Книга Змеиный перевал - Брэм Стокер

— Нора! Нора! Джойс! Джойс! Вы здесь? Есть здесь кто-нибудь?

Стадо пришло в движение, переполошившись из-за моих криков, пара коров отозвалась басовитым громким мычанием, услышав человеческий голос, но те, кого я искал, не откликнулись. Поэтому я снова поспешил на другую сторону болота. Теперь я был уверен, что ни Нора, ни ее отец не могли находиться на вершине горы — иначе они бы услышали бы меня и отозвались. С запада надвигалась новая волна бури, и мне пришлось продвигаться навстречу ей зигзагом, с востока на запад, следуя контуру болота, периодически взывая в надежде наконец быть услышанным — ведь должен кто-то в этом промозглом мраке услышать мой призыв! Добравшись до Полей Утесов, я кричал так громко, как только мог: «Нора! Нора!» Но ветер уносил мой голос прочь, превращая его в слабый шелест, и наконец мой голос сорвался и пропал, и я почувствовал отчаянное одиночество в толстой сплошной полосе надвигавшегося тумана.

И я шел наугад, вдоль линии болота, вниз по склону, пока не заметил какое-то укрытие от ветра — там, где высокий гребень скал поднимался между мной и морем, и я понадеялся, что там мой голос вновь станет различимым. С болью в сердце, которое сжимала ледяная рука отчаяния, я побрел туда, чувствуя, как холод распространяется по моей крови, по всему телу. Но упрямство и ужас гнали меня вперед, заставляя передвигать онемевшие ноги.

Внезапно мне показалось, что сквозь туман я слышу голос Норы! Он звучал всего лишь мгновение, и я не был до конца уверен, не померещился ли он, действительно ли донесся он до меня или мое истерзанное страхом сердце породило призрак голоса, обманывая тщетной надеждой. Но как бы то ни было, даже такой малости хватило, чтобы собраться с силами; сердце мое забилось стремительно, кровь забурлила так, что я почувствовал головокружение. Я вслушивался, пытаясь уловить новый призыв, угадать направление.

Я ждал в предельном напряжении. Секунды тянулись, словно века, кровь стучала в висках. Затем я снова услышал звук — слабый, но все же достаточно ясный, несомненно, человеческий голос. Я отозвался криком, но гул ветра одолел меня. Я бросился бегом туда, откуда определенно донесся звук. В короткое мгновение затишья, когда молния внезапно осветила всю сцену, примерно в пятидесяти ярдах передо мной я различил две фигуры, борющиеся на краю утеса. И этой вспышки хватило, чтобы узнать красное пальто Норы, — в этом месте и в то время красное пятно не могло быть ничем иным. С оглушительным криком бросился я вперед, туда, к ней. Но мощный раскат грома заглушил мой вопль — жалкий и беспомощный перед невыносимой первозданной стихией. При следующей вспышке молнии я смог оценить, насколько приблизился к тем фигурам, и тут же отчетливо услышал голос Норы:

Помогите! Помогите! Артур! Отец! Помогите!

Даже в тот безумный момент я ощутил острый прилив радости: она позвала меня! Меня прежде всех на свете, даже прежде, чем отца! Любовь и вправду лишает нас разума! Я снова закричал — и снова ветер отнес мой голос вдаль, зато подхватил и бросил мне в лицо ее слабеющий, неуверенный стон:

Помогите — Артур — отец… Помогите мне…

Очередная вспышка молнии — и мы наконец увидели друг друга, я различал радость и надежду в ее возгласе, прежде чем раскат грома заглушил все остальное. Теперь я четко видел Мердока, пытавшегося сбросить бедную Нору с утеса, и я бросился на него. Но и он тоже увидел меня, и прежде, чем я успел добраться до него, он с проклятием, потонувшим в завывании ветра, изо всех сил ударил девушку о камни и бросился прочь.

Я помог подняться моей милой бедняжке Норе, отвел ее в сторону от края утеса, который теперь отчетливо вырисовывался на фоне начинавшего светлеть неба. Я видел, как через границу болота течет вода, — и масса переливавшей жидкости на глазах увеличивалась. Нора опустилась без чувств, я побежал к ручью и зачерпнул шляпой воды почище, чтобы привести ее в порядок. Тут я вспомнил, что надо дать сигнал Дику, — приложил ладони ко рту и издал пронзительное «ку-и-и-и» — раз, другой. С моего нынешнего места в утреннем свете я заметил, как Мердок опрометью бежит к своему дому, а клочья тумана отступают, обнажая пейзаж. Тучи тоже немного разошлись, пропуская слабое беловатое свечение.

Внезапно я ощутил, что почва у меня под ногами приходит в движение. Я почувствовал, как она подрагивает и смещается, а ноги мои погружаются в землю. Стало ясно, что приближается критический момент: болото поползло и застало меня врасплох. Я с возгласом бросился к твердому скальному участку. Нора, вероятно, пришла в себя от моего крика и вскочила. В следующее мгновение она поняла, в каком опасном положении я оказался, и рванулась ко мне, и я едва успел воскликнуть:

Назад, назад!

Но она как будто не слышала меня и все равно бежала мне навстречу. На полпути между нами высился плоский участок скалы, она почти достигла его, но ее ноги стали погружаться в быстро намокавшую почву, и новый страх поразил девушку в придачу к тревоге за меня. Малый вес оказался ее преимуществом — возникавшая трясина не смогла глубоко поймать ее, и Норе удалось сделать еще несколько шагов. Я отчаянно боролся с болотом — передо мной оказался куст, уцепившийся за камни, и я решил воспользоваться им, чтобы вытянуть себя. Пару мгновений казалось, что куст достаточно прочен, но затем его корни стали выходить наружу, а почва становилась все более сырой и вязкой. Я все быстрее погружался — и чем больше пытался выбраться из трясины, тем глубже увязал в ней. Твердая земля превращалась в текучую субстанцию.

До этого мгновения я не до конца осознавал масштаб опасности — собственно говоря, она вообще не казалась мне реальной, тем более я и подумать не мог, что мне может грозить гибель. Меня целиком занимали мысли о целости Норы. Но сейчас я ощутил ледяное прикосновение руки Смерти. Без сомнения, подступал тот самый момент и ничто, кроме чуда, не могло меня спасти! Никакими словами не описать ощущение, когда земля тает и расплывается у тебя под ногами, — это ужасный кошмар, с которым едва ли что-то иное может сравниться.

Я был в каких-то считанных футах от участка скалы, который мог бы даровать мне спасение, но никак, никак не мог я добраться до него! Я тонул! Я видел ужас в глазах Норы, которая смогла ступить на прочное каменное основание. Но вся ее любовь не могла мне помочь — она не могла дотянуться до меня, да и по трясине пройти с этой стороны от скалы ей бы не удалось. Если бы у нее была веревка… увы! У нее не было с собой даже шали, потерянной в борьбе с Мердоком. Однако женский инстинкт Норы оказался быстрее моего рассудка, и она нашла способ выручить меня из беды. В мгновение ока она сорвала с себя красное пальто из плотной домотканой материи и бросила мне одним концом. Я ухватился за край, прежде чем понял, что делаю. К этому времени только руки и верхняя часть корпуса оставались над поверхностью.

О, Господи, дай мне сил! — выдохнула Нора.

Неожиданно резким рывком она дернула пальто на себя, почти упав на спину и упираясь ногами в скальный выступ, и я поверил, что, если нам обоим хватит терпения и упорства, я могу быть спасен. Мало-помалу я начал продвигаться из трясины на волю, все ближе, ближе к скале. Наконец, одной рукой я смог ухватиться за каменный выступ и повис на нем, с трудом переводя дыхание. Мне едва удавалось удерживаться в таком странном полуподвешенном положении, а подвижная, тяжелая масса тянула меня назад, удерживала, вытягивая последние жизненные силы. Болото двигалось всей массой! В этом не было сомнения. Однако Нора упрямо тянула меня в обратную сторону. Она стояла на коленях, уцепилась за воротник моего пальто крепкими руками, привычными к труду, а любовь и отчаяние придавали ей дополнительные силы. Последним рывком она буквально выдернула меня из трясины — и в следующее мгновение я лежал на камне рядом с ней.