Книга Юрий Никулин - Иева Пожарская

Никулину спиной, нагнется… А Никулин, зажмурившись перед выстрелом, этого не увидит. Выстрел — и бантик окажется у Щуйдина ровнехонько пониже спины.

Содержание свежепридуманных реприз Никулин тут же рассказал жене. Та сказала:

— Глупо всё это, но, наверное, будет смешно.

И действительно, зал хохотал.

В «Насосе» Шуйдин «накачивал» автомобильным насосом хилого Никулина, чтобы тот стал как-то здоровее, атлетичнее и смог подсадить Шуйдина для сальто-мортале. На глазах у публики Никулин рос, но… стоило вытащить трубку, как воздух с громким свистом выходил из него (тут пригодились специальные пищики) и вся работа шла насмарку. Никулин оседал, «сдувался», и Шуйдин начинал всё сначала: качал, качал, качал, а потом затыкал рот партнера морковкой. Но воздух все равно откуда-то из Никулина с писком просачивался! Откуда же? Из правого уха! Шуйдин зажимал его бельевой прищепкой. Всё, можно прыгать, но нет — Никулин «перекачан» и не в состоянии даже согнуться. Тогда Шуйдин на секунду вытаскивал морковку изо рта Никулина. Прыжок — и довольный Шуйдин раскланивался. Затем он взваливал партнера на плечи и уносил с манежа, а невозмутимый Никулин с удовольствием грыз морковку. В зале смеялись, хотя в некоторых местах и возникали незапланированные паузы, тишина. Было ясно — многое еще придется доделывать, додумывать, доигрывать. И если придумать еще несколько смешных реприз, то можно будет уже работать коверными. Никулин хоть и не хотел этого, но понимал, что рано или поздно в коверные они с Шуйдиным перейдут.

Основным коверным в Московском цирке по-прежнему работал Карандаш, он нес на себе всю нагрузку во время программы. А Никулин и Шуйдин, выходя только в некоторых паузах между номерами, имели прекрасную возможность прямо на публике отточить технику двух своих новых реприз — «Насоса» и «Стрельбы бантиками». Однажды перед представлением к ним в гардеробную влетел очень взволнованный заместитель начальника главка Г. Агаджанов и сообщил, что на спектакле будет присутствовать сам министр культуры СССР Николай Александрович Михайлов. А реприза с бантиком-то безыдейна, особенно в финале!.. Поэтому замначальника главка просил, чтобы клоуны на этот раз сработали корректнее и бантик приклеился бы не к «пятой точке», а повыше, к спине, на пиджак. Клоуны покивали, но на представлении репризу исполнили в прежнем варианте. Публика, как всегда, приняла ее на ура. Из воспоминаний Юрия Никулина: «После спектакля начальник снова зашел к нам в гардеробную и возмущенно спросил:

— Почему вы не выполнили моего приказания?

— Оч-ч-чень волновались, — ответил я. — Целился я точно по вашей инструкции — в спину… В последний момент увидел в зале вас и министра, рука дрогнула — и попал… сами знаете куда.

Но все обошлось. Министр Михайлов смеялся над репризой с бантиками вместе со всем залом».

На самом деле, Никулин и Шуйдин просто не могли выполнить распоряжение начальства. Чтобы бантик оказался не на штанах, а на спине, необходимо было заранее технически переоснастить свои костюмы, а это было совершенно невозможно сделать за оставшиеся до начала представления минуты. Так у клоунов бывает с каждой репризой: кажется — пустяк, простая шутка, а сколько за ней стоит труда, выдумки и профессиональных секретов…

День 12 921-й. 17 мая 1958 года. Где твоя бдительность, Никулин?

Вапреле 1958 года советский цирк поехал на довольно продолжительные — полтора месяца — гастроли в Швецию. Директор цирка Байкалов взял Никулина и Шуйдина коверными в эту поездку. Клоуны радовались, как дети. Шутка ли сказать: ехать в первый раз в «настоящую» заграницу, притом на целых 50 дней! Сначала казалось, что полтора месяца гастролей в Швеции покажутся до обидного коротким сроком. Но скоро Никулин начал скучать по дому, и «всего пятьдесят дней» превратились в «целых пятьдесят дней». Хотя принимали шведы советский цирк прекрасно. Поначалу были опасения, что зритель окажется специфический: страна северная, суровая, наверное, и народ там сдержанный. Но оказалось, что шведы любят цирк. Когда клоуны показывали старинную репризу «Вода», в которой все обливаются, шведы встретили ее так же восторженно, как и в России: они смеялись, аплодировали, стонали и всхлипывали от смеха.

В этой поездке Никулин понял, что в своих репризах всегда надо стараться затрагивать что-нибудь знакомое, близкое зрителям страны, в которой выступаешь. Например, незадолго до приезда советского цирка на гастроли в Стокгольме известный шведский хоккеист Снудакс был приглашен на телевидение. Во время беседы в прямом эфире (телевизионной записи в то время еще не было) журналист задал ему какой-то непростой вопрос, и хоккеист растерялся. Помолчал некоторое время, а лотом сказал:

— Знаете, я не могу ответить на этот вопрос. Я вам лучше спою.

И он «пролялякал» без слов одну из популярных шведских песенок.

Когда наш цирк приехал в Швецию, все там только и говорили о том, как Снудакс пел по телевидению. И Анатолий Век-шин, партнер Никулина и Шуйдина, в одной из пауз подошел, держа на плече клюшку, к микрофону и пропел: «Ля-ля-ля…» А затем добавил: «Снудакс!» Зал взорвался аплодисментами и смехом. После этого Векшин на всех представлениях исполнял эту мини-репризу.

В Швеции с артистами произошла совершенно невероятная комическая история, о которой Никулин вспоминал потом неоднократно. После трех представлений в старинном городке Боросе артистов советского цирка перевозили в Гетеборг — место основных гастролей труппы. Воздушная гимнастка Валентина Суркова, Михаил Шуйдин, Никулин и переводчица ехали (в автобусе им не хватило мест) в машине шведского импресарио господина Алквиста, крупного человека с маленькими усиками а-ля Гитлер.

Из воспоминаний Юрия Никулина: «Громадная американская машина неслась со скоростью сто миль в час по прямому шоссе. На широком переднем сиденье за рулем — администратор цирковой компании, рядом сам Алквист и переводчица. Сзади я и Миша, а посередине маленькая усталая Валентина. Все молчат, от усталости не хотелось говорить. Неожиданно Валя тихо запела "Степь да степь кругом…". И пошли русские песни, которые мы все с наслаждением пели одну за другой: они по-особенному, по-родному звучали во время этой ночной поездки. Господин Алквист пытался даже подсвистывать. Когда перестали петь, Алквист через переводчицу спросил:

— Юрий, почему вы в жизни совершенно другой, чем на арене?

— Такая уж у меня профессия — клоун.

— А когда вы захотели стать клоуном?

— С пяти лет, после первого посещения цирка.

— И с тех пор вы только и думали об этом?

— Нет, потом я мечтал стать пожарником, конным милиционером.

— Я тоже хотел быть пожарником, — улыбнулся Алквист.

Возникла пауза. Чтобы как-то поддержать разговор, я рассказал старый анекдот: "Одна пожарная команда все время опаздывала на пожары, и после очередного опоздания брандейстер издал приказ: 'В связи с тем, что команда систематически опаздывает на пожар, приказываю со следующего дня выезжать всем за 15 минут до начала пожара'". Все засмеялись. Алквист спросил: