Книга Ковыль (сборник) - Иван Комлев

– Правда что, – подключилась Лукерья, – разве так можно?!

На шум вышла на улицу Дарья, следом – Андрей Фомич, тут же нарисовался Петька. Скоро у ворот столпились почти все гости и вся родня, припыхтел и Валеев.

– Ну что пугать людей? – сказал он. – Давайте за стол и потихоньку разберёмся. А?

– Ладно, – пошёл на попятную Лунёв, – я в другой раз зайду.

Светлана сразу смекнула, что момент для окончательной победы подходящий, переменила тактику:

– Вы извините, пожалуйста, может, я сгоряча не так что сказала. Только папа у нас давно не занимается, раз запрещено. Идите – посмотрите.

– Да, пройдите, – поддержал жену Анатолий.

Лунёва чуть не под локотки провели во двор, заставили заглянуть в предбанник, служивший недавно Егору Кузьмичу столяркой. Теперь же в нём, превращённом во временное жилище, не валялось ни единой стружки.

– Вот, видите сами, – совсем миролюбиво сказала Светлана, – а то заявление. Завидно кому-то – и пишут.

– Давайте лучше за стол, – предложил Зотов, который своего места не покидал.

Лунёва доставили к столу, усадили рядом с Валеевым, с другой стороны его заблокировала Светлана.

– Ну, если такое дело, – сдался Ким Сократович, – то конечно. Напишем в акте, что факт не подтвердился.

– Не подтвердился, – заявил Нечай, – я могу официально, так сказать, от имени коммунхоза справку дать, что Егор Кузьмич у нас кочегаром трудится.

Нарушенное застолье восстановилось, и колесо этой истории покатилось дальше.

Лукерья заглянула в избу, будто по делу, потом спугнула целовавшихся Ивана с Натальей, которые спрятались в бане, – ночи им не хватило! – нигде её Александра не было. И Таньки нет! Однако отсутствие Кирилловны смутило Лукерью, сбило с верного пути, иначе бы она немедленно подалась с ревизией в соседнюю избушку.

– Отнесу покупки, – сказала она Светлане, – и переоденусь, вспотела вся.

И в гостинице мужа не оказалось. Наскоро умылась и переоделась, спустилась к дежурной:

– Вы не скажете, муж мой был недавно здесь?

Старушка закивала головой:

– Был, был твой морячок, как же! Такой красивый мужчина, видный, пригожий…

– Давно? – перебила Лукерья.

– Только что, – добрая женщина видела Александра утром, когда они с Лукерьей отдавали ей ключ от номера, но стройный моряк так ей нравился, так врезался в память, что ей казалось, будто он минуту назад стоял перед ней.

– А он один был?

– Один? – засомневалась старушка.

– Или с кем-нибудь?

– Нет, не один, – дежурная уловила тревожные нотки в голосе Лукерьи и постаралась угодить.

– С кем же? – терпение у Лукерьи почти истощилось.

– С кем же он был? А! С этим, с разбитым носом который, – вот!

Испустив вздох облегчения, Лукерья заторопилась в дом Егора Кузьмича, надеясь, что с мужем разминулась по дороге. Она так была поражена тем, что её Александр исчез, что забыла, видела ли во дворе Афоню; решила, что его там не было.

Александра не оказалось, зато Афоню она увидела сразу, он о чём-то яростно спорил с Петькой, рискуя схлопотать в уцелевший глаз, – не подступиться к нему.

– Варя, – додумалась Лукерья, – сходи тётю Таню позови в гости.

Варя поручение приняла с охотой, с Таней у них сложились хорошие отношения: девочки-подростки втайне влюбляются в старших подруг и в ответ им чаще всего платят дружбой. Но вернулась огорчённая:

– У них замок.

«Где же он плавает, чёртов кобель, куда унырнул?»

Покрутилась по двору, села к столу заморить червячка, а сердце: тук-тук-тук! Хлобыстнула стопку водки: «К кому же ты пришвартовался, окаянный?»

Пиво и водка без меры да солнце доканали непобедимого Кузьму. Он уж и рубаху снял, и майку стащил, сидел за столом голый по пояс и босой, бормотал, качая головой:

– Батя, учти!

Что нужно учесть, Егор Кузьмич не спрашивал. Он с запоздалой жалостью думал о том послевоенном годе, когда ему предложили остаться работать на заводе – огромные вкопанные в землю чаны для отходов, для барды, лучше Сбруева никто не умел делать и ремонтировать. Он согласился: появилась возможность таким способом выручить семью из деревни. Жену, дочерей и младшего сына Егор Кузьмич забрал к себе, а вот Кузьму из колхоза не отпустили, он к тому времени стал самостоятельным работником. И до пятьдесят третьего года никакого послабления крестьянину, никакой воли в выборе своего места на земле…

Ваня читал в это время в учебнике: «Береги колхоз – получишь хлеба воз!»

– Воз?! – восхищался малой. – У-у! Не может быть!

Они жили впроголодь, карточки отменили в сорок седьмом, в свободной продаже хлеба не хватало, очереди в магазин занимали с вечера. Кузьма сел на трактор, и воз, при окончательном расчёте осенью, у него, пожалуй, выходил. Да только это не много. Не только прокормить семью, но одеть, обуть надо, а деньги – из того же воза: продашь зерно – купишь одежонку, нет – ходи в чём мать родила.

Война отдалилась, жизнь налаживалась, деревня на ноги стала подниматься, из нужды по-настоящему вылезать; жар-птицу коммунизма кто-то на горизонте усмотрел. И тогда новая линия была объявлена: огороды урезать, коров в колхозное стадо отвести, на своём дворе не больше одной оставить, а лучше – ни одной. Молоко, значит, из общей фляги пить. Исполнили – кто с рёвом, а кто с радостью.

Мария, жена Кузьмы, как многие бабы в ту пору, перестала рожать, аборты делала – два парня есть, мол, и хватит. Чтобы в светлое будущее скорее добежать, не только от скотины надо избавиться, но и от лишних детей. Четыре года назад осмелилась, девочку родила. Не привёз Кузя Надюшку с собой, а хотелось поглядеть, красавица, говорят, растёт.

Кузьма тоже хорош, думает с упрёком сыну Сбруев, позволил бабе в таком деле вольничать. Жизнь трудная? А прежде разве легче была жизнь? Кабы на трудности оглядывались, и не ходили бы по земле ни Кузьма с Иваном, ни Светлана с Ниной, от них и внуков бы никаких не повелось. Тут бы и всему свету конец.

– Батя, учти! – бормочет Кузьма.

И ты учти, сын: без корней кроны не бывает, но и без ветвей древо чахнет.

Лунёв, Нечай и Валеев сгуртовались на углу стола, ударились в политику.

– Я что скажу, – Валеев, пропустив хороший глоток пива и многозначительно подняв вилку с куском жареного мяса, говорил важно: – Леонид Ильич мне очень нравится. Ведь сорок процентов – это что значит, а? Ведь это же какой скачок в зарплате, сколько ресурсов под такой прирост надо, вы подумали? Не-ет, это не простое дело, верно я говорю?

– Верно, Иосиф Николаевич, – подтвердил Нечай, – но меня что удивляет: если нашлись средства сегодня для такого подъёма, то почему его не сделали вчера? Не в один же год и не в два базу создали.