Книга Бог есть. Что дальше? Как стать теми, кем мы призваны быть? - Николас Томас Райт

Но для этого нам придется работать. Приведенные ниже призывы Павла кажутся нам сегодня слишком суровыми и нереалистичными, но не следует думать, что их было легче исполнять в I веке:

Итак, если есть какое утешение в Мессии, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других

(Флп 2:1–4).

От этих слов перехватывает дух, однако, похоже, Павел имел в виду именно то, что сказал. И это не какая–то дополнительная добродетель, не нравственный подвиг для героического меньшинства тех, кто уже достиг определенных высот и готов бороться с новыми трудностями. Можно сказать, что Павел именно это имел в виду, когда говорил, что любовь собирает в себе все добродетели (Кол 3:14). Это «любовь в действии» или, точнее, это отправная точка для «любви в действии». Единство сердца и ума среди верных — это только начало. Отсюда Благая весть действенной и щедрой любви может распространяться по внешнему миру.

Конечно, в I веке существовали особые условия, делавшие единство христиан особенно важным. Гонения возникали и проходили, но первые христиане с их странной вестью постоянно наталкивались на глубокое непонимание. Люди подозревали, что они совершают мерзкие и противозаконные обряды (они говорят, что на своих собраниях кого–то поедают), и беспокоились, что они замышляют политический заговор (они говорят о «другом царе»), и последователям Иисуса было жизненно необходимо держаться вместе. Любое разделение в крохотной местной общине грозило катастрофой — как для здоровья внутри общины, так и для свидетельства перед внешними. И постоянно с маленькими группами первых христиан случалась такая трагедия: столкнувшись с враждебным отношением внешнего мира, они часто начинали сражаться друг с другом внутри общины.

И даже если этого не происходило, мы, на протяжении многих поколений знакомые с феноменом «деноминаций», все равно можем только вздыхать и всплескивать руками. Наши деноминации, с их неоднозначностью и загадками, часто основываются на этнических особенностях или преданности отдельным людям — на тех самых вещах, которые Павел постоянно стремился преодолевать. Может быть, именно поэтому дискуссии в церкви зацикливаются на нескольких излюбленных частных вопросах, особенно на сексуальности. И споры о том, как, почему и когда два человека должны вступать в отношения любви (или ложной любви), на самом деле лишь скрывают от нас тот факт, что мы не можем решить другой вопрос: как, почему и когда вся семья христиан должна собраться вместе (чего у нее не получается) во взаимной любви и поддержке? Это не значит, что этика сексуального поведения неважна. Напротив, это поведение отражает здоровье или нездоровье всей общины. Но нам не следует беспокоиться лишь о том, что служитель церкви увел жену органиста, когда обещанное единение Иисуса Христа с его народом отменяется ради структур и обычаев — и иногда, разумеется, богословия! — которые разрушают целостность церкви точно так же, как прелюбодеяние разрушает целостность общины. И нам не стоит думать только о церковном казначее, присвоившем себе тысячу долларов, хотя это и дурной поступок, когда вся банковская система рушится и погружается в хаос из–за невообразимой жадности людей, стоящих на ее верхушке. Нравственность отдельных людей крайне важна, но мы можем концентрировать на ней слишком много внимания, чтобы избежать неприятных тем, касающихся общества, которые не менее важны.

(Стоит добавить, что два приведенных примера — измены и присвоения чужих денег — демонстрируют опасность подхода к нравственности с точки зрения «правил», которые люди исполняют или нарушают. Действительно, казначей присвоил себе деньги церкви. Но, допустим, он в этом раскаялся — должны ли мы проявить милосердие, скрыть это преступление от полиции и, напомнив себе о том, что Иисус принимал грешников, снова доверить ему пост казначея? Не так все просто. При таком подходе мы забываем о том, что, не исполнив «правило» надлежащего обращения с деньгами, казначей не просто нарушил одно случайное предписание. Такой поступок подрывает доверие. Будут ли люди давать церкви деньги, если они не доверяют казначею? То же самое относится к прелюбодеянию. Когда кто–то бросает жену или мужа ради другого человека, мы постоянно слышим разговоры о том, что Иисус принимал грешников, что надо относиться к людям «с пониманием» и что нам не следует гордиться своей праведностью и быть судьями. Но в этих разговорах люди упускают из вида, что все сообщество — деревня, церковь, колледж, компания и т.д. — переживает нечто вроде электрошока, когда двое людей, публично пообещавших одно, делают другое. Дело здесь не только в «нарушении правил». Они разрушают нравственную целостность мира.)

Призывая христиан к единству, Павел подробно описывает, что это значит. В приведенном выше отрывке из Послания к Филиппийцам он рассматривает единство с разных сторон: научитесь и мыслить, и любить друг друга подобным образом, приведите ваши мысли и чувства в состояние гармонии, думайте об одном и том же… Павел подыскивает все новые и новые слова, чтобы об этом сказать.

И все эти удивительные увещевания стоят в таком контексте, который сам бесконечно богат по смыслу. Отрада, утешение, общение, сострадание, милосердие, радость. Если в вас хотя бы отчасти это есть, это отправной пункт. Любое христианское сообщество, лишенное этих свойств, не стоит называть христианским сообществом, но где вы видите искорку какого–то из этих качеств, как отблеск тлеющего угля в очаге, нежно подуйте на него, чтобы появился язычок пламени, а затем подбрасывайте щепки и поленья, пока весь очаг не запылает. Вот как это делается. И можно взглянуть на картину с другой стороны: если вы видите надменность и тщеславие, вы знаете, что они указывают на ложный путь. Как только к вам приходит мысль о вашем превосходстве, учитесь ее отгонять. (Вспомните слова Марка Бакстера, который своими решительными действиями спас дочь от смерти в воде: «Каждый раз, как мне в голову лезли дурные мысли, я заставлял себя думать о чем–то ином».) Когда вы стремитесь быть первым, остановитесь, задумайтесь и пересмотрите это желание. В Послании к Филиппийцам речь постоянно идет о том, что стоит забыть о себе и сосредоточить внимание на ком–то другом.

Можно ожидать, что кто–нибудь здесь подумает: «Павел призывает нас ради Иисуса стать людьми, о которых вытирают ноги. Я был когда–то именно таким, и ближние поступали со мной соответствующим образом. Сейчас я понял, что надо стоять за себя, иначе тебя будут использовать и не будут уважать». Такую критику христианской этики, как люди ее себе представляют, можно услышать в самых разных местах — и в церкви, и за ее стенами.

Только в данном случае люди критикуют карикатуру, а не реальность. Многие современные христиане привыкли скептически относиться к этим призывам Павла, так что они почти не звучат в христианских спорах. Они вызывают ассоциацию с жеманным лжесмирением мистера Слоупа, героя романа Энтони Троллопа, и с ненавистью к себе тех людей, которые постоянно ставят себя в унизительное положение, думая, что тем самым они следуют за Иисусом и Павлом. И нам легко упустить из вида тот факт, что встречаются здоровые и радостные общины, где подлинное взаимное подчинение легко сочетается с активным использованием даров каждого человека, включая прочное и сильное руководство, более того: такое подчинение порождает нужную среду для раскрытия этих даров. К счастью, такие общины существуют, и они распространяют вокруг себя радость.