Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

– Ну и дура ты, Викуся! – качал головой Алик. – При чем тут любовь? Не можешь же ты всерьез уверять, что он там целибат соблюдает месяцами. Здоровый, красивый мужик, не монах. Знаешь, какие пируэты вокруг него ученые дамочки выплясывают? А у него в мыслях одна распрекрасная Викуся? Так я и поверил!

Вика расстраивалась, обвиняя Алика в отсутствии благородства. Наговаривать на человека, даже если это и так – не делает Алику чести.

– Ах, скажите! – горячился он. – Да плевать мне на честь! Мне ты нужна. Я хочу быть с тобой, понимаешь? Упрямая ведьма, хочу быть с тобой!

А Вика, изображая игру на гитаре, запела, подражая любимому рок-певцу:

Я хочу быть с тобой!Я хочу быть с тобой!Я так хочу быть с тобой!И я буду с тобой.

– Издеваешься? – сердился Алик. – Ну, давай, давай! Все равно мы будем вместе, вот увидишь! Бросит тебя твой гений, когда ему наконец осточертеет все это вранье.

И Вика тогда пугалась, вдруг действительно Стас найдет себе кого-то и не вернется к ней? Но вот они вместе, все решилось само собой. Алик остался далеко, и неизвестно, как у них сложится дальше. А она сидит на террасе бара, обдуваемая свежим океанским ветерком, пьет «Мохито» и смотрит, как слабый прибой лижет веселый песок. А ее загорелые девчонки в украшениях из цветов и ракушек танцуют хула-хулу. Стас с восхищением смотрит на них и говорит:

– Господи, какие же они красивые! Нет, ты посмотри, Викусь, как здорово у них получается! Когда только успели научиться?

Вика молча улыбалась и салютовала ему стаканом, а он целовал ее загорелое плечо, и лицо у него было счастливое.

Через неделю такого безмятежного отдыха Вика полностью пришла в себя и с удовольствием ездила по острову. Синие лагуны, горы, водопады, вулканы, серфинг… Стас катался на доске прилично, научился в Калифорнии, а Вика быстро падала. Но когда летела несколько секунд на волне, ее наполняло чувство ликующего счастья. Аня тоже и летала, и падала, а Иришка, упав один раз, испугалась и не захотела больше лезть в воду. Она любила плавать на прозрачном матрасе, сквозь который видны были тропические рыбы самых разных расцветок.

В общем, на Гавайях все были счастливы. Стас потому, что был с ними и видел, что им хорошо в этой поездке. Анечка потому, что рядом был папа и она могла разговаривать с ним обо всем, что ее интересовало. У Стаса всегда находилось время ответить на все вопросы девочки. Ирочка была вполне довольна потому, что папа покупал ей любую ерунду, которую она просила. А Вика потому, что ее переполняло чувство любви, любви радостной и безмятежной. Она поняла, что устала от двойной жизни, вечного беспокойства, как бы не заметил папа, не увидели и не услышали девочки. Устала от ссор, обид, от своего «лицедейства» и подозрений Алика, устала от насмешливо-осуждающего взгляда Никиты. Вика поняла, что почти месяц полусонной усталости был не из-за смены времени и беготни по Нью-Йорку. Это была накопившаяся усталость от того последнего московского времени, о котором не хотелось вспоминать здесь.

Так пролетели три недели, и они вернулись в Нью-Йорк. До начала занятий оставалось чуть больше двух недель, а дел было полно. Начали распаковывать коробки и пакеты, купленные до отъезда. Одеяла, подушки, постельное белье, полотенца – горой лежали на новых кроватях. Девочки и Стас помогали разбирать вещи. Даже Ирочка аккуратно раскладывала и развешивала. Вика взяла на себя кухню, с удовольствием вытаскивая посуду, кастрюли, ножи, вилки и заполняя посудомоечную машину. А потом расставляла все по полкам, любуясь прозрачностью стаканов и бокалов. В Москве у нее такой машины не было. Стас с Иришкой ездили в супермаркет и торговый центр, покупали по Викиному списку продукты и недостающие мелочи. Ирочка с удовольствием сопровождала папу, расспрашивала продавцов, какой утюг лучше и чем отличается кофеварка за пятьдесят долларов от той, что за двести. Правда, она накладывала в тележку много ненужных вещей, но Стас, довольный ее помощью, никогда не возражал.

Жизнь потихоньку налаживалась, и квартира приобретала жилой вид. Купили Вике машину. Новенький серебристо-голубой «мустанг». Стас уговаривал взять японскую, они более современные, но Вика осталась верна своему форду. Начались занятия. Школа была недалеко, но Стас утром отвозил девочек, а в четыре часа он или Вика забирали. В университет Стас ходил пешком и в свободное время приходил домой. Вика потихоньку осваивала город. Сначала ходила по ближайшим улицам, запоминая, где что находится. Потом стала объезжать район на машине. Далеко не ездила, крутилась вокруг Манхэттена, заезжая в большие супермаркеты и маленькие магазинчики в Сохо и Чайнатаун. С удовольствием ездила на Юниор-сквер, где располагался зеленый рынок. По выходным ходили в ресторанчики, которых вокруг было множество. Стас с девочками составили список музеев и достопримечательностей Нью-Йорка – культурную программу, как они это назвали. Когда со смотровой площадки Эмпайр-Стейт-Билдинг Вика увидела город, то поняла, что Нью-Йорк прекрасен, и подумала, что, наверное, могла бы жить здесь.

На следующий день начала обзванивать своих знакомых и приятельниц, чтобы определить круг общения. До сих пор они со Стасом пару раз выходили поужинать с его университетскими коллегами. Вика их раньше не знала, но люди оказались симпатичные. Жены предлагали свою помощь в выборе магазинов, врача и парикмахера. Она же обещала устроить большое русское новоселье, когда они окончательно обустроят свой дом.

От Майки Вика узнала все московские новости за последние два месяца. Приятельница обрадовалась, долго болтали по телефону и договорились на следующий день встретиться в Сохо. К ним присоединилась Лилька, а Светка не смогла, у нее был показ. Пообщались как когда-то в баре ЦДЛ. Вика почувствовала себя в привычной обстановке. Просидели часа три, все не могли наговориться. Игорь работает в русском журнале, у Шацманов своя галерея на 110-й улице, конечно же, русское искусство. Вера вышла замуж за богатого еврея. У него ювелирный магазин, но они как-то перестали встречаться. Верка стала мадам ювелиршей, а муж противный-противный, грузинский еврей. Жуткий пошляк, и вообще все – моветон. А они все общаются довольно часто. Полно симпатичных, интересных людей из Москвы и Питера, Вику со всеми познакомят. Да нет, здесь хорошо, весело. Американцы нормальные, немного примитивные, но, в общем, ничего.

После встречи с приятельницами Вика почувствовала, как соскучилась по Москве. С родителями она говорила часто, но ни Томке, ни Алику пока не звонила. О том, что лучшая подруга разошлась с мужем, узнала от Майки. Да, дел и беготни было много, но все же она могла за три месяца хоть раз позвонить. Когда они путешествовали, Аня часто посылала открытки Нине Сергеевне и Алику. Вика всегда просила передать ему привет от нее, но позвонить так и не собралась. А пора бы…

Томки не было дома, тогда Вика позвонила в галерею. Волнуясь, слушала гудки, разговаривать с Никитой не хотелось. Но трубку снял Алик.

– Алик, милый, привет! Как ты там?

– Викуся? Куда же ты пропала, бессовестная? Три месяца прошло. Я просил не звонить слишком часто, но не до такой степени… Я очень рад тебя слышать, малыш.