Книга Ловец душ - Фрэнк Герберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Каждого человека может укусить пчела. А человек может вонзить жало во всю вселенную, если сделает это должным образом. Ему всего лишь надо найти подходящий нервный узел, чтобы вонзить туда свой шип. То, что я делаю выглядит, вроде бы, как зло, но если вывернуть этот поступок, в нем увидится добро. А внешне в нем будет видна одна только ненависть, месть и сумасшествие. И только через много времени увидят в нем любовь…»
Дэвид ощущал противотоки, противостояние в этом молчании. Он обнаружил, что боится и самого Катсука, и боится за него. Этот человек еще раз стал тем диким созданием, что связал своему пленнику руки и всю ночь тащил его на ремешке из Лагеря Шести Рек до самой пещеры.
«О чем он сейчас думает?» – размышлял Дэвид, потом спросил:
– Катсук, может ты ляжешь?
Индеец услыхал два вопроса, заключенные в этих словах мальчика: один на поверхности, другой под ней. Второй вопрос был таким: «Чем я могу тебе помочь?»
– Не беспокойся обо мне, Хокват. Со мной все хорошо.
Дэвид почувствовал в голосе Катсука нежность. В сознании мальчика до сих пор серым облаком лежал сон. А индеец опять сконцентрировался на своем юном пленнике. А тот закутался в одеяло и сел поближе к горячим углям костра. Ночь была холодной.
Катсук понимал жизнь как движение. Он снова со страхом подумал о том, что должен сделать с этой сидящей рядом юной вселенной, с ее плотью и временем. Воспримут ли его деяние правильно?
Духи требовали поставить это как спектакль. Но это могло быть и утонченной кровавой местью, высоко оцененной всем миром. Люди его племени могли понять его лучше всего. Ведь традиция кровной мести уже была заложена в истории его народа. Она постоянно шевелилась в их внутреннем мире. И его раса поймет, почему все было проведено по древнему обряду: отметка на сырой земле, песня; лук, которого не касалась сталь; смертельная стрела с каменным наконечником; пух морской утки на жертве. Они увидали бы круг, а тот, в свою очередь, привел бы их к иному пониманию его поступков и поведения.
А что хокваты? Их примитивные времена не тянулись в прошлое так далеко, хотя были гораздо более жестокими. Свою жестокость сейчас они скрыли под покровом осведомленности и потому могли и не понять значения обряда, проведенного Катсуком. Его понимание могло прийти только с духовной стороны. Так что большая часть сути смерти Невинного белыми могла быть упущена и совершенно не понята.
– Я и вправду стал Похитителем Душ! – сказал Катсук. И только сейчас до него дошло, что слова эти были произнесены громко гораздо позднее того, как вообще были сказаны.
– Что ты сказал? – сонным голосом спросил мальчик.
– Духи создали меня.
– Ты снова заболел, Катсук? – Мальчик тут же вскочил, в голосе неподдельная забота.
– Нет, Хокват. На мне больше нет Кедровой немочи.
Но тело его корчилось в муках.
Он думал: «Осталось только одно. Невинный сам должен попросить меня послать стрелу. Он должен показать свою готовность. Он должен высказать мне свое духовное желание.»
И беззвучно Катсук молил:
«О, Дающий Жизнь! Покажи себя сейчас всемогущим. Дополни круг. Направь все по пути своего всеведения.»
Где-то далеко, вниз по течению реки, за спиной Катсука зашумели люди. Слова были непонятны, но в них чувствовалась угроза.
Дэвид встрепенулся:
– Что это было?
Катсук даже не обернулся на шум. Он подумал: «Все должно решиться именно сейчас.»
– Искатели обнаружили нас, – сказал он.
– Идут люди?
– Твои люди, Хокват.
– Ты уверен?
– Уверен. Я ходил по лесу и вышел на поляну. Там были разбиты палатки. Люди из того лагеря на рассвете будут здесь.
Дэвид слушал его слова с нарастающим чувством паники.
– Так что мы будем делать?
– Мы?
– Тебе надо бежать, Катсук!
Говоря это, Дэвид чувствовал в своих словах смесь правоты и бессмысленности. Но желание сбежать было еще сильнее.
– Зачем нам надо бежать? – спросил Катсук. Он прямо ощущал, как дух ведет мысли мальчика через лабиринт паники.
– Нельзя, чтобы тебя схватили!
Катсук ответил с полнейшим спокойствием, данным ему его духом:
– Куда мне бежать? Я все еще болен Кедровой немочью. Я не смогу уйти далеко.
Дэвид сорвал с себя одеяло, вскочил на ноги. Но спокойствие индейца обескуражило его.
– Я… Я помогу тебе!
– Зачем тебе помогать мне?
– Потому что… потому что они…
– Потому что они убьют меня?
«Как этот человек может быть таким спокойным?» – спросил Дэвид сам себя. И он выпалил:
– Катсук! Но ведь тебе надо бежать!
– Я не могу.
– Но ты должен! – Мальчик скатал одеяло и перебросил его Катсуку через костер. – Вот! Забирай одеяло и спрячься в холмах. Там должно найтись место, где можно спрятаться. А я им скажу, что ты ушел еще вчера.
– Зачем тебе делать это?
Эта терпеливость Катсука опять наполнила Дэвида паникой. Он быстро сказал:
– Потому что я не хочу, чтобы тебя схватили и… и посадили в тюрьму.
– Хокват, Хокват, – Катсук укоризненно покачал головой. – Кроме последних нескольких недель я всю жизнь провел в клетке.
Теперь мальчик уже безумствовал:
– Но ведь они же посадят тебя в тюрьму!
– Нет, меня убьют.
Дэвид тут же почувствовал его правоту. Катсук убил человека. Мальчик сказал:
– А я им не расскажу про того парня.
– Какого… парня?..
– Ну ты же знаешь. Путешественник, тот парень, которого ты… Ты сам знаешь! – Почему Катсук строит из себя дурака?
– Они меня убьют не за то, а потому что я тебя похитил.
– Я скажу им… Я скажу им, что пошел добровольно.
– Ты сделаешь так?
– Да!
Катсук думал: «Так! Сейчас духи ведут нас обоих!» Невинный пока еще не попросил для себя освященной стрелы. Он еще не готов. Но круг уже замыкается.
– А как насчет моего послания? – спросил он.
– Какого послания? – Ну вот, опять он сходит с ума!
– Мое духовное послание, которое я должен передать всему миру, – напомнил индеец.
– Плевать я хотел на твое послание! Передавай его! Только не дай им схватить себя!
Катсук кивнул. Свершилось!
