Книга Грязная магия - Дмитрий Казаков

Над входом болтался огромный плакат. Изображенная на нем девушка нюхала что-то с настолько томным выражением на лице, что можно было заподозрить, как будто дело вовсе не в косметике.

Вокруг девушки (буквам, судя по всему, предоставили полную свободу, и они расположились на плакате довольно произвольным образом) разместилась надпись: «Авонь – путь к савиршенству!».

Внутри студентов встретил запах. Настолько мощный, что он бил в нос не хуже кулака боксера. И что самое страшное, предполагалось, что этот запах должен быть приятным.

Возможно, что он таким и был. В несколько меньшей концентрации.

– Нам вон туда, в большой зал, – проговорила Катина. – Это со мной, новенькие...

Последняя фраза предназначалась двум громилам, выглядящим так, словно только вчера отреклись от преступного прошлого и теперь мучились угрызениями совести по этому поводу.

Большой зал оказался действительно большим. Тут в изобилии имелись лавки, длинные и неудобные – очень верный ход, если ты хочешь не дать слушателям заснуть. Кроме них, была сцена и болтающиеся на стенах красочные плакаты с изображением разноцветных бутылочек и флаконов.

– Это что, яды? – громогласным шепотом, который отдался во всех углах помещения, поинтересовался Рыггантропов.

– Они самые, – согласился Арс, – но только они действуют не на тех, кто их употребляет, а на окружающих...

Пытаясь осознать эту фразу, Рыггантропов открыл рот. Это сделало его похожим на ходячую пещеру.

– Садитесь, сейчас начнется! – прошипела Катина.

Собрание началось, как Арс и предполагал, с долгих и продолжительных аплодисментов. Собравшиеся самозабвенно отбивали ладони, а Топыряк настороженно поглядывал вверх, опасаясь, что держащийся в основном на честном слове потолок решит присоединиться к веселью внизу.

Но потолок устоял.

Продавцы косметики, в отличие от торговцев хренолайфом, свой товар не поедали и выглядели поэтому несколько упитаннее. Зато лица большинства из собравшихся напоминали картины художников-абстракционистов, и пах каждый как клумба безумного цветовода.

– Рад видеть вас снова, – вышедший на сцену, явно большая шишка, был длинным, как алебарда. Впечатление портил только выступающий на середине высоты округлый животик.

У алебард такой встретишь нечасто.

– И за этим мужиком мы будем следить? – Рыггантропов, похоже, решил обратиться к более насущным проблемам.

– Да, за ним надо следить! – Фома, к счастью, поняла вопрос по-своему. – Это наш дуректор, господин Зараз Курлык!

– О!

Как выяснилось примерно через полчаса, дуректор был большим поклонником ораторского искусства. Точнее, себя как оратора. Он говорил и говорил, наслаждаясь звуками собственного голоса, красивыми оборотами, тщательно подобранными сравнениями.

И при всем этом в его речи еще был какой-то смысл.

Арс честно попытался его уловить, но вскоре со стыдом отступил. Сетевой мракетинг оказался штукой более сложной, чем магический сопромат и теория экзорцизма.

Тили-Тили слушал внимательно, иногда пошевеливая ушами. От этих шевелений возникал небольшой ветерок и становилось чуть легче дышать. В остальное время Арс ощущал, что сидит по горло в цветах.

Рыггантропов спал сидя, невероятным образом не падая с лавки и не наваливаясь на соседей. В искусстве дремоты заслуженному двоечнику не было равных. Он смог бы спать стоя в тот момент, когда вокруг бушует страшная гроза.

И проснулся бы разве что от прямого попадания молнии.

– Так вот, – на лице Зараза Курлыка, вынужденного закончить речь, отразилась досада. – Это все, о чем я хотел вам поведать. Теперь мы наградим суперпуперов и маниджуров, которые особенно хорошо поработали в прошлом месяце!

– О, деньги давать будут! – посмотреть на награждение проснулся даже Рыггантропов.

Но его ожидания не оправдались. Вместо мешков с бублями или хотя бы вещей, полезных в хозяйстве, отличившимся вручали какие-то значки и покрытые лаком дощечки.

Но что самое странное, награжденные, уходя со сцены, сияли так, словно только что получили собственный дом или флакончик с эликсиром бессмертия.

– Чего-то я не понял, в натуре, – пробурчал Рыггантропов, почесывая мизинцем лоб. Остальные пальцы были слишком широки для устранения зуда с этого участка тела. – Чего они радуются? Им же, типа, ничего не дали!

– Они стали людьми месяца в «Авонь»! – гордо ответила Катина. – Их портреты будут на Стенде Почетных Маниджуров целый месяц! А почетные дипломы можно повесить на стенку!

– А почетные значки – на то место, где спина называется по-другому, – очень тихо буркнул Арс.

– Мой портрет тоже как-то висел на одном стенде, – Рыггантропова вдруг пробило на откровенность, – там еще сверху такая надпись была «Розыскиваются жывыми или мертвыми». Но только я что-то не думал тогда, что меня наградили...

Топыряк изумленно уставился на однокашника. Свершилось невероятное – тот пошутил. Это было то же самое, как если бы вулкан начал извергаться горячим шоколадом или в реке Ква-Ква среди помоев и грязи обнаружилась вода.

В чистом, незамутненном смысле этого слова.

Тили-Тили издал свист, выражающий крайнюю степень удивления. Даже Фома Катина выглядела ошеломленной.

– Ну и ну, – сказала она после паузы, – сейчас собрание закончится. Затем будет фуршет...

– Что за фрюшет?

– Это когда едят стоя! – пояснила Фома. Рыггантропов довольно засопел. Есть, как и спать, он готов был хоть сидя, лежа или стоя.

В завершение собрания дуректор Зараз Курлык произнес еще одну речь, но на этот раз коротенькую, минут на двадцать, после чего радушно пригласил всех, как он выразился, на «дружескую рюмку».

– Он бы еще на вражескую позвал, в натуре, – заметил Рыггантропов.

В просторной комнате, куда с шумом и гоготом, словно школьники на перемену, дружно ринулись маниджуры и суперпуперы, вдоль стен расположились столы. На них стояли подносы с крошечными, с ноготь тролля, бутербродиками, несколько корзинок с вялыми яблоками и множество бокалов с какой-то шипучей желтой жидкостью.

– И они считают это едой, в натуре? – возмутился Рыггантропов.

– Возможно, это и еда, но не для всех, – грустно заметил Арс, глядя, как сотрудники «Авонь» облепили столы, словно голодная саранча. Слышалось дружное хлюпанье и чавканье.

Пробиться к фуршету можно было только по их телам.

– Мне нужно поговорить со своим суперпупером, – сказала Катина, – а вы пока развлекайтесь, скушайте что-иибудь...

– Мы, пожалуй, пойдем, – ответил Арс, – уже поздно, а нам добираться далеко.

– Ну как хотите, – Фома подозрительно сощурилась. – А заявления о поступлении когда будете писать?