Книга 988 - Роман Казимирский

Конечно, мудрый волхв понимал, что рано или поздно должен был совершить ошибку – непогрешимым мог считаться только Род, куда уж ему до таких высот! Но ему и в голову не приходило, что небольшой просчет может настолько выбить его из привычной колеи. Податливое пространство, с которым он привык обращаться как с древесной смолой, вдруг показало ему свое истинное лицо, словно напоминая о том, что и у него тоже есть душа. Марсель оказался не таким слабым, как он считал вначале. И, похоже, своеволие ученого было заразным – его влияние распространялось, как чума, на все, что Ведагор искренне считал своим, и ничьим больше. Прежде послушная во всем Лада вдруг начала проявлять непривычное свободомыслие, чем неприятно удивила своего учителя. Это можно было бы списать на ее взросление – он ведь заранее знал, что это должно было когда-нибудь произойти, и даже был готов к этому. Но девушка, хоть и не говорила этого вслух, теперь подвергала каждое его слово сомнению. Он чувствовал изменения, происходящие в ученице, однако ничего не мог с этим поделать. Решив, что время расставит все по своим местам, он допустил очередную ошибку и обнаружил ее, только когда уже поздно было что-то менять.

Сидя в подземной части капищу, волхв, как обычно, предавался медитации, когда вдруг почувствовал, что природа недовольна им. Это было настолько новое для него ощущение, что он не сразу понял, что происходит. Удивленно открыв глаза, оно огляделся и обратился к пространству:

– В чем дело, матушка? Чем я прогневил тебя?

Ответа не последовало, и Ведагор, прождав некоторое время, медленно поднялся. В какой-то момент ему показалось, что он почувствовал, как воздух вокруг него заколебался, но это было мимолетное ощущение, и уже спустя какую-то долю секунды все закончилось. Однако он привык доверять своему мозгу, и теперь пребывал в состоянии изумления. Мать земля почему-то не желала помогать ему, и это было странно, потому что раньше она всегда отвечала на его вопросы. Подумав, что, возможно, она, таким образом, пытается что-то сказать ему, волхв понимающе кивнул и попытался проанализировать изменения, произошедшие в пространстве. Сложность заключалась в том, что колебания больше не повторялись, и он мог только догадываться о том, что могло их вызвать. К счастью, вариантов было не так много: все последние события в его жизни так или иначе были связаны с Ладой и Марселем. Владимир, хоть и был важной исторической фигурой, все же оставался пешкой в игре, которая велась за его спиной. Все остальное мало интересовало жреца, как не волновали проблемы Византийской империи, из-за которых она могла сгинуть раньше времени, или, тем более, судьба чернокожего спутника Кирилла, нашедшего свое счастье на бескрайних полях Руси. Ведагор знал о том, что историк беспокоился по поводу своего помощника, однако он и предположить не мог, насколько жалкими казались старцу все их людские страхи и тревоги. Нет, волхв ни разу даже не задумывался о физическом устранении мавра. Зачем? Пусть живет.

Но что, все-таки, это было? Ведагор поморщился, как от зубной боли – он редко сомневался в себе и поэтому чувствовал странную легкость в животе. Мудрец уже свыкся с мыслью о том, что Марсель, этот заигравшийся баламошка, больше не представляет для него никакой опасности, и теперь вдруг подумал, что поторопился с выводами. Возможно, стоило проследить за ним? Кто знает, что может прийти на ум неудавшемуся церковнику?

Закрыв глаза, волхв погрузился в информационный поток, пропуская его через себя, но уже спустя несколько секунд с удивлением обнаружил, что не может уловить мыслей своего подопечного. Более того, и Лада оказалась для него невидимой. Это никак не укладывалось в привычную картину действительности, и Ведагор впервые за всю свою жизнь почувствовал настоящее беспокойство, которые с каждым мгновением все усиливалось. С Марселем могло произойти все, что угодно, в конце концов, он сам выбрал свой путь, отказавшись возвращаться домой. Старец намеренно отключился от него, уважая право мужчины идти своей собственной дорогой, и сейчас тот мог быть где угодно, в том числе и в желудке у медведя. Но Лада! Они были связаны невидимой нитью, и требовалось что-то более существенное, чем смерть, чтобы разорвать ее. Это могло означать только то, что в игру вступила новая, неведомая ему сила. Возможно, православный эгрегор решил поддержать начинание своих ревнителей? Конечно, ничего хорошего в этом не было, но волхву было прекрасно известно о том, что влияние христианских святынь на его родной земле было минимальным, так что с ними пока можно было даже не считаться. К тому же у него появилось странное ощущение, будто он столкнулся с чем-то хорошо знакомым, и это на какое-то время сбило старца с толку. Неужели кто-то из своих решился пойти против? Нет, если бы среди волхвов возник раскол, он бы первым узнал об этом.

Запутавшись в собственных рассуждениях, Ведагор еще раз попытался обратиться за помощью к матери, но она осталась глуха к его мольбам, и тогда он решил самостоятельно отправиться на поиски ученицы. Однако сколько он ни старался, ему так и не удалось напасть на ее след. Покопавшись в мыслях киевских стражников, он не нашел в них ничего интересного, но как только обратился к Владимиру, недовольно нахмурился. Князь после того, как отдал приказ о казни оскорбившего его лже-Кирилла, не встречался с возлюбленной, и старец ощутил волну беспокойства, исходившего от него. Что ж, вздохнул волхв, придется действовать по старинке и разматывать клубок событий постепенно, рассматривая все события в отдельности. Мысленно перемещаясь в пространстве, он видел каждый шаг, который совершил Марсель после их последней встречи. Вот он замазывает шрам, затем выходит из леса и, периодически оглядываясь, шагает по дороге. Повозка, разговор – все это не представляло никакого интереса, и Ведагор нетерпеливо отправился дальше. Топь… Волхв словно со всего бегу налетел на прозрачную стену. Не понимая, что происходит, он попытался миновать неожиданную преграду, но у него ничего не вышло. Привыкший путешествовать беспрепятственно старец был настолько потрясен, что на мгновение потерял контроль над собой и принялся барабанить по внезапно появившемуся препятствию кулаками. Наконец, убедившись в том, что это совершенно бесполезно, он отступил и постарался взять себя в руки.

– Это испытание, – пробормотал Ведагор, возводя глаза к небесам. – Ты проверяешь меня, верно?

Не дождавшись ответа, волхв опустился на сочную траву и погрузился в размышления. Топь, привлекшая его внимание, все еще находилась в пределах видимости, однако добраться до нее не было никакой возможности. Подобрав с земли небольшой камень, старец бросил его и с удовлетворением заметил, что тот беспрепятственно миновал заветную границу и с веселым бульканьем упал в мутную воду. Подобное могло свидетельствовать лишь о том, что в этом месте не было ничего особенного – все дело было в самом Ведагоре. Кто-то или что-то упорно не желало подпускать его ближе. Возможно, Марсель нашел свою смерть здесь… Но откуда такая мощная защита? Нет, этот вариант никуда не годится. Значит, Лада? Тоже вряд ли – девушка с детства находилась под его влиянием, и он бы сразу понял, если бы с ней что-то случилось.

Исключая наименее вероятные причины происходящего, волхв постепенно приводил свои мысли в порядок, пока, наконец, не пришел к единственно возможному, по его мнению, выводу: все-таки защиту выставила сама Лада, правда, он пока не мог представить себе причины, которые заставили бы ее действовать таким образом. Не любовь – это точно, решил Ведагор. Князь не был в курсе происходящего, иначе он бы сразу обнаружил это. Возможно, кто-то настроил ее против учителя? Марсель? И опять в памяти волхва всплыл образ историка, который оказался не так прост, как ему хотелось бы. Неужели он совершил ошибку, оставив Баламошку в живых? Но если бы он запятнал свои руки кровью невинного, то это навсегда лишило бы его покоя, отвратило бы от него и остальных членов Совета, и саму Ладу. Он не мог себе этого позволить. Эх, если бы он увидел в ученом хоть намек на червоточину, все было бы намного проще.