Книга Grace. Автобиография - Майкл Д. Робертс

В Нью-Йорке я считаюсь «кошачьим диспетчером»: все кошатники звонят мне за советом. Ко мне обращаются, если нужно найти ветеринара, или обсудить симптомы какой-нибудь кошачьей хвори, или получить телефон личного врача моих кошек. Кстати, она просто замечательная. Ее зовут Кристина Агро, меня с ней познакомил Брюс Вебер. Кристина живет в северной части штата Нью-Йорк с мужем-художником и сыном. Еще в юности она обнаружила у себя уникальную способность общаться с животными; она относится к ним исключительно серьезно и знает о них все. Даже если вы не полностью согласны с ее научными выводами, то, что она рассказывает о внутреннем мире животных, настолько завораживает, что вы начинаете по-другому воспринимать своего питомца.

Я с детства любила кошек, хотя у нас дома их не было: мама всегда держала собак. Но немало кошек жило в округе – диких, конечно. Они крутились возле отеля, поджидая очередную порцию объедков. Первые кошки у меня появились в начале шестидесятых, когда началась моя модельная карьера. Это была пара породистых сиамок, которых мне подарил армянский фотограф Питер Карапетян. Мы с ним много работали. Это он впервые снял меня для обложки Vogue в 1962 году.

Мне пришлось расстаться с кошками на период своего первого брака с Майклом Чоу: у него на них оказалась аллергия. Мою следующую пару, Брайана и Стэнли, можно назвать «имуществом, полученным при расторжении брака» с Вилли Кристи. Мы вместе с котами переехали из его дома в Гантер-Гроув на новую квартиру. Там они подружились со сварливой старой кошкой соседа, которую звали мисс Падди.

К сожалению, пару лет спустя, когда я вернулась в Англию из летнего отпуска, то не застала Брайана дома. Он попал под машину на Фулем-Роуд. Эндрю Пауэлл, трэвел-редактор Vogue, который в мое отсутствие присматривал за кошками, был в отчаянии. Конечно, я была убита. Рыдая, я кинулась ему на грудь за утешением – и это обернулось романом длиной в два года. Между тем, Стэнли, который так и не оправился от потери брата, бросил меня и мою квартиру и переселился к мисс Падди.

Когда я переехала в Нью-Йорк к Дидье, мы взяли трех новых котят: Коко, Анри и чуть позже – Малышку. Я присмотрела их на выставке кошек в Медисон-сквер-гарден. Все трое были французской породы шартрез, очень модной в семействе кошачьих. Коко мы назвали в честь Коко Шанель. Анри, по первоначальному замыслу, должен был стать Ивом в честь Сен-Лорана, но Дидье сказал, что во Франции это имя считается простоватым – поэтому мы вспомнили чемпиона по теннису Анри Леконта. Малышку сначала назвали Мадам Гре в честь кутюрье, но потом решили, что это чересчур, и она стала просто Малышкой, поскольку была самой младшей.

Шартрез – отличная порода: они преданные, ласковые, и, в отличие от персов, за ними легко ухаживать. Я обожаю их густой серый мех и пухлые мордашки. У каждого из троицы свой характер и внешность. У Малышки удивительно густой и длинный хвост, но у нее проблемы с весом. У Коко кончик хвоста вздернут, а у Анри он очень короткий.

Когда им было около четырех лет, Дидье (я как раз уехала на съемки) по дороге домой проходил мимо зоомагазина. Внезапно его внимание привлек рыжий котенок в витрине, и он зашел в магазин, чтобы разглядеть его получше. (Думаю, он просто по мне скучал.) Как только я сошла с трапа самолета, он потащил меня смотреть приглянувшегося котенка. Когда его достали из клетки и посадили на прилавок, он сразу же со знанием дела зашагал взад-вперед, демонстрируя себя во всей красе. У него явно был характер. Это был «мармеладный кот» – в точности Орландо из моих детских книжек. Конечно, я не могла устоять. Мы забрали его домой прямо в картонной коробке и назвали Паффом. Сначала он именовался Пафф Дэдди-младший, но это было слишком долго выговаривать, так что кличка постепенно сократилась до Паффа Дэдди, а потом и вовсе до Паффа. Как-то встретившись на съемке с самим П. Дэдди, я рассказала ему о нашем Паффе – но, кажется, он был не слишком впечатлен тем, что кота назвали в его честь.

Озорник Пафф развлекал нас без устали. Как и Дидье, он оказался фанатом баскетбольного клуба Knicks. Они вместе устраивались перед телевизором и смотрели все матчи сезона, не отрывая глаз от мяча. Если команда проигрывала, оба погружались в депрессию.

Когда Пафф подрос, то стал настоящим альфа-котом и контролировал все и вся в нашей семье. Скажем, когда в пятницу вечером мы отправлялись в загородный дом в Хэмптоне, Пафф садился за руль (располагаясь на коленях у Дидье) и хвостом закрывал всю приборную доску. Если ему надоедало рулить, он брал на себя роль штурмана – усаживался между нами на переднем сиденье и зорко следил за дорогой. Как только мы сворачивали с шоссе к дому, он страшно возбуждался. Стоило открыть дверцу машины, как он выскакивал, точно ошпаренный, и мчался метить свою территорию.

Пафф очень страдал, если мы пропускали уик-энд за городом. Он никогда не был так счастлив, как в тот год, когда мы провели в Хэмптоне целый месяц. Он не подпускал ни одну кошку к своей территории, которая с каждым днем все расширялась. Мне даже приходилось отбиваться от хозяев соседских котов, которые жаловались на его агрессивное поведение.

Со временем он стал абсолютно независимым и совсем не домашним. Но я все равно не выпускала его на улицу по ночам: в лесах на острове Лонг-Айленд полно енотов, лис, сов и ястребов. Прошел даже слух, что неподалеку видели койота. Однажды Пафф отправился в очередной загул. Мы часами носились по окрестностям, разыскивая его, – но тщетно. Пришлось обратиться за помощью к Кристине. Она провела с ним сеанс связи (психологической, конечно) и объяснила, что мы за него волнуемся и ждем домой. Наконец она его услышала. Он ответил ей что-то вроде: «Да-да, минут через десять буду». И что бы вы думали? Через десять минут он сидел на пороге, изображая возвращение блудного сына.

В какой-то момент мы попробовали выгуливать его на поводке, и это ему понравилось. С тех пор он заходился от радости, стоило нам достать из ящика поводок. Эти прогулки с Паффом стали ежевечерней традицией нашей жизни за городом.

С возрастом у него начались проблемы с почками. В конце концов его сразил инсульт, парализовавший конечности, так что он даже не мог ходить в лоток. Это было душераздирающее зрелище: Пафф всегда так собой гордился, а теперь стал совсем беспомощным. В Рождество 2007 года мы наконец разрешили ему покинуть нас. Долгое время мне было трудно возвращаться в загородный дом, потому что я чувствовала повсюду его присутствие. Он был самым важным котом в моей жизни.

Однажды я готовила съемку с английским фотографом Тимом Уолкером, который известен тем, что регулярно включает в свои снимки кошек. К тому времени мои «шартрезы» уже ушли (только Пафф по-прежнему был с нами). И тут на меня с экрана монитора уставился Барт – невозможно очаровательный пушистый котенок с плоской серой мордочкой перса, выставленный на продажу через Интернет. Он как будто искал меня. И хотя обычно я не приветствую покупку домашних питомцев таким способом, в него я влюбилась с первого взгляда.