Книга Бог пятничного вечера - Чарльз Мартин

Дополнительных разъяснений не требовалось.

Когда я вошел, похожий конверт и DVD-диск лежали на столе. Сам Вуд рылся в куче юридической литературы. Лицо его раскраснелось от беспокойства.

– Мэтти… – запинаясь, начал он. – Думаю, она взяла тебя за…

– У тебя телефон есть? – перебил я.

Не глядя на меня, он подтолкнул телефон через стол.

– Какой номер у Родди?

Вуд раздраженно вскинул голову.

– Что?

Я повторил. Медленно, чтобы он понял. У него, похоже, голова шла кругом.

– Номер сотового Родерика?

Вуд нашел номер в какой-то книге. Я набрал и переключился на громкую связь. Родди ответил после первого звонка. Голос его выдавал улыбку.

– А я все думаю, когда же ты позвонишь.

– Хочу попросить об одолжении.

– Я этого и ждал.

Пока я объяснял, чего хочу от него, Вуд смотрел на меня так, словно я спятил. Когда разговор закончился, адвокат некоторое время молчал, потом покачал головой.

– Да ты с ума сошел.

Я сел на стол и скрестил руки на груди.

– Ты еще хочешь быть моим агентом?

– Нет. Конечно нет.

– Хорошо. Тогда мне нужно, чтобы ты сделал для меня кое-что. – Он выслушал меня, а когда я закончил, закрыл лицо руками.

– Я не могу сделать такое для тебя. С тобой.

– Вуд, посмотри на меня.

Он не ответил.

– Данвуди?

Он поднял голову.

– У меня нет времени спорить с тобой.

– Я и не спорю. Я просто говорю тебе – нет.

Я наклонился к нему так, что нас разделяло не больше фута.

– Ты мой центровой?

Он отвел глаза.

– Вуд, у меня одна игра. И время уже пошло. Хочешь просидеть на скамейке?

После долгой паузы Вуд поднялся и посмотрел мне в лицо. Моргнул, и из глаза вытекла, скатилась по щеке и упала на рубашку слезинка. Голос его дрогнул.

– Я твой центровой.

– Тогда собирай хадл. – Я повернулся и пошел к двери.

Глава 29

Перед каждой игрой мы, игроки и тренеры, смотрели видео, а потом складывали по кусочкам стратегию, которая, как нам представлялось, сработает против соперника. Это называлось планом игры. Иногда получалось так, как мы рассчитывали, иногда не получалось. Во втором случае на меня возлагалась обязанность определить, где именно защита переигрывает нас, и изменить тактику. Такая у меня была работа. И справлялся я с ней хорошо – когда-то.

Проблема с планом заключается в том, что правильность сделанного выбора подтверждает или опровергает только сама игра.

Вуд сыграет свою роль, Родди – свою. Оставалось только ждать. Придут ли? Я не знал. Голова пухла от мыслей, и я, сунув руки в карманы, отправился на прогулку. Вечер выдался холодный или, по крайней мере, прохладный. Как раз то, что надо. Воздух, казалось, дышал футболом. Я шел, подфутболивая комочки глины, припоминая сказанное когда-то отцом: Контролировать можно только то, что можно контролировать. О том, что не можешь, не стоит и думать. Ты все равно ничего не изменишь.

Через какое-то время я оказался перед амбаром. Высоко в небе висела яркая луна. Тени вытягивались у нас под ногами. Такс насторожился, ощетинился и негромко заворчал. Я присмотрелся – подсвечивая себе фонариком, кто-то шел через поле по направлению к амбару. Я взял Такса на руки, успокоил, и мы проследовали дальше. Женщина открыла боковую дверь и вошла. Мы тоже вошли – через заднюю дверь, – так что нас она не видела и не слышала. Луч фонарика остановился на одной из составленных штабелем коробок. Женщина подняла крышку, наклонилась, перебрала содержимое и взяла что-то. Подержала перед собой, вернула на место крышку и направилась к той же двери, через которую вошла, но прежде чем выйти, поправила картину на стене и посветила вокруг фонариком.

Пока Такс обнюхивал землю и помечал опорные столбы, я открыл настежь дверь и остановился, оглядывая свидетельства моих прежних достижений. Потом неспешно перебрал содержимое коробок. Нахлынули воспоминания. Старые бутсы, свитера, наплечники, шлемы, мячи, призы, взятые в рамку грамоты, газетные вырезки, обложки журналов. Каждое воспоминание отзывалось во мне добрым, приятным чувством, но когда я выпил воды из-под крана, во рту остался горьковатый привкус. Словно сторонний наблюдатель, я рассматривал собственную жизнь и, когда пришло прозрение, принял его спокойно, без сопротивления. Итог моей жизни – ноль. Забытый мусорный ящик в южной Джорджии. Без Одри я бы ничего не достиг. Я стоял среди развалин давно рухнувшего мира.

Я отворил обе двери, переднюю и заднюю, и открыл вентиляционные отверстия на стенах, и по сараю сразу же пошел мощный поток сквозняка. Ощущение было такое, словно оказался в положенной набок вентиляционной шахте. Я полил керосином стены, плеснул на опорные столбы и чиркнул спичкой. Мне всегда нравился этот запах. Керосин вспыхнул моментально, и пламя тут же бросилось на стены. За несколько секунд оно взлетело до крыши и поползло к дальнему краю.

Я отвернулся от огня, подобрал Такса и вышел. Огонь уже вырвался наружу, обрушился на меня волной жара и бросил на дорогу передо мной бронзовую тень. Отойдя на четверть мили, я обернулся – языки пламени освещали ночное небо, разбрасывая искры, жар и осадок памяти. Не прошло и пяти минут, как ненасытный огонь пожрал сарай, который обрушился в облаке кружащего пепла. Оставшись без топлива, пожар съежился до кучи пылающих углей. К утру здесь почти ничего не останется, кроме черного пятна на лике земли.

Глава 30

Спал я хорошо и проснулся еще до рассвета как будто кто-то меня растолкал. Воспоминания и образы вспыхивали в голове, словно под лучом проектора. Я принял душ, оделся и вышел через переднюю дверь, забрался на стену и спустился в сад. Захотелось пройтись в последний раз. Запечатлеть в памяти, чтобы потом возвращаться сюда в воспоминаниях. Шел неторопливо, всматриваясь в каждую деталь, в каждый куст, лист, лепесток, ловя каждый запах, шел, дивясь сделанному Одри. Из ничего, сорняков и почвы, она создала и выстроила живой, дышащий собор. Я гордился ею.

Как бы мне хотелось сказать ей об этом.

Солнце выглянуло из-за горизонта, развело облака и принялось вытапливать повисший над землей туман. Я сел на скамейку, откинувшись на стену, закрыл глаза и глубоко, чтобы сохранить навсегда, вдохнул аромат сада.

– Что ты помнишь? – произнес где-то близко голос.

Голос Одри. Я открыл глаза – она стояла слева от меня: босая, в джинсах, руки в земле. Наверно, пришла еще раньше.

– О нас?

Она покачала головой.

– О жизни.