Книга Комната кукол - Майя Илиш

— Феи…

Странно, но я ни на мгновение не усомнилась в том, что Руфус говорит правду.

— Ты выглядишь удивленной, — сказал он. — Впрочем, чего еще ожидать от дочери твоего времени? Мы больше не пребываем в этом мире, не ходим среди людей. Мы изгнаны в царство грез — и оно может разрушиться, если люди перестанут мечтать и видеть сны.

— Это не так! — вдруг перебила его Вайолет. — Наше царство прекрасно, оно куда красивее этого мира — и этому миру никогда не сравниться с ним. Те земли великолепны, а населяющие его существа — самые счастливые в мире. Грезы, на которых оно зиждется, принадлежат нам, и мы делимся ими с людьми только из милости. Стоило бы бросить человечество на произвол судьбы в его жестоком и холодном мире, ставшем столь чуждым нам.

— Говорите вы, ваше величество. — Руфус склонил голову.

Похоже, он был рад, что ему больше не нужно изображать ее брата. Встав, он отступил на пару шагов. Вайолет осталась на том же месте, но что-то в ее позе изменилось, и сразу стало понятно, что именно она — хозяйка этого дома и всегда была ею, в то время как Руфус был не более чем ее верным помощником. Правда, кем была Бланш и какое отношение она имела к этим двоим, мне оставалось только гадать.

Вайолет улыбнулась:

— Тогда готовься, дорогая моя Флоранс. Я расскажу тебе одну историю. Слушай внимательно, поскольку я не стану ее повторять. Чего ты не поймешь сейчас, того не поймешь уже никогда.

Я кивнула:

— Раньше, в древние времена, мир людей и царство фей были так близки, что пересекались. Мы жили в обоих мирах, и все принадлежало нам. Конечно, всегда появлялись люди, которые охотились на нас, пытались изгнать нас и захватить наши земли. Они хотели навязать нам свои ценности, свои представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Но нас это не интересует. Мы те, кто мы есть, и мы не мешаем людям быть теми, кто они есть. Мы не вмешиваемся в их дела — не вмешивались в них раньше и не делаем этого сейчас. Были и до сих пор есть те, кто почитает нас, зная, что мы дарим этому миру, зная, что без нас ничего бы не было. Без фей не существовало бы ни красоты, ни грез, ни совершенства. Но люди глупы, они быстро забывают важное и думают только о преходящем. Они жадные и ленивые, они хотят получать золото, не прикладывая особых усилий. Они создали машины, заменившие живых существ, и эти машины загрязняют природу серым дымом. Дым смертоносен и для людей, но люди не замечают этого. Мы же, феи, как существа красоты и чистоты, не можем жить в отравленных землях.

Я подняла брови. Да, если приехать в Лондон, то там густой туман и смог окутывали город, дым вился из печных труб, накрывал колпаком дома и заводы. Но за городом, где все цвело, а небо оставалось ярко-синим… Почему бы феям просто не уйти из городов и не поселиться на природе, где красота лесов не сравнится с прокопченными городскими стенами?

— Но… но вы здесь, — слабо ответила я.

— Молчи! Не перебивай меня, или я умолкну навсегда. Если ты не понимаешь мои слова, в этом твоя вина. Ты молода, ты мало знаешь о мире и о его истории. Около ста или ста пятидесяти лет назад — людских лет, ведь над нами время не властно, оно минует нас, не задевая, — начались процессы, которые обернулись для нас катастрофой. Люди начали отравлять землю железом. Они уже не просто ковали оружие и доспехи из этого омерзительного металла — они стали строить из железа мосты, и мы больше не могли пересекать реки. Они проложили железную дорогу по всей стране, до каждой, самой отдаленной деревушки, и мы оказались заперты на участках, не пораженных металлом, в то время как люди разъезжали на своих исторгающих пар железных чудовищах. Они вырубили древние леса, в которых мы пытались укрыться, и если раньше им удавалось убивать наших соплеменников в открытом бою, железными мечами и святой водой, то теперь нас убивало само пребывание в их землях. Точно мор, яд железа проникал и в царство фей, пересекая границу, разделявшую и в то же время скреплявшую два мира. Так настало время для разлома — мир фей отделился от мира людей, чтобы яд больше не распространялся в наших землях и не убивал наших детей. С тех пор ни одна фея не может пребывать в мире людей в своем истинном облике. И теперь фея может коснуться людских грез, только если человек сам отыщет путь в царство фей. Вскоре нас поглотит забвение и мы останемся только в сказках, песнях и преданиях древних времен, что давно миновали и никогда не вернутся. Но мы были, мы есть и мы будем, наше существование не прервется оттого, что люди ценят железо выше собственных грез. Ты поняла?

Я кивнула. Слова Вайолет тронули меня — не из-за их смысла, а из-за какого-то отклика в моей душе. Я словно чувствовала происшедшее. Я разделяла ее боль, когда она говорила о железе, я ощущала тепло и яркое буйство красок в грезах, счастье и горе.

— Мне очень жаль, — сказала я, будто была и моя вина в том, что в мире строились железные дороги. Но, может быть, хватило и того, что я мечтала когда-нибудь прокатиться в поезде?

— Не проси прощения. Мы никогда не просим прощения. Нет прощения, есть только вина и невинность. Мы не просим прощения и не прощаем. Ты не совершила ничего плохого, дитя. Времена изменились, но люди остались прежними. Их изобретения лишь придали силу тому, что давно таилось в их сердцах, — холоду и жадности. Но мы не отказываемся от них, не отказываемся от людей и не отказываемся от их мира, пусть для этого нам и приходится прибегать к крайним мерам.

Она кивнула Руфусу, точно приглашая его занять прежнее место. Я увидела упрек в ее взгляде, как будто она устала от этих долгих речей и это Руфус виноват в том, что не смог мне все объяснить.

— Мы можем приходить в мир людей, — продолжил Руфус, — но здесь у нас нет тел. Мы можем брать тела взаймы, можем красть их, но и то и другое связано с большими ограничениями. Если человек приглашает нас разделить с ним тело, может наступить момент, когда он пожалеет о своем решении и захочет вернуть тело себе. Тогда наш договор оказывается нарушен и нас выбрасывает обратно в мир фей. Если же мы захватываем тело человека против его воли, он не может противиться нам, но нам приходится все время подавлять его душу, на что требуется много усилий. Кроме того, если кто-то узнает об этом, на нас вновь начнут охотиться. Остаются тела, которые больше никому не нужны. Умершие, пустые оболочки, отданные на съедение червям. Никто не хватится их, никто не заметит, если мы заберем их.

Я невольно сглотнула. Он так беззаботно говорил о мертвых, будто они были какими-то… отбросами жизни.

— И души фей ждут своего времени в куклах? — осторожно спросила я.

Я не хотела каким-то глупым замечанием выдать свое непонимание, но и слушать эту историю молча я не могла — в первую очередь, мне хотелось, чтобы Руфус перестал говорить о трупах.

Он сочувственно улыбнулся:

— Души фей? — Что-то в моих словах насмешило его. — Их нет. У нас нет души. — Наверное, я так ошеломленно посмотрела на него, что он тихо рассмеялся. — Нам не нужна душа. Мы бессмертны. Человеческому телу нужна душа, чтобы жить. У фей все по-другому. Нас не создают, мы не рождаемся. Мы просто есть. Души нужны только смертным. Несчастным, жалким созданиям.