Книга Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер

— И что это должно означать? — полюбопытствовал я.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — вопросом на вопрос ответила она.

Я принялся судорожно размышлять и подсчитывать даты.

«Нет, сегодня — не годовщина нашей свадьбы и не день рождения, ее или мой».

Сдавшись, я пожал плечами.

— Сегодня ровно двенадцать месяцев и один день с того момента, как доктор Райс сделала свой прогноз!

— А я все еще жив, — пробормотал я, и глаза мои увлажнились.

— Да, — подтвердила жена, и ее глаза тоже наполнились слезами.

— Значит, чудеса все-таки случаются.

Белла бросилась в мои объятия.

* * *

Хотя Белла и возражала, ссылаясь на мое плохое самочувствие, я все-таки настоял на том, что мы должны отпраздновать столь знаменательное событие подводным плаванием с дыхательной трубкой. Мы поднялись на борт здоровенного катамарана под спиритические ритмы регги. Капитан оказался австралийцем, двое членов его экипажа — местными аборигенами, а остальные шесть пар отдыхающих, как и мы, отмечали годовщину своей свадьбы.

Мы направились к одному из коралловых рифов, когда я увидел, что матрос с длинными дредами прыгнул с носа судна в воду и поплыл назад к берегу. Через несколько минут он вернулся с мешком рыбы, похожей на сардинки.

— Это еще зачем, как ты думаешь? — поинтересовался я у Беллы.

Она лишь пожала плечами, надевая маску и ласты.

Я влез в спасательный жилет и принялся наполнять его воздухом, пока не стал похож на человечка с эмблемы шин «Мишлен». Белла расхохоталась, но я не собирался рисковать, учитывая свои нынешние физические возможности. Да и плавание никогда не было моим коньком. Пока я прилаживал ласты, тот же самый смельчак пробежал по палубе катамарана и нырнул уже с кормы, безо всякой маски и трубки. Я ждал, что он вот-вот появится на поверхности, но его все не было. Я перешел на другой борт, но матроса не было и там. Еще через несколько секунд его голова уже покачивалась на волнах, как поплавок, и он довольно улыбался во весь рот.

— Спускайтесь сюда, — сказал он. — Вам здесь понравится.

Вслед за Беллой я осторожно окунулся в теплую воду, словно древний старик, каким не мог представить себя и в самом страшном сне, и какое-то время качался на волнах, пока не убедился, что утопление мне не грозит. Затем, взяв в рот загубник трубки, я перевернулся на живот, опустив маску в воду.

Передо мной открылся мир совершенно чужой и незнакомый, но мир прекрасный и волшебный, в котором над коралловыми горными грядами порхали разноцветные рыбки. Я успел сделать пару глубоких вдохов, прежде чем увидел матроса. Наш приятель сидел на самом дне, небрежно помахивая рукой, в которой была зажата сардинка. Прошло несколько секунд, и над ним в ожидании угощения закружила огромная морская черепаха. Должно быть, рот у меня приоткрылся от изумления, потому что в него попала вода. Я закашлялся, и пришлось выдувать соленую влагу из дыхательной трубки.

А матрос тем временем подвел морскую черепаху так близко к нам, что мы смогли потрогать ее. Я чувствовал необыкновенный покой и легкость во всем теле, безо всяких усилий скользя по воде и держа за руку любовь всей своей жизни.

Обследовав второй риф, мы сумели самостоятельно подняться на борт катамарана, усталые, но безмерно довольные.

— Фантастика… — только и сказал я Белле.

Она поцеловала меня в соленую щеку.

— Спасибо тебе! Я всю жизнь ждала этого заплыва. И он оказался намного восхитительнее, чем я представляла.

— Извини, что для этого понадобилось столько времени.

— Не говори чепухи! — отрезала она. — Лучше поздно, чем никогда, и только это и имеет значение.

Я кивнул и крепко прижал ее к себе.

На обратном пути нас угостили жареной летучей рыбой и местным коричневым рисом. Лежа, как в гамаке, на толстых сетях, протянутых над самой водой, мы с Беллой пили ромовый пунш из пластиковых стаканчиков, а потом, обнявшись, любовались самым потрясающим закатом, который я когда-либо видел, — может быть, еще более зрелищным, чем в пустыне Аризоны.

— Какая красота, — повторяла Белла, — у меня просто нет слов, какая это невероятная красота…

* * *

В то утро, когда мы укладывали вещи, готовясь к отъезду, я застал на пляже Дэвида, сгребающего водоросли, выброшенные на берег вчерашним приливом.

— Как дела, друг мой? — спросил я.

Он оперся на грабли и улыбнулся.

— Иногда я слышу, как люди говорят за моей спиной, что вот, дескать, какой старик убирает пляж… Но вы только взгляните… — И он широким жестом обвел окружающий пейзаж. — Я весь день работаю в раю. Здесь, на Барбадосе, нет плохой работы.

Я кивнул. «Жители Барбадоса теперь делают свой выбор», — подумал я и спросил себя, а так ли это на самом деле. Роза — свободная женщина, но вкалывает, как рабыня, на трех работах, чтобы избавить свою дочь от рабства.

— Сколько стоит обучение в здешнем колледже? — поинтересовался я.

Дэвид внимательно взглянул на меня, словно желая узнать, зачем мне это нужно, но так ничего и не спросил.

— Около тысячи долларов США в год.

Я поблагодарил его за все и отправился помогать Белле запихнуть купленные ею сувениры в наши и без того раздувшиеся сумки.

* * *

Когда мы выписывались из отеля, я в последний раз окинул взглядом окружающий меня рай на земле. Все до единого лица здесь были бронзовыми от загара и лучились счастьем, а фигуры словно вышли из-под резца умелого ваятеля. Дружелюбное солнце согревало сердца самых холодных натур. Подобно людям, крепкие пальмовые деревья покачивали кронами в такт ласковому океанскому бризу, а смешение всех цветов радуги порождало ботаническое очарование. Стоя на пляже, словно бы усыпанном сахарной пудрой, можно было бесконечно вслушиваться в шепот океанских волн. Я вновь, в который уже раз, ощутил умиротворение и бесхитростный покой. Ласковые пальцы солнца бережно касались моей кожи, отчего ее легонько покалывало, а солоноватый привкус Карибского моря на губах утолил мою жажду приключений. Я смотрел, как вишнево-багряное солнце скрывается за горизонтом, обещая очередной волшебный день. И хотя нам уже пора было уходить, я не мог сдержать улыбку. Мне не нужно было становиться частью этого великолепия, владеть хотя бы кусочком его или еще раз приезжать сюда. Теперь в самую холодную, темную и полную боли ночь мне достаточно закрыть глаза и обратиться к благословению памяти, чтобы вновь вернуться на Барбадос. Обернувшись, я увидел, что рядом стоит Белла, и обнял ее за плечи.

— Мне и правда очень жаль, что я не привез тебя сюда раньше.

— Хватит об этом. Мы приехали, когда смогли и когда должны были.

— У тебя есть конверт? — спросил я.

Она протянула его мне и добавила: