примерами являются города-государства, основанные греческими мореплавателями на побережье Анатолии в районах, известных позднее как Эолия, Иония и Дорида. Скудные письменные свидетельства об эллинской конституционной истории, по-видимому, показывают, что принцип организации на основе закона и местоположения вместо обычая и родства впервые утвердился именно в этих заморских греческих поселениях и впоследствии был перенят в европейской Греции. В заморских городах-государствах, основанных на подобных принципах, «ячейками» новой политической организации должны были служить не роды, но корабельные экипажи. Скооперировавшись в море, как только могут скооперироваться люди, оказавшись «в одной лодке» среди опасностей морской пучины, они продолжали чувствовать себя и действовать точно так же и на берегу, когда им приходилось с трудом удерживать отвоеванную полоску земли от угрозы со стороны враждебных районов, расположенных в глубь от побережья. На суше, так же как и в море, товарищество ценилось больше родства, и приказы избранного и вызывавшего доверие вождя перевешивали подсказки обычая. Фактически собрание корабельных экипажей, объединивших свои силы для завоевания новой родины для себя за морем, спонтанно превращалось в город-государство, соединявший местные «племена» и управляемый выборным магистратом.

Когда мы обращаемся к скандинавскому Völkerwanderung [переселению народов], то можем различить здесь зачатки подобного же политического развития. Если бы недоразвившейся скандинавской цивилизации суждено было явиться на свет, а не быть поглощенной западноевропейской цивилизацией, то роль, которую некогда играли города-государства Эолии и Ионии, могли бы сыграть пять городов-государств Остмена на ирландском побережье или же пять городков (Линкольн, Стамфорд, Лестер, Дерби и Ноттингем), основанных датчанами для охраны приморской границы своих завоеваний в Мерсии[242]. Однако высочайшего расцвета скандинавская форма правления достигла за морем в республике Исландии, которая была основана на явно не подававшей никаких надежд почве арктического острова в 500 милях от ближайшего скандинавского point d'appui[243] на Фаррерских островах.

Что касается политических последствий заморских миграций англов и ютов в Британию, то, возможно, не просто совпадением явилось то, что остров, который на заре западной истории заняли иммигранты, сбросившие с себя при пересечении моря узы примитивной родовой группы, должен был впоследствии стать страной, в которой западное общество достигло одной из наиболее важных ступеней в ходе своего политического прогресса. Датские и норманнские завоеватели, последовавшие по стопам англов и разделяющие с ними заслугу будущих английских достижений в политике, пользовались тем же самым освобождающим опытом. Подобное сочетание народов обеспечивало необычайно благоприятную почву для развития политической жизни. Неслучайно западное общество именно в Англии преуспело в создании первого «общественного порядка», а впоследствии — парламентского правления, тогда как на континенте политическое развитие западного общества было заторможено родовыми пережитками, существовавшими среди франков и лангобардов, которые не избавились от этих социальных инкубов в самом начале, не испытав освобождающего перехода через море.

3. Стимул ударов

Рассмотрев влияние природной среды, мы можем теперь аналогичным образом завершить данную часть нашего исследования обзором сферы действия человеческой среды. Мы можем провести различие, во-первых, между теми человеческими средами, которые географически являются внешними по отношению к обществам, на которые воздействуют, и теми, которые географически с ними совпадают. Первая категория будет включать в себя воздействие обществ или государств на своих соседей, когда обе стороны стартуют, первоначально занимая отдельные области. С точки зрения организаций, которые играют пассивную роль в подобном социальном общении, человеческая среда, с которой они сталкиваются, является «внешней», или «чужеземной». Вторая из наших категорий будет включать в себя воздействие одного социального «класса» на другой, когда оба класса совместно занимают одну область (термин «класс» используется здесь в самом широком смысле). В данном случае отношения являются «внутренними», или «домашними». Оставляя эту внутреннюю человеческую среду для дальнейшего исследования, мы можем начать с того, что проведем следующее различие между внешним импульсом, когда он принимает форму неожиданного удара, и сферой его действия в форме постоянного давления. Следовательно, мы имеем три предмета исследования: внешние удары, внешние давления и внутренние ущемления.

Каков результат неожиданных ударов? Остается ли и здесь в силе наше утверждение — «чем сильнее вызов, тем сильнее стимул»? Первое, что, конечно же, приходит на ум, это те случаи, когда военная держава, получавшая сначала стимул от непрекращающегося соперничества со своими соседями, затем неожиданно подавлялась противником, с которым ранее никогда не мерялась силами. Что обычно происходит, когда начинающие строители империй оказываются столь драматически побежденными в середине своей карьеры? Остаются ли они лежать, как Сисара[244], на том месте, где были повержены, или вновь встают с Матери-Земли с удвоенной силой, подобно великану Антею из эллинской мифологии? Исторические примеры показывают, что обычно встречается последняя альтернатива.

Что, например, явилось результатом воздействия Clades Alliensis[245] на судьбы Рима? Катастрофа настигла римлян всего лишь через пять лет после того, как победа в борьбе с этрусскими Вейями[246] позволила им наконец утвердить свою гегемонию над Лациумом. Можно было бы ожидать, что поражение римской армии при реке Аллии и захват самого Рима варварами, явившимися из глуши, одним ударом уничтожат власть и престиж, уже завоеванные Римом. Вместо этого Рим оправился от галльского бедствия столь быстро, что менее чем полвека спустя уже был способен вступить в более длительные и более трудные столкновения со своими италийскими соседями, окончательно победив их и распространив свою власть на всю Италию.