Книга Феникс в полете - Шервуд Смит

Они вытащили из контейнера свои немногочисленные пожитки и рассовали их по карманам на поясах. Осри с облегчением убедился в том, что отцовский артефакт пережил аварийную посадку без единой царапины. Дождавшись, пока Брендон спрячет в пояс перстень Архона, он нажал на кнопку таймера аварийного сброса люка. Все трое съежились, укрывшись за спинками кресел, пока не сработали пиропатроны, отшвырнувшие крышку люка далеко от корабля.

Искореженная крышка проскользила по восковой поверхности Пари Ляо Шаня и остановилась только у груды камней в восковой глазури, вызвав небольшой обвал. Корабль покачнулся и чуть сдвинулся с места, угрожая лечь отверстием люка вниз; все трое поспешно поползли к люку, спрыгнули вниз и, оскользаясь на восковой поверхности, отбежали в сторону. Корабль покачнулся, помедлил в нерешительности и рухнул с беззвучным хрустом, который Осри ощутил ногами.

С минуту все молчали. Потом Осри наклонился и прижался забралом к шлему Брендона.

– Что будем делать дальше?

– Подождем, – пожал плечами Брендон. – Маркхем говорил, у них хорошие радары...

– Ну уж такую посадку увидел бы и слепой, – заметил Осри.

– Значит, нам ничего не остается, кроме как сидеть здесь, ждать и надеяться на то, что они доберутся сюда прежде, чем у нас кончится воздух. – Брендон повернулся к Деральце, прижался к нему шлемом и что-то сказал.

Осри отвернулся и уселся на небольшой восковый бугорок, упершись локтями в колени и устало опустив на руки тяжелый шлем. Голова, казалось, вот-вот оторвется.

Брендон кончил совещаться с телохранителем, встал и огляделся по сторонам. Солнце клонилось к горизонту; отсюда оно казалось маленьким и тусклым, так что на него можно было смотреть, почти не щурясь. По небу скользило несколько пухлых облачков, а за ними на подкладке из темно-синего бархата сияли редкие звезды. Вокруг них тянулся во все стороны язык Пари – однообразная равнина из грязно-серого воска, смешанного с камнями.

В отдалении маячила на фоне неба гряда невысоких холмов. На мгновение Осри показалось, что он видит там огонек. Похоже, Брендон тоже заметил его; он сделал несколько шагов в том направлении, к искореженной крышке люка, лежавшей среди каменных обломков. Над этим местом показался кусок чистого, не испачканного еще каменной пылью воска. Он отлился в странную форму – словно шар покоился на искривленной колонне. Брендон подобрал каменный обломок и принялся скрести поверхность шара. Слой воска вдруг отвалился в сторону, открыв зияющие из-под забрала старинного шлема пустые глазницы.

Ляо Шань проиграл-таки свое пари.

Осри отпрянул, ощутив мгновенный приступ тошноты. Он увидел, как Брендон уронил свой камень и отдал честь неподвижной фигуре, чьи слепые глаза увидели пасмурный дневной свет Диса впервые за три с половиной столетия.

Выждав минуту, Осри нерешительно подошел к Брендону, склонившемуся над неподвижной фигурой.

– Пожелай нам удачи, старина, – услышал он голос Брендона, – и мы вернемся за тобой как-нибудь.

Он замолчал и медленно повернулся к Осри, коснувшись своим шлемом его.

– Это ведь Ляо Шань, так ведь? – спросил Осри. Собственный голос казался ему чужим. Брендон молча кивнул.

– Брендон, – неуверенно продолжал Осри, помолчав немного, – как вы думаете, мой отец... – Он опять замолчал. – Нет, ничего.

Брендон снова пожал плечами.

– Где бы он ни был, вряд ли ему сейчас хуже, чем нам.

Он отвернулся и подошел к Деральце, продолжавшему вглядываться в цепь далеких холмов.

* * *

Себастьян Омилов сидел в полном одиночестве в опаленном огнем лучеметов помещении и пытался выкинуть события последних часов из памяти, однако два тела, лежавшие прямо перед ним, не слишком способствовали этому.

Сознание вернулось к нему в самый разгар ужасающей сцены. Рифтеры связали Танри по рукам и ногам и с гоготом смотрели, как Хрим избивает его железным прутом. По мере того как рифтерский капитан крушил кости Архона, мундир его становился из белого багровым, и все же Танри каким-то образом ни на мгновение не утратил своего достоинства. Омилов навсегда запомнил выражение лица Танри, когда тот повернулся к нему перед смертью. Один глаз вытек, но второй сиял несокрушимой отвагой. И в конце концов Архон вышел из поединка с рифтером победителем: не в состоянии добиться от умирающего большего, чем несколько сдавленных стонов боли, Хрим окончательно вышел из себя и одним сокрушительным ударом раскроил ему череп.

Через несколько минут еще один рифтер втащил в помещение Бикару и толкнул её к трупу Архона. Она упала на колени и завела жуткий скорбный плач, раскачиваясь из стороны в сторону и распустив волосы. Язык был Омилову незнаком, но песнь её пробуждала в нем первобытный трепет; в ней говорилось об утрате, о надвигающейся мгле и об отмщении, которое неизбежно настигнет злодея даже в могиле.

Рифтеры тоже это почувствовали. Хрим злобно выругался; один из рифтеров схватил Бикару за волосы и рывком поставил на ноги. Стремительным, словно выпад змеи, движением Бикара обернулась, выхватила из рукава узкий нож и прежде, чем кто-то успел пошевелиться, вспорола рифтеру живот с ловкостью потрошащего рыбу повара. Какое-то мгновение рифтер стоял неподвижно, тупо глядя на груду собственных кишок, потом осел на пол. Второй рифтер выругался, поднял лучемет, и обугленное тело Бикары рухнуло на останки Архона.

Хрим отдал распоряжение унести мертвого рифтера и повернулся к Омилову.

– Я с радостью сотворил бы с тобой, недоносок гребаный, кой-чего почище, да только кое-кто хочет первым разобраться с тобой. А теперь жди тут – и стоит тебе хоть кончик носа высунуть за дверь, и ты пожалеешь, что не помер, как эти двое.

Когда рифтеры вышли, Омилов попытался хотя бы выпрямить тела друзей, но останки Бикары едва не развалились на части при одном его прикосновении, а от одного вида её растрескавшейся кожи ему сделалось дурно. Жаль, что ему нечем было хотя бы накрыть их; ему не хотелось глядеть в их сторону, но отворачиваться от них почему-то казалось предательством по отношению к их памяти. Так он и сидел, глядя на друзей и стараясь не видеть их, ожидая возвращения своих пленителей.

Казалось, он прождал целую вечность. От запаха смерти и горелого мяса, смешивавшегося с затекавшим из коридора дымом, в горле стоял противный комок, и его начинала уже мучить жажда, когда в коридоре послышались шаги.

В комнату вошел новый рифтер – худой мужчина с голубыми глазами слегка навыкате и длинными волосами, зачесанными на манер героев древности. Вид он имел довольно напыщенный. Одет он был пестро и двигался с подчеркнутым изяществом, отчего показался Омилову похожим на шута. Ноздри Омилова уловили слабый, необычный аромат духов, и это только добавило внешности незнакомца фальши.

Рифтер окинул взглядом помещение и, брезгливо обойдя трупы, встал перед Омиловым так, чтобы держаться к ним спиной.

– Доброе утро, гностор, – осторожно обратился он к Омилову, не отводя пальцев от расстегнутой кобуры. – Надеюсь, вы приятно провели ночь?