Книга Дитя огня - Юлия Крен

После встречи девушки говорили друг с другом не очень часто. Собственно, их мало что объединяло – и тогда, и сейчас. Матильда всегда была более серьезной и старательной, а Маура чаще ленилась и легче поддавалась искушениям, будь то пропуск молитвы или неумеренность в еде. Но сейчас именно эти отличия нравились Матильде, потому что казались такими знакомыми. Когда Маура смеялась, Матильда качала головой, а когда Маура притворялась спящей, ее подруга настойчиво будила ее для ночной молитвы, совсем как та юная девушка, которая была послушной сама и призывала к послушанию других.

Маура закатывала глаза, как будто хотела воскликнуть: «Ты ничуть не изменилась!»

А Матильда после этого принимала еще более строгий вид, который говорил: «Да, я осталась прежней».

Маура не стала спрашивать Матильду о том, как она жила после разрушения монастыря Святого Амвросия и сколько лет провела в монастыре Святой Радегунды. Говоря о прошлом, они вспоминали только спокойные дни, когда наставница обучала их чтению и письму, аббатиса Гизела рассказывала им о жизни великих святых или когда девушки вместе мыли уборные, чтобы этим унизительным трудом доказать свое смирение и укрепить веру в распятого, измученного, отвергнутого Бога.

Лишь однажды Матильда поддалась искушению и зашла дальше: коснулась вопроса, который в монастыре Святого Амвросия не имел значения, в монастыре Святой Радегунды не выходил у нее из головы, а в миру просто не давал ей покоя.

– А ты не знаешь, почему меня отдали в монастырь? Я, наверное, была слишком маленькой и не помню, как жила до этого.

Маура нахмурилась:

– Кого ты видишь, когда смотришь на меня?

Матильда пожала плечами, не понимая, на что намекает девушка.

– Сестру такого же возраста, как и ты, – быстро ответила Маура. – Почему я должна помнить о том времени больше?

– Ты уже жила в монастыре, когда меня туда привели? – спросила Матильда. – Хотя бы это ты должна знать! Сколько лет тебе было, когда родители отдали тебя на воспитание монахиням?

Вместе с желанием узнать больше в Матильде проснулись смутные воспоминания. Плачущая женщина… Страх, когда закрылись ворота… Стены, которые не давали защиту, а отнимали свободу.

«Я осталась одна, меня никто не спасет».

Должно быть, Матильда выглядела очень взволнованной, потому что Маура вдруг схватила ее за руку:

– Боже мой, Матильда, о чем ты только думаешь?

– Расскажи мне! – потребовала девушка охрипшим голосом. – Расскажи все, что ты обо мне знаешь!

– Что я должна знать? Думаю, когда я попала в монастырь, ты уже там жила. Я не могу вспомнить ни дня, когда бы тебя не ставили мне в пример. Даже в детском возрасте ты была очень набожной.

Матильде хотелось покачать головой, но она сдержалась.

«Я была не набожной, а очень грустной…»

Она и сейчас загрустила, осознав, что Маура не может рассказать ей ничего нового, и ругала себя за то, что заговорила о тайне своего происхождения.

– Это не важно, – быстро произнесла Матильда.

Целый день ей удавалось в это верить, но в ночь после этого разговора к ней снова вернулись странные сны. В них был цветочный луг, по которому она бежала, светловолосый мужчина, носивший ее на руках, и какая-то женщина, незнакомая женщина, рассказывавшая ей историю. В ней говорилось об извергающем пламя драконе и о его убийце – святом по имени Мевенн. Матильде казалось, что она чувствует тепло этого огня… А может, она чувствовала горячее дыхание незнакомки на своем лице? Была ли это женщина из ее воспоминаний, которая так часто плакала? Или же Авуаза, желающая ее смерти?

Матильда проснулась и уснула снова. Теперь дракон казался еще больше. Она его боялась и не хотела ничего знать ни о нем, ни о святом Мевенне.

– Я не хочу это слушать! – закричала она. – Я хочу слушать историю, которую рассказывает мне отец.

– Твой отец больше не сможет рассказывать тебе истории. Он умер.

– Нет, нет, нет!

– Матильда, послушай меня! Я знаю, он твой отец, ты его любишь. Наверное, он тоже тебя любил. И все-таки есть и хорошие стороны в том, что он…

– Нет, нет, нет!

– Твой отец мог быть очень злым. Он принес большое горе твоей матери… Ее жизнь начиналась так светло, а потом пришел он… Она отрицает это и направляет свою ненависть на… нее, но я все-таки думаю, что…

– Где мой отец? – резко перебила ее Матильда. – Я хочу к отцу!

– Ты милая девочка, – сказала женщина. – Ты легко располагаешь к себе людей, и его тоже. Но кто знает, как долго продлилась бы его любовь? Кто знает, может быть, он принес бы большое горе и тебе, и ты тоже не смогла бы себе в этом признаться.

Раньше Матильда просыпалась от кошмаров с криком, но сегодня, открыв глаза, чувствовала себя так, будто ее оглушили. Во рту у нее пересохло. Она была в смятении. Оглянувшись, девушка не сразу поняла, где находится: сон казался ей более реальным, чем время, проведенное в монастыре Святой Радегунды.

«Маура, – пронеслось у нее в голове, – Маура теперь тоже живет в этой обители…» Но когда Матильда повернула голову, она увидела, что на соломенном тюфяке, где обычно спала ее давняя подруга, никого нет.

Матильда поднялась. Она побоялась снова лечь спать и отдаться на волю сновидений. Этот сон слишком сильно взволновал девушку, и, пытаясь забыть его, она сначала вышла во двор, чтобы с наслаждением вдохнуть свежий холодный воздух, а потом отправилась в часовню, чтобы забыться в молитвах. Предчувствие беды не оставило ее и там.

Покинув часовню и проходя мимо сада, девушка, как это нередко случалось, захотела покопаться в земле, ощутить ее бодрящий запах и полюбоваться буйной зеленью, но было еще слишком темно, чтобы отличить драгоценные лекарственные растения от сорняков.

Матильда вошла в помещение, где хранились травы, глубоко вдохнула их сильный аромат и почувствовала, что боль в висках немного утихла. Тем не менее ее усталость не прошла, и девушка опустилась на один из деревянных стульев. Она решила дождаться нового дня здесь. Стул оказался достаточно удобным, чтобы на нем можно было отдохнуть, и слишком жестким для того, чтобы на нем задремать. Именно это и было ей нужно.

Свет, проникающий снаружи, становился все ярче, а сон, наоборот, все больше терял краски, и в конце концов голоса монахинь, идущих в часовню, заглушили голос женщины, которая рассказывала о святом Мевенне и нелестно отзывалась о ее отце.

Матильда чувствовала себя лучше, но по-прежнему ощущала сухость во рту. Она встала со стула и хотела пойти за молоком, чтобы утолить жажду, но потом увидела на столе, где сушились травы, кружку. Наверное, сестра Альба приготовила для больных лечебный чай.

Матильда схватила кружку, поднесла ее к губам и стала жадно пить. Ее не интересовало, что она пьет: больше всего ей хотелось смочить пересохшее горло и избавиться от горького привкуса во рту. Сделав несколько глотков, она в ужасе выпустила кружку из рук.