Книга Моисей - Петр Люкимсон

Но тут возникает резонный вопрос: а не было ли сооружение таких херувимов нарушением запрета Бога на делание каких-либо изображений?

Для сторонников критического анализа текста Библии появление на крышке Ковчега фигурок херувимов является доказательством того, что идея не просто единственного, но и бестелесного, невидимого Бога не была в одночасье рождена религиозным гением Моисея и вообще возникла не сразу, а прошла до своего окончательного сформирования долгий путь исторической эволюции.

У еврейских религиозных авторитетов, понятно, существует несколько ответов на этот вопрос. Однако, какими бы эти ответы ни были, все они подчеркивают, что херувимы на крышке Ковчега изначально не считались какими-то богами и никогда не использовались для поклонения. Большинство сходится на том, что эти фигурки символизировали союз еврейского народа с Богом, который вполне может быть уподоблен (и не раз уподобляется в книгах пророков) брачному союзу между мужчиной и женщиной. Существует легенда, согласно которой херувимы, несмотря на то, что были отлиты вместе с крышкой Ковчега и представляли с ней единое целое, каким- то мистическим образом могли двигаться. В тот момент, когда в отношениях между еврейским народом и Богом все было в порядке, они были обращены лицами друг к другу. Когда же Всевышний гневался на еврейский народ, то херувимы поворачивались друг к другу спиной. По другой легенде, крылья херувимов каким-то образом могли двигаться, то поднимаясь вверх, то простираясь над крышкой Ковчега.

Херувимы, утверждает Раши, играли немаловажную роль в общении Моисея с Богом. Сам Моисей никогда не заходил в Святая святых — он разговаривал с Всевышним, стоя перед его завесой. Но голос Бога как бы проходил между крыльями херувимов и уже затем доходил до Моисея.

Выкованная из золота крышка Ковчега Завета задает и еще одну, чисто физическую загадку. Длина и ширина крышки четко указаны в Библии — 114x68,5 сантиметра. Талмуд утверждает, что толщина крышки была равна одной ладони, то есть 7,5 сантиметра. Но тогда, зная плотность золота, нетрудно подсчитать, что вес крышки Ковчега, даже без учета веса фигурок херувимов, составлял... 1135 килограммов.

Если учесть вес самого Ковчега, то есть трех коробов, из которых он состоял, а также то, что в него были положены Скрижали Завета, кувшин с запечатанной в нем порцией манны, а по одной из версий и написанный собственноручно Моисеем свиток Пятикнижия, то становится ясно, что такой Ковчег никак не могли поднять несколько человек и уж тем более долго нести его на руках. А ведь именно так, согласно и Пятикнижию, и книгам пророков, он переносился евреями в пустыне, а затем и во время сражений.

Впрочем, этот вопрос легко разрешается, если принять во внимание утверждение другого еврейского комментатора Писания — Саадьи Гаона, согласно которому общий вес крышки Ковчега Завета составлял один талант, то есть 68 килограммов. Это тоже немало, но это уже вполне реальная цифра. Тогда толщина крышки составляла всего 0,47 сантиметра, а если учесть вес херувимов, то и вообще три миллиметра. В этом случае и процесс ее изготовления не вызывает особых вопросов.

В самом Шатре откровения перед завесой Святая святых стояло три культовых предмета: стол для «хлебов лицезрения», жертвенник для воскурения благовоний и менора — храмовый светильник, который иногда принято ошибочно называть семисвечником, хотя свечи для его зажигания, разумеется, не использовались.

Стол, на который ставились 12 — по числу колен — выпеченных в особых золотых формах «хлебов лицезрения», был сделан из того же дерева шиттим и покрыт золотом. Размеры этого стола в Библии указаны предельно точно: два локтя длиной, один локоть шириной, полтора локтя высотой — 92x46x69 сантиметров. На его ножках тоже были золотые кольца, в которые продевались шесты для переноски стола при переходе стана на новое место.

Чтобы читатель мог представить себе всю красоту и сложность изготовления храмового светильника — меноры — следует прибегнуть непосредственно к цитированию текста Пятикнижия:

«И сделай менору из чистого золота, и пусть она будет выкована из цельного слитка: и основание ее, и ствол ее, и украшения в виде чашечек, шаров и цветков должны быть выкованы из того же слитка. Из ствола по обеим сторонам ее пусть выходят шесть ветвей: три ветки меноры должны выходить с одной стороны и три ветки меноры — с другой стороны ствола. Три черненые чашечки, шар и цветок должны быть на одной ветви и три черненые чашечки, шар и цветок — на другой ветви; такими должны быть все шесть ветвей, выходящих из ствола меноры. И на самом стволе меноры должны быть четыре черненые чашечки, шары и цветки. На стволе, в основании первой пары ветвей, выходящих из него, — шар, и в основании второй пары ветвей, выходящих из него, — шар. Так у всех шести ветвей, выходящих из меноры. Все шары и все ветви должны быть выкованы из самой меноры. Вся она должна быть выкована из цельного свитка чистого золота. И сделай на меноре семь светильников так, чтобы свет от фитилей, зажженных в светильниках, был направлен к стволу. И сделай для нее щипцы и совки из чистого золота. Из кикара чистого золота должна быть сделана вся менора со всеми ее деталями. Смотри и сделай все предметы по тому образу их, который явлен тебе на горе» (Исх. 25:31—40).

Кикар — то же, что и талант, то есть вес меноры составлял 68,4 килограмма, ее суммарная высота 18 ладоней (135 сантиметров). Но вот по поводу того, как именно выглядел храмовый семиламповый светильник, при всей подробности его описания, опять-таки идут споры. Наиболее признанными являются две версии. Согласно первой, три ветви светильника расходились полукругами от центрального ствола и на каждой ветви было два светильника с идущими под ними чашечками, шарами и цветами. По второй версии, ветви светильника были прямыми и отходили от центрального ствола под углом.

Как уже говорилось выше, еврейские мистики были убеждены, что Моисей вложил в устройство Переносного храма в целом и в каждую деталь его убранства в частности глубокий сакральный смысл, закодировал в них величайшие тайны мироздания.

Вот, например, как объяснял назначение храмового семилампового светильника раввин Ш. Р. Гирш:

«Если мы зададимся вопросом о значении меноры в святилище Божественного закона, то ответ на первый взгляд покажется вполне очевидным. Зажженная менора, предположим мы, выражает свое символическое значение через свет, который она распространяет, и кажется очевидным, что свет, в свою очередь, представляет собой понимание. В таком случае не было бы ничего легче, чем толковать менору, особенно учитывая ее положение напротив стола перед Ковчегом закона Бога, как символ того духовного понимания, которое, наряду со столом — символом материального благосостояния — индицирует результаты еврейской национальной жизни, порожденной Божественным законом и вечно посвященной Ему. Однако более глубокое исследование, основанное на тексте Писания, может вызвать оправданные сомнения относительно того, является ли ответ столь уж очевидным...

...Нам бы казалось оправданным объяснить менору в Писании как символ духа, точнее двойственных аспектов человеческого духа: теории и практики, познавательной способности и волевого акта, восприятия и воли к практическому действию.