Книга Космонавт №34. От лучины до пришельцев - Георгий Гречко

Ребята спорили, кипятились, но все-таки нашли нужные слова, сумели объяснить свою любовь к замечательному жанру, к которому и я с детства более чем неравнодушен.

Недавно, уже работая над этой книгой, я нашел стенограмму того «Спор-клуба». Приведу свою заключительную реплику:

– Итак, большинство высказалось, получается, что все-таки в фантастике мы любим сплав – науки, приключений, и, конечно, человеческих судеб, характеров.

Почему я стал космонавтом? Если бы не читал фантастики, я, возможно, им бы и не стал. Признаюсь: хотел быть похожим на лучших героев именно фантастической литературы – я как бы примеривал на себя их поступки, характеры, действия.

Фантастика помещает нас в ситуацию такого накала, на таком пределе, когда промежуточных решений быть не может. Когда или – да, или – нет. На этих экстремальных ситуациях мы как бы проверяем себя. И, конечно же, вместе с ней – фантастикой философской, социальной – мы ищем ответы на вечные вопросы, мы хотим стать достойными не только дня сегодняшнего, его и будущего.

Вот мы как-то сидели с друзьями и размышляли о том, чего бы больше всего хотелось. Ну, как говорят, «увидеть Париж – и умереть». Моя мечта – это дожить до контакта с другой цивилизацией. По-моему, это было бы прекрасно и немного страшно. И вот однажды через иллюминатор нашей космической станции я вдруг увидел, как за нами следуют несколько объектов. Космическая чернота, космические скорости, и вот, не отдаляясь от нас и не приближаясь, идет строй каких-то сверкающих, переливающихся, немножко меняющих форму объектов.

В первое мгновение сердце сжалось. Я сразу позвал Юру Романенко, говорю: смотри! Самое страшное, что все происходило в полной тишине – никакого рева моторов, ничего. И потом, если бы они как-то меняли строй, приближались, а то идут и идут на определенном расстоянии. «Что это?!»

Юра посмотрел – и рассмеялся: «Это же кусочки экранно-вакуумной изоляции, выбитые микрометеоритами!». Они оторвались от станции при коррекции орбиты. Сверкая на солнце, эти кусочки казались какими-то космическими кораблями.

Но вот если бы это были настоящие корабли, если бы они к нам подошли и там оказались разумные существа, я – как человек, как космонавт – был бы счастлив.

Вы знаете, слушаю вас, смотрю на ваши лица и, мне кажется, – вы готовы к контактам с пришельцами лучше меня. И еще я вижу, что литература немало сделала для того, чтобы воспитать вас вот такими горячими, заинтересованными, способными не только что-то важное понять, но и сделать. Впрочем, вы ведь только в начале пути. И потому главные ваши открытия и свершения – впереди.

Вот так мы рассуждали, так спорили в телевизионном эфире в 1983-м году – до перестройки и гласности. А ведь не устарел тот разговор! И не были мы такими закрепощенными и шаблонными, как это хотят представить некоторые очень современные люди. Вспоминаю «Спор-клуб» не без ностальгии. Живая получалась передача.

Владимир Высоцкий

Когда появился Высоцкий, сразу стало ясно, что он на много голов превосходит большинство бардов. Я ездил с большим магнитофоном «Комета» и записывал песни Высоцкого. Старался попасть на его концерты. Мы, ценители авторской песни, переписывали их друг у друга.

Все любили Высоцкого. Даже те, кто его запрещал. Потому что песни его были нужны людям – особенно тем, у кого опасная профессия. Космонавтам, летчикам, полярникам, подводникам Высоцкий был просто необходим. Он мог рассказать о самочувствии космонавта в космосе точнее, чем сам космонавт, более выразительно.

Спросите любого космонавта, какой этап полета самый трудный, самый опасный, самый страшный, все скажут: спуск. Потому что корабль раскачивается, вращается, стреляют пиропатроны, ревет огонь, перегрузка. Вот что я наговорил, а Высоцкий очень просто описал, что один глаз с удивлением увидел другой.

Перед полетом космонавтов, как правило, спрашивают, какие магнитофонные записи хотели бы взять с собой на орбиту. Мы с Юрой Романенко, не задумываясь и не сговариваясь, хором ответили: песни Владимира Высоцкого. Нам достали кассету. Один час записей песен Высоцкого. На обложке – его портрет.

Кассете довелось побывать с нами в самом длительном для той поры полете. Долгих три месяца (для 1978 года рекордных) нам предстояло провести в орбитальной станции. После неудачной стыковки наших предшественников психологическое давление на нас было велико. Мы готовились к тому, что легко не будет. Легко и не было…

На Земле после трудного дня, после работы в экстремальных условиях человек возвращается домой, в семью. Он может поговорить с близкими людьми. Их внимание, забота помогут выйти из стрессового состояния. Космонавты лишены возможности такого общения, и многие проблемы, неудачи мы «перевариваем» внутри себя. Психологическая усталость накапливается. И в этих условиях «живая речь» песен Высоцкого, их юмор незаменимы. Ты включаешь магнитофон. Звучит его голос, слова… и они снимают с тебя какой-то груз, ты начинаешь улыбаться. В эти минуты ты чувствуешь радость жизни, что ты не оторван от Земли…

Но у Высоцкого есть и другие песни. Они зовут взять ответственность на себя, стоять до конца. Песни про героев. Первый раз перед выходом в открытый космос ты испытываешь то же, что солдат перед боем, – ты представитель своей страны, она тебе поручила, и ты должен выдержать, несмотря ни на что. Песни Высоцкого в такие часы, как «локоть друга», придающий уверенность.

Чем хорош Высоцкий? На любое состояние души можно найти песню, которая тебе поможет. Когда было грустно – мы слушали его юмористические песни, когда трудно – патриотические, а когда совсем плохо – слушали и пели сами «Еще не вечер».

Инженеры, военные, журналисты, следившие за трансляциями с нашей орбитальной станции, позже говорили мне: приятно было вас слушать, потому что у вас постоянно пел Высоцкий! С нашей станции Салют-6 голос Высоцкого прозвучал на весь мир. Писатель Владимир Губарев рассказывал, что в советском посольстве какой-то далекой страны услышал записи Высоцкого. Дипломат сказал: «А знаешь, где мы записали эти песни? Из космоса!»

Мы с Юрой Романенко чувствовали себя должниками Высоцкого. Поэтому естественно, что перед возвращением на Землю у нас появилась мысль подарить Высоцкому «космическую» кассету в знак благодарности за поддержку. На правах внештатного начальника космического почтового узла я взял кассету, вынул суперобложку, поставил штамп станции. Вместе с Юрой мы написали слова благодарности Высоцкому. Он был третьим в нашем экипаже!

Расписались и уже хотели положить кассету в мешочек для спуска на Землю, но одна мысль нас остановила: песни Высоцкого поддерживали нас, а ведь вскоре на станцию прилетят наши товарищи. Им предстоит быть в космосе дольше. Почему мы лишаем их поддержки? Словом, осталась кассета на борту, а на Землю спустили только коробочку с суперобложкой. Несколько экипажей после нас слушали ту кассету. Всем она помогала, как и нам.

А обложку с коробочкой я подарил Высоцкому после одного из спектаклей в Театре на Таганке. Он был растроган, сказал, что хочет лучше понять нашу профессию, что пока он знает о ней немного. Помню, я заверил его, что встретимся еще много раз и наговоримся вдоволь. Встретиться много раз не удалось. Ему оставалось жить всего два года…